Народ и интеллигенция в творчестве В.В.Вересаева

В повести «Без дороги»  мы находим: «Нужно только одно: чтобы  не господа благодетельствовали мужичью, а братья помогали братьям». Примерно эту же мысль выражает Киселев в рассказе «Поветрие»: «Неужели же правду все-таки невозможно понять, что дружная работа выгоднее работы врозь, что лучше быть братьями, чем врагами».

Все это позволяет нам сделать вывод, что Вересаев одной из причин конфликта указывает нежелание интеллигенции почувствовать жизнь народа, как свою. Дело народа, в связи с этим, очень часто противопоставляется бездействию интеллигенции. Особенно интересен в этом смысле рассказ «Поветрие». В свое время он вызвал со стороны критики немало нареканий за то, что лишен действия и состоит из одних разговоров (примечания Вересаева <1909>). На наш взгляд, это как раз и подчеркивает характер такого явления как русская интеллигенция начала CC века. Как было отмечено ранее, большое место в рассказе занимает спор русской интеллигенции о народе, о необходимости сохранения кустарничества. Выбранная форма рассказа, в которой мы не видим никаких действий, кроме разговоров, подчеркивает непримиримость конфликта «народ-интеллигенция». Эта деталь усиливается с появлением в конце рассказе мужика Капитона:

«По широкой  равнине, среди хлебов, мягко темнели  деревни, в дубовых кустах Игнашкина  Яра замигал костер. Мужик, с полным мешком за плечами, шел по тропинке через рожь».

Таким образом, с понятием «народ» Вересаев сопрягает, в первую очередь, понятии «земля». Но вместе с тем, с народом связан мотив соборности, единства. В этом явно проявляется большая личная симпатия Вересаева. В рассказе «Порыв» мы видим, как мужики единой семьей спасают плотину:

«Работники  только что подъехали и, тихо переговариваясь, слезали с телег. К ним навстречу бросился мельник:

- Гляньте-ка, братцы, гляньте!<…>»

Именно братские отношения являются основой жизни  народа. Это понятие не знакомо  интеллигенции. В народе любой готов  оказать поддержку. На наш взгляд, этим Вересаев объясняет неприятие народом интеллигентов, которые живут каждый для себя:

«Когда погорелец  приходит к мужику, мужик сажает его за стол, кормит его обедом и  дает копейку, - погорелец знает, что  он товарищ, потерпевший несчастье. Когда погорелец приходит к барину, барин высылает ему через горничную пятачок, - погорелец – нищий и получает милостыню» (Гаврилов «Без дороги»)

Отмечая симпатию и признание Вересаева народу, докажем это на примере ремарок  к действиям героя-интеллигента, к которому пришел Гаврилов просить  помощи для народа:

«Николай  Иванович <…> покраснел и нахмурился.

<…> протянул  вошедшему руку<…>.

Николай Иванович слушал, забрав в горсть свою длинную  седую бороду, и смотрел в окно.<…>

Николай Иванович положил голову на руку и стал смотреть на кончик своего сапога.<…>

Николай Иванович нетерпеливо закачал ногой».

Все поведение, по нашему  мнению, врача-интеллигента Николая Ивановича выражает полное его безразличие и нетерпимость к гостю. По Вересаеву интеллигенция  всем обязана народу, только не осознает этого. Усиливается это и тем, что знания, которыми владеет интеллигенция, не приносят пользы народу, он по-прежнему живет своей жизнью. В повести «Без дороги» мы видим, что народ уже перестает быть народом, он превращается в толпу, которая разрушает все. В поселке властвует холера, а врачи боятся ехать в Слесарск из-за беспорядков. На наш взгляд, Вересаев открыто ставит проблему: кто поможет народу? Кто, обладая необходимыми знаниями, станет частью его, не побрезгует жить его жизнью? Таким героем, жертвующим своей жизнью, становится молодой врач Чеканов.

Этому мотиву, да и самому понятию «народ» противопоставлена  толпа. Вересаев не сводит эти понятия  в одно, он четко различает их. В повести «Без дороги» мы видим, как бесчинствует толпа, как сметает  она все на своем пути. Молодой врач Чеканов, от лица которого ведется рассказ, став жертвой бездушия толпы, гибнет. Но, будучи народным интеллигентом, он не теряет веры в народ, он осознает причины того, что произошло:

«Я принуждал их верить себе, но довольно было рюмки водки, чтобы все исчезло и проснулось обычное стихийное чувство. Я в пять недель думал уничтожить то, что создавалось долгими годами! С каких это пор привыкли встречать они в нас друзей, когда видели они себе пользу от наших знаний, от всего, что ставило нас выше их?» (курсив Вересаева)

Вересаев  часто указывает на то, что именно это делит народ и интеллигенцию  на два мира. Эти причины очень  явно отмечает один из героев этой же повести  Гаврилов:

«Господа  съезжаются с разных концов города и с увлечением спорят о шансах Гладстона на избирательную победу или об исполнимости проектов Генри Джорджа; а тут же в подвале идет не менее ожесточенный спор о том, какая божья матерь добрее – ахтырская или казанская, и на скольких китах стоит земля. Это – два различных мира, не имеющих между собой ничего общего».

Здесь, на наш  взгляд, автор указывает другую причину  разногласий между двумя мирами: понятие святости. Для народа извечно  важным было и остается Божий закон, Бог. Для  интеллигенции же это  сводится к условности, не играющей в жизни главной роли, знания становятся первостепенными, ореол святости приобретает другое понятие - «светскость». Это подчеркивается в разговоре между Гавриловым и Николаем  Ивановичем («Без дороги»):

«- Я пришел разделить человека с отцом его  и дочь с матерью ее. И враги человеку – домашние его, - сказал Иисус…

- Извините, пожалуйста! Я не знаю, что это за Иисус,  я знаю только Иисуса Христа, - резко прервал его Николай  Иванович» (курсив Вересаева)

Очень хорошо скажет позднее С.Н. Булгаков в своей статье «Героизм и подвижничество»: «Нет интеллигенции более атеистической, чем русская». Но, на наш взгляд, несмотря на очень язвительное для интеллигенции противопоставление того, что обсуждает народ и того, о чем беседуют интеллигенты, это сравнение характеризует и сам народ. Не отрицая глубины и важности духовности народа, Вересаев указывает и на полную необразованность мужиков: «на скольких китах стоит земля». Другое дело, что вопрос образованности народа, оставаясь нерешенным, первым делом лежит на плечах интеллигенции.

Вопрос о  Боге и его силе поднимается и  в другом рассказе Вересаева, который  в свое время получил положительную  оценку А.П.Чехова, «Лизар» (7). Здесь  мы чувствуем неприятие писателем  жизненной позиции Лизара, мужика из народа. Рассказ передает путевые записки автора, беседующего со стариком-возницей Лизаром, который высказывает ему свои мысли о причинах безысходной нужды крестьянства. Все эпидемии, болезни и голодовки Лизар считает благом, идущим свыше:

«Сокращал господь  человека, жалел народ <…>.Тяжкое дело! А только я так домекаюсь, что бабам тут порадеть нужно, вот кому. Сходи к дохтору, поклонись в ножки. Поклонишься – дадут тебе капель. Ведь за это не то, что яичек, - гуся не пожалеешь!»

Такая позиция  идет вразрез с жизнеутверждающей жизненной позицией автора. Вот почему в конце с некой иронией звучат слова автора:

«Хороша жизнь! Жить, жить, - жить широкой, полной жизнью, не бояться ее, не ломать и не отрицать себя, - в этом была та великая тайна, которую так радостно и властно  раскрывала природа».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.2 Характеристика проблемы «народ и интеллигенция» в более поздних произведениях В.В.Вересаева.

 

Рассказ «Ванька» интересен темой, которую затрагивает  писатель. В нем в оппозицию  деревни, в частности простому парню Ваньке, становится целый город Петербург со всей своей светской жизнью. Рассказ дает нам героя в развитии, но почему-то это развитие не находит положительного отклика в сердце писателя. Впервые герой встречается нам на железнодорожной станции, Ванька приехал из деревни к своему земляку, который живет в Петербурге. Когда Ваньку спрашивают о том, какой адрес у его земляка в городе, он отвечает, что не знает. Этот ответ сразу вызывает насмешки со стороны попутчиков:

«Как же ты теперь-то домой попадешь, дурья  ты голова? Нужно знать, какая улица – раз, как номер дому – два! Он думал, тут ему деревня! Спросил: «Где тут, братцы, Иван Потапыч живет?» - а ему всякий: «Вон!» Нет, подожди, - эка ты, брат, какой!».

В начале рассказа Ванька на фоне своих попутчиков не просто не вызывает отвращения, он скорее заставляет симпатизировать ему. У читателя не остается сомнений, что этот простой парнишка мил и писателю, даже сам тон, который выбирает Вересаев, описывая встречу с Ванькой, настраивает на самые положительные мысли. Да, перед нами простак, даже, в некоторой мере, глупый мальчишка, но он такой естественный, так похож на тот народ, который в повести «Без дороги» обсуждал, чья божья матерь добрее.

Вторая встреча  окончательно раскрывает естественность героя:

«- Ты бы, Иван, должен бы меня побольше уважать! Ведь я над тобою выше стою.

- Черта ли  мне тебя уважать!.. – изумился  Иван. Он оглядел меня, словно  выискивал, - за что же это, собственно, я претендую на его «уважение»?».

Ванька простой  и живет в своем мире, вход в  который лежит не через уважение и преклонение, а через душу. Рассказчик дивится тому, насколько своеобразен мир Ивана, как необычен он тому миру, в котором он оказался теперь:

«Необычно было с ним беседовать, - совсем с другой планеты спустился человек. «Жена моя из подгорья к нам приведена…» Словно о корове рассказывает».

Вересаев  показывает нам, насколько цельный  мир народа. Рассказчик удивляется, что Ивана может отец «выдрать розгами», если тот не пришлет к  Ильину дню денег – «это двадцатилетнего-то мужика?». Мир Ваньки вековой, в котором почитание и главенство родителей неоспоримо. И странным становится уже удивление на это рассказчика.

Но в повести  изображено именно изменение героя. Из того, простого парня, который и  «на станции держался тем деревенским обломом, не понимавшим всех тонкостей почтительности и подчинения», в манере держаться которого «сквозило глубокое и несокрушимое чувство своего достоинства», вдруг превращается в жирного сторожа. На наш взгляд, изменение, произошедшее с Ванькой, усиливается контрастом внешнего портрета. В начале повести мы находим:

«… обратился  ко мне мой сосед, толстогубый  парень с крепким, загорелым лицом. Он был в пеньковых лаптях и  светло-сером зипуне, на голове сидела громадная облезлая меховая шапка».

Последняя встреча рассказчика с героем явно отталкивает:

«Сторож повернулся быстро и неуклюже, как медведь, поймал токаря за рукав, а другою рукою сорвал с него шапку и отбросил ее далеко в снег».

Такое расхождение  во внешнем портрете очень ярко отражает изменения, которые произошли с Иваном. Из простого парня с чувством собственного достоинства, в котором окружающие находили необъяснимую душевную красоту этого человека, герой превращается в тирана, из-за которого увольняют ни в чем неповинного человека. Символично, как итог, и в то же время как разочарование, звучат последние слова рассказчика:

«Наши показания  не повели ни к чему. Токаря уволили  с завода, а сторож остался. Массивный  и неуклюжий, он стоит у ворот, застыв в тупом величии. Этакого  грубого скота я еще не видал. Думаю, не долго до того, что как-нибудь в укромном месте изобьют его до полусмерти.

- Да, вот   те и Ванька!..»

Вересаев, приводит читателя  к мысли, а стоит ли менять то, что складывалось веками? принесет ли это все желаемые результаты?

Так, на наш  взгляд, раскрывается полный, цельный образ жизни народа, жизни покрытой мраком. Это еще раз подтверждает, что народ живет по-своему, в своем мире, отстраненном от жизни интеллигентов. 

 Это различное отношение к миру окружающему, к жизни, к земле, к вере объясняет по Вересаеву конфликтность отношений «народ – интеллигенция». На наш взгляд, автор трактует это именно бездействием и слепотой интеллигентов:

«Мы всегда были чужды им, их ничто не связывало с нами. Для них мы были люди другого мира, брезгливо сторонящимися от них и не хотящими их знать. И разве это неправда?» (курсив Вересаева)

В повести  «Два конца», очень глубокой, касающейся вопросов нравственности, чести, семьи, взаимоотношений между людьми, ярко поставлена проблема образования народа. Эта повесть более поздняя, чем те, о которых шла речь ранее, написана в 1903 году. Создается впечатление, что в своих произведениях Вересаев поэтапно ставит проблемы, а в последующих рассказах и повестях дает им предполагаемое разрешение. Вот и теперь в повести «Два конца» мы находим:

«Какие живые  ребята есть, сознательные! Так и  рвутся до знания, все хотят знать  в корень. Такого, куда не брось –  не заржавеет…» (Барсуков)

Народ постепенно приходит к мысли, что быть образованным просто необходимо. Но события, которые  мы видим в повести наталкивают нас на другие мысли. Так и просится ответ: забывают люди о святом. Вересаев очень четко выписывает пошлость, в которой живет человек: муж может избивать жену, детей, женщина перестает быть хранительницей семьи, повсюду пьянство, грязь, разврат. Особенной характеристикой атмосферы в повести становится образ пивной. Там ярко выражена вся пошлость уличной жизни. Что дает людям их образованность, если нравственность и святость теряют свою силу. Мир разрушается и не спасает сила знаний, в которую так верит интеллигенция. Вересаев понимает, что идет разрушение устоев, вековых традиций. Ответственность за это, по нашему мнению, Вересаев вновь возлагает на интеллигентов.

   В повести  «Два конца» писатель ставит  другой интересующий его вопрос: ненужность человека в этом мире. Изображая мир простых рабочих, автор указывает на то, что в этом мире каждый сам за себя, каждый преследует свои интересы: