Николай Степанович Гумилёв 1886-1921 годы

Николай Степанович Гумилёв

(1886-1921)

Николай Гумилев родился  в Кронштадте. Отец — морской  врач. Детство провел в Царском  Селе, в гимназии учился в Петербурге и Тифлисе. Стихи писал с 12 лет, первое печатное выступление в 16 лет  — стихотворение в газете «Тифлисский  листок». 
 
Осенью 1903 семья возвращается в Царское Село, и Гумилев заканчивает там гимназию, директором которой был Иннокентий Анненский (учился плохо, выпускные экзамены сдал в 20 лет). Переломный момент — знакомство с философией Ф. Ницше и стихами символистов. 
 
В 1903 познакомился с гимназисткой Анной Горенко (будущей Анной Ахматовой). В 1905 в издании автора выходит первый сборник стихов — «Путь конквистадоров», наивная книга ранних опытов, которой, тем не менее, уже найдена собственная энергичная интонация и появился образ лирического героя, мужественного, одинокого завоевателя. 
 
В 1906, после окончания гимназии, Гумилев уезжает в Париж, где слушает лекции в Сорбонне и заводит знакомства в литературно-художественной среде. Предпринимает попытку издания журнала «Сириус», в трех вышедших номерах которого печатается под собственной фамилией и под псевдонимом Анатолий Грант. Посылает корреспонденции в журнал «Весы», газеты «Русь» и «Раннее утро». В Париже, и тоже в издании автора, вышел второй сборник стихов Гумилева — «Романтические цветы» (1908), посвященный А. А. Горенко. 
 
С этой книги начинается период зрелого творчества Н. Гумилева. Брюсов, похваливший — авансом — первую его книгу, с удовлетворением констатирует, что не ошибся в своих прогнозах: теперь стихи «красивы, изящны и, большею частью, интересны по форме». Весной 1908 года Гумилев возвращается в Россию, сводит знакомство с петербургским литературным светом (Вячеслав Иванов), выступает постоянным критиком в газете «Речь» (позже начинает печатать в этом издании также стихи и рассказы). 
 
Осенью совершает свою первую поездку на Восток — в Египет. Поступает на юридический факультет столичного университета, вскоре переводится на историко-филологический. В 1909 принимает деятельное участие в организации нового издания — журнала «Аполлон», в котором в дальнейшем, до 1917 года, печатал стихи и переводы и вел постоянную рубрику «Письма о русской поэзии».  
 
Собранные в отдельную книгу (Пг., 1923) рецензии Гумилева дают яркое представление о литературном процессе 1910-х годов. В конце 1909 года Гумилев на несколько месяцев уезжает в Абиссинию, а вернувшись, издает новую книгу — «Жемчуга». 
 
25 апреля 1910 Николай Гумилев венчается с Анной Горенко (разрыв их отношений произошел в 1914 году). Осенью 1911 создается «Цех поэтов», манифестировавший свою автономию от символизма и создание собственной эстетической программы (статья Гумилева «Наследие символизма и акмеизм», напечатанная в 1913 в «Аполлоне»). Первым акмеистическим произведением считали в Цехе поэтов поэму Гумилева «Блудный сын» (1911), вошедшую в его сборник «Чужое небо» (1912). В это время за Гумилевым прочно укрепилась репутация «мастера», «синдика» (руководителя) Цеха поэтов, одного из самых значительных современных поэтов. Гумелёв считается создателем школы акмеизма (Акмеи́зм (от греч. — «высшая степень, вершина, цветение, цветущая пора») — литературное течение, противостоящее символизму и возникшее в начале XX века в России. Акмеисты провозглашали материальность, предметность тематики и образов, точность слова.) 
 
Весной 1913 в качестве начальника экспедиции от Академии Наук Гумилев уезжает на полгода в Африку (для пополнения коллекции этнографического музея), ведет путевой дневник (отрывки из «Африканского дневника» публиковались в 1916, более полный текст увидел свет в недавнее время).  
 
В начале Первой мировой войны Н. Гумилев, человек действия, поступает добровольцем в уланский полк и заслуживает за храбрость два Георгиевских креста. В «Биржевых ведомостях» в 1915 публикуются его «Записки кавалериста». 
 
В конце 1915 выходит сборник «Колчан», в журналах печатаются его драматургические произведения — «Дитя Аллаха» (в «Аполлоне») и «Гондла» (в «Русской мысли»). Патриотический порыв и упоенность опасностью скоро проходят, и он пишет в частном письме: «Искусство для меня дороже и войны, и Африки». 
 
Гумилев переходит в гусарский полк и добивается отправки в русский экспедиционный корпус на Салоникский фронт, но по пути задерживается в Париже и Лондоне до весны 1918. К этому периоду относится цикл его любовных стихов, составивший вышедшую посмертно книжку «Кенией звезде» (Берлин, 1923). 
 
В 1918 по возвращении в Россию Гумилев интенсивно работает как переводчик, готовя для издательства «Всемирная литература» эпос о Гильгамеше, стихи французских и английских поэтов. Пишет несколько пьес, издает книги стихов «Костер» (1918),«Фарфоровый павильон» (1918) и другие. В 1921 выходит последняя книга Гумилева, по мнению многих исследователей, — лучшая из всех, им созданных, —«Огненный столп».

3 августа 1921 года Николай был арестован по подозрению в участии в заговоре «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева». Несколько дней Михаил Лозинский и Николай Оцуп пытались выручить друга, но, несмотря на это, вскоре поэт был расстрелян.

24 августа вышло постановление о расстреле участников «Таганцевского заговора» (всего 61 человек), опубликованное 1 сентября с указанием на то, что приговор уже приведён в исполнение. Дата, место расстрела и захоронения неизвестны. Распространены следующие версии:

• Бернгардовка (долина реки Лубьи) около Всеволожска. Мост через реку Лубья, на берегу установлен памятный крест.
• Район пристани «Лисий Нос», за пороховыми складами. Глухая местность недалеко от ж/д станции «Раздельная» (ныне Лисий Нос) ранее использовалась как место проведения казней по приговорам военно-полевых судов.
• Анна Ахматова считала, что место казни было на окраине города в стороне Пороховых.
• Ковалёвский лес, в районе арсенала Ржевского полигона, у изгиба реки Лубьи.

Чекисты ,расстрелявшие его, рассказывали, что их потрясло его самообладание.

Стихи

Сонет(«путь конвкистадоров»)

Я конквистадор в панцире железном, 
Я весело преследую звезду, 
Я прохожу по пропастям и безднам 
И отдыхаю в радостном саду. 
 
Как смутно в небе диком и беззвездном! 
Растет туман… но я молчу и жду 
И верю, я любовь свою найду… 
Я конквистадор в панцире железном. 
 
И если нет полдневных слов звездам, 
Тогда я сам мечту свою создам 
И песней битв любовно зачарую. 
 
Я пропастям и бурям вечный брат, 
Но я вплету в воинственный наряд 
Звезду долин, лилею голубую.

Умный дьявол(«романтические цветы») 
 
Мой старый друг, мой верный Дьявол, 
Пропел мне песенку одну: 
— Всю ночь моряк в пучине плавал, 
А на заре пошел ко дну. 
 
Кругом вставали волны-стены, 
Спадали, вспенивались вновь, 
Пред ним неслась, белее пены, 
Его великая любовь. 
 
Он слышал зов, когда он плавал: 
«О, верь мне, я не обману»… 
Но помни, — молвил умный Дьявол, — 
Он на заре пошел ко дну.

Блудный сын («Чужое небо»)

1. 
 
Нет дома подобного этому дому! 
В нем книги и ладан, цветы и молитвы! 
Но, видишь, отец, я томлюсь по иному, 
Пусть в мире есть слезы, но в мире есть битвы. 
 
На то ли, отец, я родился и вырос, 
Красивый, могучий и полный здоровья, 
Чтоб счастье побед заменил мне твой клирос 
И гул изумленной толпы — славословья. 
 
Я больше не мальчик, не верю обманам, 
Надменность и кротость — два взмаха кадила, 
И Петр не унизится пред Иоанном, 
И лев перед агнцем, как в сне Даниила. 
 
Позволь, да твое приумножу богатство, 
Ты плачешь над грешным, а я негодую, 
Мечом укреплю я свободу и братство, 
Свирепых огнем научу поцелую. 
 
Весь мир для меня открывается внове, 
И я буду князем во имя Господне… 
О счастье! О пенье бунтующей крови! 
Отец, отпусти меня… завтра… сегодня!.. 
 
2. 
 
Как розов за портиком край небосклона! 
Как веселы в пламенном Тибре галеры! 
Пускай приведут мне танцовщиц Сидона 
И Тира, и Смирны… во имя Венеры. 
 
Цветов и вина, дорогих благовоний… 
Я праздную день мой в веселой столице! 
Но где же друзья мои, Цинна, Петроний?.. 
А вот они, вот они, salve amice. 
 
Идите скорей, ваше ложе готово, 
И розы прекрасны, как женские щеки; 
Вы помните верно отцовское слово, 
Я послан сюда был исправить пороки… 
 
Но в мире, которым владеет превратность, 
Постигнув философов римских науку, 
Я вижу один лишь порок — неопрятность, 
Одну добродетель — изящную скуку. 
 
Петроний, ты морщишься? Будь я повешен, 
Коль ты недоволен моим сиракузским! 
Ты, Цинна, смеешься? Не правда ль, потешен 
Тот раб косоглазый и с черепом узким? 
 
3. 
 
Я падаль сволок к тростникам отдаленным 
И пойло для мулов поставил в их стойла; 
Хозяин, я голоден, будь благосклонным, 
Позволь, мне так хочется этого пойла. 
 
За ригой есть куча лежалого сена, 
Быки не едят его, лошади тоже: 
Хозяин, твои я целую колена, 
Позволь из него приготовить мне ложе. 
 
Усталость — работнику помощь плохая, 
И слепнут глаза от соленого пота, 
О, день, только день провести, отдыхая… 
Хозяин, не бей! Укажи, где работа. 
 
Ах, в рощах отца моего апельсины, 
Как красное золото, полднем бездонным, 
Их рвут, их бросают в большие корзины 
Красивые девушки с пеньем влюбленным. 
 
И с думой о сыне там бодрствует ночи 
Старик величавый с седой бородою, 
Он грустен… пойду и скажу ему: «Отче, 
Я грешен пред Господом и пред тобою». 
 
4. 
 
И в горечи сердце находит усладу: 
Вот сад, но к нему подойти я не смею, 
Я помню… мне было три года… по саду 
Я взапуски бегал с лисицей моею. 
 
Я вырос! Мой опыт мне дорого стоит, 
Томили предчувствия, грызла потеря… 
Но целое море печали не смоет 
Из памяти этого первого зверя. 
 
За садом возносятся гордые своды, 
Вот дом — это дедов моих пепелище, 
Он, кажется, вырос за долгие годы, 
Пока я блуждал, то распутник, то нищий. 
 
Там празднество: звонко грохочет посуда, 
Дымятся тельцы и румянится тесто, 
Сестра моя вышла, с ней девушка-чудо, 
Вся в белом и с розами, словно невеста. 
 
За ними отец… Что скажу, что отвечу, 
Иль снова блуждать мне без мысли и цели? 
Узнал… догадался… идет мне навстречу… 
И праздник, и эта невеста… не мне ли?!

Природа(«фарфоровый павелион») 
 
Спокойно маленькое озеро, 
Как чаша, полная водой. 
Бамбук совсем похож на хижины, 
Деревья — словно море крыш. 
 
А скалы острые, как пагоды, 
Возносятся среди цветов. 
Мне думать весело, что вечная 
Природа учится у нас.

Шестое чувство( сборник “Огненный столп”)

 
Прекрасно в нас влюбленное вино 
И добрый хлеб, что в печь для нас садится, 
И женщина, которою дано, 
Сперва измучившись, нам насладиться. 
 
Но что нам делать с розовой зарей 
Над холодеющими небесами, 
Где тишина и неземной покой, 
Что делать нам с бессмертными стихами? 
 
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать. 
Мгновение бежит неудержимо, 
И мы ломаем руки, но опять 
Осуждены идти всё мимо, мимо. 
 
Как мальчик, игры позабыв свои, 
Следит порой за девичьим купаньем 
И, ничего не зная о любви, 
Всё ж мучится таинственным желаньем; 
 
Как некогда в разросшихся хвощах 
Ревела от сознания бессилья 
Тварь скользкая, почуя на плечах 
Еще не появившиеся крылья; 
 
Так, век за веком — скоро ли, Господь? — 
Под скальпелем природы и искусства, 
Кричит наш дух, изнемогает плоть, 
Рождая орган для шестого чувства.