Народные типы в творчестве Короленко XIX в

Содержание

Введение…………………………………………………………………….3

Народные типы в творчестве Короленко XIX в………………………….4

Заключение………………………………………………………………..10

Список использованной литературы…………………………………….11

Введение

Писатель яркого и большого дарования, Короленко вошел в историю русской литературы как автор многочисленных повестей и рассказов, художественных очерков, четырехтомной «Истории моего современника», наконец, как критик и публицист. Многие произведения Короленко могут быть поставлены в ряд с крупнейшими достижениями русской классической литературы. Его творчество, отмеченное чертами глубокой самобытности, составляет своеобразную летопись целой эпохи русской действительности. Повести, рассказы и очерки Короленко реалистически изображают русскую деревню в период быстрого развития капитализма на рубеже двух веков и раскрывают многие стороны народной жизни, которые до того не отмечались в литературе.

Расцвет литературной деятельности Короленко относится ко второй половине 80-х годов. В глухую полночь реакции, когда все передовое и свободолюбивое в русском обществе подавлялось полицейским произволом царизма, голос молодого писателя прозвучал новым напоминанием о живых силах народа. Горячим защитником человека от рабства, зла и неправды капиталистического мира, непримиримым врагом насилия и реакции Короленко выступает и в последующем своем творчестве. Высоким гражданским пафосом, безграничной любовью к родине отмечена вся общественная и литературная деятельность Короленко, и весь он - человек и художник - встает перед нами, по справедливому замечанию А. М. Горького, как «идеальный образ русского писателя».

Его произведения, вошедшие в богатое наследие классической литературы, не потеряли своего художественного значения и продолжают служить и сейчас делу борьбы с темными силами мировой реакции.

Цель данной работы рассмотрение народные типы в творчестве Короленко в XIX в.

Народные типы в творчестве Короленко XIX в.

Изображение народных персонажей занимает в творчестве В. Короленко одно из центральных мест. Уже в начале своего творческого пути писатель обращается к показу героев из народа («Яшка», «Чудная» — 1880, «Сонь Макара» — 1883 г.) и в это время намечает основные аспекты изображения народных типов, которые в последующем творчестве получат углубленную трактовку[4, c. 145].

Так, например, в рассказе «Яшка» Короленко показывает «интеллектуальный» облик героя из народа, характер и формы мыслительного процесса народного персонажа. У раскольника Яшки есть своя «идея», однако смысл ее абсурден: Яшка мало разбирается в том, что происходит в действительности. Уже в этом раннем произведении Короленко во многом противостоит народнической традиции, так как показывает, что никакая «интуиция» или особенный «народный дух» не могут помочь человеку крестьянского происхождения, если его мысль не способна к развитию[5, c. 245].

С другой стороны, в «Чудной» персонаж, принадлежащий по своему происхождению к народу, оказывается человеком  с достаточно развитым этическим началом.

Таким образом, уже в первых своих произведениях Короленко противопоставляет народнической идеализации народного характера аналитическую концепцию народного сознания, делает попытку изобразить внутренний мир своих героев как довольно сложную и ценностно неоднозначную психическую структуру.

В текстах II половины 1880-х г. писатель начинает размышлять об истоках «застывания» народной мысли, причинах перемещения этического начала из подсознательного в сознание и возможностях гармонизации народной психики (объединения этического начала с интеллектуальным).

Во второй половине 80-х годов Короленко в соответствии с характером своих художественных поисков интенсивно изучает труды по современной психологии (В. Карпентер, В. Вундт, Ж. Балле и др.), испытывает сильное влияние представителя психологической и социологической школы в литературоведении Георга Брандеса. Особую актуальность для Короленко в этот период приобретают некоторые работы  Н. К. Михайловского, где он говорит об открытиях последнего времени в области психологии (например, статья «Борьба за индивидуальность» — 1859 г., в которой говорится о различных функциях индивидуального и коллективного опыта в процессе психического развития человека)[1, c. 78].

Короленко в своих произведениях начинает рассматривать народное сознание как некоторое психическое целое сего отдельными структурными элементами. В народном сознании писатель различает комплекс представлений, связанный с коллективным опытом, с одной стороны, и совокупность представлений индивидуального опыта — с другой.

Коллективный опыт (или, как пишет Короленко, «коллективная народная мудрость») в большинстве случаев определяет поведение любого отдельного представителя крестьянской массы[3, c. 112]. Коллективный опыт, по мысли Короленко, проявляется в трех сферах: сфере познания, этической и эстетической. Во всех трех сферах коллективный опыт может реализоваться в форме неподвижных, замкнутых блоков (это те представления, которые передаются из поколения в поколение и в сознании отдельного индивида никак не изменяются). В результате образуется тип индивидуального сознания, который в ценностной иерархии, созданной в произведениях Короленко, занимает самое низкое место.

К такому типу сознания, которое сам Короленко называет «застывшим», принадлежит, например, крестьянин Гавря из «Истории моего современника» (1905—1921). В проявлениях обыденной жизни это человек крайне низкого интеллектуального развития, имеющий очень смутное представление об этике. Его внешний облик и внешний облик его жилища не имеют даже отдаленного отношения к красоте.

Короленко показывает, как изменяется Гавря в момент совершения обряда. Это обряд торговли, и, участвуя в нем, темный крестьянин преображается, в его жестах, мимике, словах начинает вдруг проглядывать какая-то глубинная красота, повествователь любуется им, однако затем заключает: «Впоследствии я понял, что восхищавшая меня речь принадлежала не лично Гавре Бисерову. Так встречали пришельце в целые поколения его предков... язык починовца в обычном обиходе бедный и однообразный, в таких случаях у Гаври расцвечивался особым богатством и яркостью, вспыхивая совершенно неожиданными огнями».

«Обряд» — это проявление «коллективной народной мудрости», коллективного народного опыта, а личность, индивидуальность Гаври этот опыт, по сути дела, не затрагивает[2, c. 178]. Опыт хранится в глубинных слоях психики, выходит на поверхность сознания в нужный момент, но это чисто автоматический процесс, в нем не участвуют воля, интеллект, эмоции отдельной личности. Непосредственные впечатления, которые получает сознание подобного типа в действительности, не включаются в процесс образования новых представлений. Психика представителя такого типа сознания предельно бедна, она как бы застыла.

Однако, как показывает Короленко, тип «застывшего» сознания чаще существует в другой его разновидности. Она отражает более высокий уровень развития индивида.

В очерке «За иконой» (1887) изображается спор крестьян-раскольников с ортодоксально-верующими крестьянами. Сознание как первых, так и вторых — сознание «застывшее». События и явления, с которыми им приходится сталкиваться, они истолковывают, исходя из некоторого устойчивого представления, гнездящегося в их психике. Легенды, которые они рассказывают, привлекают их не своей поэзией или эстетическим содержанием, а как доказательство приближения конца мира: «Ведь уж въявь для всех знамение было от бога, что нельзя ему, батюшке, больше их него месте терпеть. Насмердело!»; «Тоже ведь и об вас был о знамение». «Упадок нравов» обитателей монастыря, пьянство монахов — все это, с точки зрения раскольников, свидетельствует о близящемся страшном событии[3, c. 212]. Их сознание выбирает из тех явлений, с которым приходится сталкиваться, только те «непосредственные впечатления», которые легко ассоциируются с уже известным и хранящимся в глубинах сознания. В этом случае происходит некоторое подобие мыслительного процесса: отождествление увиденного с  уже знакомым. Однако очевидно, что качественно нового уровня мысль здесь не приобретает. Сознание не узнает в действительности ничего нового, оперирует уже известным, а воспринимаемые непосредственные впечатления нивелирует. Мысль движется по замкнутому кругу.

Герои с таким сознанием враждебно относятся ко всему для них незнакомому и чужому. В очерке «На затмении» (1887) астрономы, наблюдающие за солнечным затмением, в глазах людей из народа оказываются предвестниками Антихриста: «На палубе идет тихий говор, кое-где читают молитвы и обсуждают признаки пришествия антихриста <...>[3, c. 178] Какой-то старик рассказывает слушателям, что в Юрьевец приехал немец-остроум и склоняет на свою сторону народ». В рассказе «Без языка» (1895) крестьянин Матвей Лозинский, попав в Америку, проявляет крайнюю нетерпимость по отношению к другому (непонятному и, следовательно, «неправильному») политическому строю, к иным социальным отношениям, иной вере. В примере из очерка «За иконой» народные персонажи просто не обращают внимания на то, что недоступно пониманию, они отбирают те непосредственные впечатления, которые отождествляются с их эсхатологическими представлениями. Народные персонажи очерка «На затмении» и рассказа «Без языка» не имеют такой возможности, так как непонятное и незнакомое, с их точки зрения, впрямую угрожает их существованию (астрономы приближают конец мира, а американский уклад жизни безжалостно вырывает Лозинского из привычных условий существования).

Итак, «застывшее» народное сознание характеризуется, по мысли Короленко, не только замкнутостью, не подвижностью мысли, но и этической нетерпимостью — враждебностью по отношению к  иному, незнакомому объекту или явлению. «Застывшее» сознание в обеих его разновидностях — это сознание примитивное, несмотря на то, что оно основывается на  «коллективной народной мудрости». Оно не предполагает развитие индивидуальности из индивида и характерно для тех народных персонажей, которые находятся в достаточно жестких условиях борьбы за существование». Сам характер этой «борьбы» привычен, в сходных условиях жизни. Многие поколения (например, «борьба» за существование крестьянина проявляется в беспрерывном противостоянии климатическим условиям — «За иконой»; в противостоянии людям, занимающим более высокое место в социальной иерархии — Аксени его борьба с лесничим в очерке «В пустынных местах», 1890, и т.д.).

Если народный персонаж оказывается, по воле обстоятельств, изъятым из жестких и вместе с тем привычных условий «борьбы за существование», его сознание, по мысли Короленко, трансформируется. Например, в рассказе «Река играет» (1891) предки перевозчика Тюлина, очевидно, были крестьянами, занимавшимися земледельческим трудом. Сам Тюлини к земле непосредственного отношения не имеет и практически не знает, что такое «борьба за существование» в ее социальных формах. В связи с этим в сознании Тюлина утрачивают актуальность традиционные комплексы представлений, выработанные коллективным опытом его предков. Его сознание становится открытым практически для всех «непосредственных впечатлений».

Сознание Тюлина — это такое сознание, в котором ничего не происходит. «Коллективный опыт» не актуален, индивидуальный опыт не формируется, так как непосредственные впечатления не оседают в глубине сознания. Сознание никак не оценивает то, с чем Тюлин сталкивается в действительности. В Тюлине формируется  стихийная терпимость ко всему, с чем он имеет дело. К этому же типу «открытого» сознания принадлежат Иоахим из повести «Слепой музыкант» (1886—1898), Андрей Иванович из очерка «За иконой», Дыма из рассказа «Без языка»[4, c. 245].

Индивидуальность в народном персонаже рождается, по мысли Короленко, в случае соприкосновения «коллективного опыта» с «личным», когда отдельные элементы «коллективной народной мудрости» приобретают для этого персонажа индивидуальный смысл. Короленко показывает, что чаще всего это происходит с теми элементам и коллективного опыта, которые относятся к этической сфере «народной мудрости».

Короленко считает, что путь к мысли у людей из народа возможен только через пробуждение, актуализацию нравственного начала. Здесь Короленко близок к Достоевскому в интерпретации народного сознания.

Заключение

В целом, если рассматривать созданные Короленко народные характеры на фоне литературной традиции, то можно прийти к следующим предварительным выводам:

1. Пристальное внимание  к народным персонажам и высокая  оценка функции нравственного  начала в народном  сознании  сближает Короленко с народнической  традицией. Однако эта же особенность  связывает его творчество с  концепциями народа у Достоевского  и Толстого. Толстой, Достоевский  и писатели-народники (при всех  различиях, которые существуют между  ними в понимании Народного  характера) в истоках своих опирались  на славянофильскую концепцию  народа и  рассматривали народ  как некоторую «нерасчленимую субстанцию», исконно заключающую в себе положительное начало.

2. Короленко не рассматривает  народное сознание, как нерасчленимую  «субстанцию». Во-первых народное сознание оказывается неоднородным уже в синхронном плане: расчленяется на составные элементы, и эти элементы иерархизируются (мысль и нравственное начало). Во-вторых, народное сознание неоднородно и в диахронии. При известных условиях оно способно эволюционировать (пробудившееся нравственное начало актуализирует мысль, коллективный опыт объединяется с индивидуальным и т.д.).

Изображая своих народных героев, Короленко развивает прежде всего тургеневскую традицию обрисовки народных характеров. С Тургеневым Короленко связывает отношение к человеку из народа как выразителю свойств и качеств (народные герои в «Записках охотника», «Муму», «Поездке в Полесье» и других произведениях Тургенева), а так же мысль о проявлении подлинно положительных свойств народного характера в будущем.