Олжас Сулейменов

СУЛЕЙМЕНОВ Олжас Омарович - народный поэт Казахстана, лауреат Премии комсомола Казахстана, первый лауреат Премии ВЛКСМ, лауреат Государственной премии КазССР, постоянный представитель Республики Казахстан в ЮНЕСКО. В 2004 году в издательстве Атамура вышло семитомное в восьми книгах собрание сочинений Олжаса Сулейменова, включающее в себя стихотворения и поэмы, книги Аз и Я , Тюрки в доистории о происхождении древнетюркского письма , Язык письма взгляд в доисторию - о происхождении письменности и языка малого человечества и два тома публицистики. 18 мая 2006 года Олжасу Омаровичу Сулейменову исполняется 70 лет, а 12 апреля 1961 года, 45 лет назад, со стихами о полете Юрия Гагарина он родился как всемирно известный поэт.

Что тогда было? Весеннее небо над Алма-Атой, розовые  облака цветущего урюка, зацепившиеся за алмаатинские дома и заборы, и на них с неба, отделившись от гудящего над городом самолета, планируют такие же розовые листочки со стихами Олжаса. Первый человек в космосе! Человечество преодолело земное тяготение! Земля, поклонись человеку! 12 апреля 1961 года Юрий Гагарин вывел космический корабль Восход на околоземную орбиту. Советский Союз ликовал! Ликовала праздничная Алма-Ата. Говорят, таким счастливым, объединенным всеобщим восторгом наш город на памяти живущих поколений был только один раз - в День Великой Победы в мае 1945 года. А начиналось все весьма буднично. 11 апреля репортера газеты Казахстанская правда Олжаса Сулейменова вызвал к себе главный редактор Федор Федорович Боярский и дал задание написать на первую полосу стихи о первом полете человека в космос Надо с настроением, понял? Ты же инженер, должен соображать - человек, гомосапиенс, в другое состояние переходит. Возвысь его, бедолагу В стране сотни газет, а это - сотни редакторов. Все они накануне взлета Гагарина получили по партийным каналам проекты правительственного сообщения.

И только один редактор не побоялся разгласить секрет, подошел  творчески вспоминал позже Олжас Сулейменов. А потом была творческая лихорадка, когда поэт за неделю преобразил стихотворение в целую поэму Земля, поклонись человеку Уже в мае она вы-шла отдельным изданием в черной, как космос, лакированной обложке, перечеркнутой трассирующим красным следом названия. И скорости событий в его поэтической биографии, по собственному признанию, становятся космическими.

Поэма полностью  звучит по Всесоюзному радио, ее читают по Центральному телевидению, а в  начале июня ее автор летит в Москву, чтобы оттуда отправиться в Париж  и Нью-Йорк - выступать с поэмой в университетах. Двадцатипятилетний Олжас вышел на всемирную поэтическую орбиту не менее стремительно, чем его герой. Судите о народе по поэту Между тем и поэма, и слава явились поэту в достаточно драматичный период жизни он очутился в Казправде будучи отчисленным за нелепую драку из Литинститута. Соответственно из тематического плана издательства Советский писатель полетел его первый сборник стихов Аргамаки , получивший одобрительную оценку таких поэтических мэтров, как Леонид Мартынов и Борис Слуцкий. Леонид Мартынов, коренной омич, считай, земляк, летом 1960 года напутствовал большую подборку казахского поэта в Литературной газете . Доброго пути - эта рубрика была постоянной в тогдашней Литературке . Почти в то же самое время Мухтар Ауэзов открыл в ней читающему миру Чингиза Айтматова. Позже это поколение, поднявшееся на волне хрущевской оттепели , получит название шестидесятники . В интервью на Московской книжной ярмарке, посвященном 30-летию выхода и презентации нового издания книги Аз и Я , Олжас назовет свое поколение наиболее свободным, наиболее яростным, наиболее продуктивным и в литературе, и в кино, и в театре, и в музыке . Вынесенные им генетически из родной степи свобода и ярость, и яркость оказались востребованы самим временем, а продуктивный литературный профессионализм Олжас ускоренно почерпнет в Москве, в Литинституте и в крупнейшей библиотеке страны - тогдашней Ленинской. И не надо забывать, что в Литературный институт он пришел геологом, профессия которого обязывала не только к романтизму, но и к неустанному поиску и сосредоточению. Литинститут - это беседы с Мартыновым и Слуцким, это встречи с Михаилом Шолоховым, Всеволодом Ивановым, Ильей Эренбургом, Борисом Пастернаком. Литинститут - это Евгений Евтушенко,Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, каждый из них вскоре начнет претендовать на место первого поэта Союза. И это Политехнический музей, где уже начинала греметь поэзия шестидесятников. Эпоха, дабы не впасть в опасную аналитичность, становилась все более пафосной и романтичной. Страна, победившая в Великой войне, заявившая о преодолении сталинского тоталитаризма, счастливо не видя своих внутренних проблем, жила заботой о светлом будущем новых поколений и всего прогрессивного человечества. Еще и семидесятники искренне не увидят этих проблем, переживая, как свою собственную, трагедию вьетнамских бомбардировок и голод индийских и африканских детей. А Великая Отечественная продолжала болью и гордостью жить в каждой семье. В интервью 1965 года для Комсомольской правды Олжас Сулейменов, говоря о том, сколько трагических и высоких слов родила война, пишет Истории еще не надоел героизм. Вьетнам - это Испания наших дней. Я бы хотел быть там штыком и пером . И назовет самой интересной личностью этого полувека Мате Залку, который родился в Венгрии, стал солдатом справедливости в России, погиб в Испании . Получив Государственную премию Казах-ской ССР, он тут же в зале отдал ее в Фонд помощи Вьетнаму, помощи жертвам сожженной американцами вьетнамской деревни Сонгми. Позже Олжас Омарович скажет, что этап комсомольско-лирического взлета в его поэзии завершился с гибелью Гагарина 1968 г. во владимирских лесах, где на месте падения самолета высится обелиск со словами Земля, поклонись человеку . Уже без восклицательного знака. Но именно в шестидесятые годы он напишет большинство лучших своих стихов, в которых зазвучит его, олжасовская, интонация. Классических стихов. Ведь поэзия - это и есть собственная интонация, свой голос. И читательское сердце отзывается на эту интонацию искренности, открытости, степной воли, страсти, щедрости, доброты. Вблизи Чингизских гор его могила, исколотая желтыми цветами эти непостижимой печали строки о могиле Абая Олжас написал в 1962 году. Причину его необыкновенного всесоюзного успеха проанализировал Лев Аннинский Поэт оказался на скрещении культур, на скрещении традиций он счастливо совместил в себе сразу многое молодой задор и книжную образованность . и ассоциативную экспрессию распространенного сегодня поэтического стиля и филологическую любовь к мировым построениям, в которых Пушкин встречается у Сулейменова с Чоканом Валихановым, Конфуцием и Тагором и местную обжигательную степную специфику . И все это правда. Можно также сказать и о порой расхожей экзотике в его стихах, и о склонности к красивой фразе, и об усложненности поэтических конструкций, о чем молодого поэта предостерегал Давид Самойлов, и что особенно видно из сегодняшнего дня. И это тоже будет правдой. Но самой большой истиной остается совершенно необъяснимый феномен всенародной любви, который связан с Олжасом и уже от него неотделим. Ты любишь стихи Олжаса звучало, как пароль, и лучше всяких лозунгов об интернационализме сближало детей разных народов. Ребята, судите по мне о казахах воскликнул он в юношеских стихах, подарив потом эту строчку Слуцкому, который переадресовал ее Назыму Хикмету Судите о народе по поэту . Не знаю, как уж там сложилось с синеглазым турецким поэтом, но всему Советскому Союзу казахи становились понятнее и ближе через поэзию и личность Олжаса, как связывалось в свое время это представление с Мухтаром Ауэзовым, как становились известны киргизы через Чингиза Айтматова. Целая поэтическая и человеческая эпоха прошла в Казахстане под знаком Олжаса. И когда вырывалось у кого-то из поэтов главной всесоюзной плеяды Нас мало, нас может быть четверо нам думалось четверо - значит и Олжас. И когда читали у Вознесенского Боже, пошли мне второго, аукаться через степь прозревали аукаться Махамбету в нашем веке можно только с Олжасом. И когда на всю страну Римма Казакова признавалась Люблю тебя, товарищ мой, Олжас , мы ее очень хорошо понимали. Его афористичные строки метеорами разлетаются по стране Нет Востока и Запада нет! Два сына есть у отца Поэт красивым должен быть, как бог, кто видел бога? Тот, кто видел Пушкина , Стих может быть и не верлибром, поэзия была б свободной ,Слава гонца громче славы бойца , Степь терпеть не могла ясноликих высоких людей , Мы, высокие, будем стоять , Мы - не рабы, рабы - не мы. Ибо рабы - немы , Мой город во Вселенной знаменит, тем, что другим его не заменить , Кружись, айналайн, Земля моя , Возвысить степь, не унижая горы . У каждого уважающего себя человека до сего дня есть свой заветный набор олжасовских строк, строф, стихотворений.

Время обнажило истину. Социальный, политический заказ эпохи, на который были так отзывчивы  поэты-шестидесятники, как бы ни был  он романтизирован, остался в своем  времени, остался коньюнктурой. Метафоры Вознесенского, казавшиеся нам верхом поэтического новаторства и изыска, так и остались словотворчеством, но в лучших стихах Сулейменова метафористика дышит мифологией. Глиняная книга , словно завершая к 1969 году его лирико-романтическую эпоху, стала тому прекрасным подтверждением. В своих первых стихах он писал Смотри, на кургане, где ветер поет, Где слышится волчий плач, Вцепившись корнями в сердце мое, Шатаясь, стоит карагач. Этот карагач до сих пор надежно держит родная почва, в то время как дубовый лист виолончельный , не знающий крепи ветки родимой, носят сквозняки истории от Москвы до Оклахомы. И прав оказался Леонид Мартынов, говоривший Олжас Сулейменов, казахский поэт, творящий на русском языке, целиком остается поэтом казахским . И провидческими стали слова Льва Аннинского перед нами не просто своеобразный поэт, а фигура до некоторой степени символическая здесь по-своему выявился новый духовный комплекс Востока, с особой ясностью осознающий себя частью мира, как целого . Завет батыра Олжабая Книга Олжаса Сулейменова Аз и Я грянула в 1975 году, как гром среди ясного неба. Еще вчера был Олжас - всесоюзный любимчик, ежегодно издающий по сборнику стихов, реально идущий к главной премии страны - Ленинской, которому все давалось неимоверно легко, как вдруг - анафема книгу изъять, все записи поэта на телевидении и радио уничтожить. Последнему я сама была свидетель. Вернее, свидетель тому, как русская редакция литературно-драматического вещания Казахского радио эту директиву ЦК не выполнила и весь золотой фонд Олжаса сохранила. Сохранили ли его девяностые годы, когда дефицит пленки заставлял писать сиюминутные новости поверх уникальных передач? Очень хорошо все перипетии борьбы с Аз и Я , Олжасом и за Олжаса изложены в посвященной поэту книге его близкого друга, писателя Г.И.Толмачева Повесть об Олжасе , да никто и не может знать их лучше, чем тогдашний главный редактор русской редакции издательства Жазушы , непосредственно выпускавший эту книгу. А суть в том, что Олжас Сулейменов предлагал свое прочтение темных мест Слова о полку Игореве , свой взгляд пишущего на русском языке казахского поэта на взаимоотношения Древней Руси и тюркского Поля. Вспомним Сергея Маркова В великом Слове о полку , как буйная трава вросли в славянскую строку кипчакские слова .

Но при этом книга  благонамеренного читателя была полна  такого полемического запала и низвержения  авторитетов, что на Олжаса, впрочем, вполне предсказуемо, пошла вся ученая рать, не исключая знаменитого академика Д.С.Лихачева. Озвученные в печати политические и идеологические выводы были устрашающи. Аз и Я объявили антирусской и националистической книгой, над ней и ее автором навис топор сусловского политбюро. Олжаса спас Д.А. Кунаев, упросивший Брежнева прочесть книгу опального поэта.

Да ничего в ней  такого нет, решайте сами было резюме генсека. И все обошлось выговорами бюро ЦК КП, что, впрочем, по тем временам, тоже не мед. К чести Олжаса Сулейменова под этим прессингом он не отказался от своей книги, что хорошо видно из документов и свидетельств, представленных в третьем томе его собрания сочинений. Он не мог от нее отказаться, потому что это для читателей книга Аз и Я грянула вдруг . Для самого автора это было только предисловие , которым он хотел возбудить интерес к по-следующему своему лингвистическому труду - книге Тысяча и одно слово , становившейся уже главным делом его жизни. Олжас Омарович не раз рассказывал о своем предке батыре Олжабае, предводителе правого крыла конницы Аблай-хана, в честь которого он назван, завещавшем потомку из седьмого колена его рода стать Бильга Всезнающим . Этот завет, записанный чагатайским слогом, дошел в шежере, переданном поэту академиком Моргуланом. Завет упал на подготовленную почву. Ее подспудно оттаивала хрущевская оттепель , когда им в Ленинке совершались первые открытия в национальной истории по переписи 1926 года казахи - самая крупная тюркоязычная национальность Советского Союза - 6 млн 200 тыс. человек .

К 1939 году казахов  осталось около 2 миллионов. Подтверждением открывавшемуся была невидимая миру трагедия каждой семьи рядом в  Литинституте учились Б.Джансугуров, М. Майлин, к друзьям наведывался А. Алимжанов, родители которого погибли от голода, и родной отец поэта был расстрелян в 1937 году за то, что шашкой пощекотал Голощекина . Лев Гумилев рассказывал Олжасу, что сидел в лагере с неким Омаром Сулейменовым. Его отцом? Отчимом поэта стал известный журналист Абдуали Карагулов, которому он посвятит проникновенное Слово прощания. А в статье памяти Ануара Алимжанова поэт пишет Мы были воспитаны матерями и государством, расстрелявшим наших отцов Задумываясь над привычным Кто виноват? и Что делать? мы уже хотели узнавать в полном объеме -Что с нами было? и главное - Почему История, которую отнимали у неисторических народов , замазывая ее малярной краской определения проклятое прошлое впервые безбоязненно проявила себя в книгах шестидесятников . Одной из таких книг, которые должна была вернуть его народу прапамять, становилась Аз и Я . Надо сказать, что никогда еще литературоведческая книга не читалась с подобным азартом. Стотысячный ее тираж разлетелся в мгновение ока, на черном рынке номинал превышал первоначальные 74 копейки в сотни и тысячи раз. Говорят, в Баку видели объявление, где за книгу Олжаса предлагали автомобиль Москвич . В Алма-Ату потоком шли читательские письма в поддержку Аз и Я . Конечно, статьи в защиту книги не печатались, так пролежала до ее выхода в новом веке работа Мурата Ауэзова Осененный выдохом вечности - словом . По сведениям журнала Проблемы коммунизма 1986 г. Аз и Я Олжаса Сулейменова вошла в число пяти книг, которые подготовили перестройку сознания советского общества перед демократическими реформами. А что касается ее научности, то уже из сегодняшнего дня известный литературовед Евгений Сидоров констатирует Прошло немало времени со дня выхода книги, и некоторые ее положения уже потихоньку прокрались в академические издания, благоразумно забыв о своем первородстве . А тогда 1975 год Динмухамед Ахмедович Кунаев спросил поэта -Чем намереваешься заниматься, Олжас Расставить все точки над i я хочу в своей новой книге - Тысяча и одно слово . На что Д.А.Кунаев, острее других понимавший ситуацию, спокойно возразил - С этой книгой надо повременить. Мы ждем новых стихов и поэм. В последующее десятилетие Олжас Сулейменов работает секретарем Союза писателей Казахстана, председателем правления Союза кинематографистов, председателем Госкино, затем вновь возвращается в Союз писателей - первым секретарем. Это возвращение было встречено незлобивой шуткой Кино подтянули до уровня века, на очередь встала и наша семья, где рубят в искусстве лишь два человека, сказать по секрету, Омарыч да я . Время показало, что в этой шутке была большая доля правды отправленные Олжасом Сулейменовым в мастерскую Сергея Соловьева казахские вгиковцы стали известной ныне новой волной казахского кино. Было ли отнято у стихов время, когда Олжас Омарович начал активно заниматься общественной деятельностью и, как сейчас бы сказали, карьерой? Его последнее стихотворение в собрании сочинений помечено 1985 годом - канун пятидесятилетия. Тридцатилетний Пушкин воскликнул Лета к суровой прозе клонят и занялся историографией Петра Великого и пугачевского бунта. Олжаса лета все более клонили к историко-лингвистическим исследованиям.Поэт говорил Если мы смотрим в лес на уровне глаз, то видим только стволы деревьев - они параллельны друг другу. Чуть поднимем голову и увидим, что деревья соприкасаются кронами. Чуть опустим взгляд - увидим, что корни сплетаются. Неужели мы должны исследовать наши отношения только на уровне параллельных стволов Насколько все еще велик был авторитет Олжаса Сулейменова в нашем обществе в середине восьмидесятых годов,показали декабрьские события, когда молодежь шла на площадь мимо Союза писателей с возгласами Олжас с нами Плохую службу эти выкрики сослужили поэту. Олжаса не пустили выступить перед демонстрантами - ни на площади, ни по телевидению и радио, хотя вряд ли и он мог поправить тогда ситуацию. Его изолировали, будучи уверенными, что он связан с Кунаевым, и это они - организаторы беспорядков. Срочно начали шить дело. Письмо Олжаса, переданное московскими друзьями Горбачеву, спасло его. Говорят, Колбин очень удивлялся, когда Михаил Сергеевич при всякой встрече спрашивал А как там наш поэт Олжас Сулейменов У Марины Цветаевой есть известное эссе Мой Пушкин , где она говорит, как поэт, оставаясь неизменным в главном, разнится в своих ипостасях Пушкин - царя, Пушкин - няни, Пушкин - Михайловского,Пушкин - Петербурга, Пушкин - декабристов, Пушкин - Пугачева Г.И.Толмачев в своей книге заметил Олжас до декабря 1986 года и после декабря - это два разных человека . Конечно, Олжас Омарович верен своей поэтической и человеческой природе, но Геннадий Иванович прав есть Олжас апреля 1961 года, есть Олжас Аз и Я , Олжас - декабря, Олжас - движения Невада-Семипалатинск , Олжас - Народного конгресса Казахстана , Олжас - политик, Олжас - книги Язык письма , дипломат и постоянный представитель РК в ЮНЕСКО Должен ли поэт быть озабочен тем, что какой-то из них кого-то активно не устраивает? Тысяча и одно слово В 1963 году Олжас Сулейменов написал стихотворение о запрещении испытаний на Семипалатинском ядерном полигоне. Тогда прекратили взрывы в воздухе и на земле, уведя испытания под землю. До Указа первого Президента Республики Казахстан Н.А.Назарбаева о закрытии полигона и его памятного вы-ступления на сессии ООН были еще десятилетия. В своих стихах казахский поэт приносил покаяние народам, для которых его Родина стала местом испытаний Казахстан, ты огромен - пять Франций! Без Лувров, Монмартров. Уместились в тебе все Бастилии грешных столиц. Ты огромною каторгой плавал на маленькой карте. Мы - казахи на этой каторге родились. Он просил прощения у чеченцев, турок-месхетинцев, карачаевцев, балкарцев, крымских татар, корейцев, для которых Казахстан стал вынужденной родиной. Олжас оказался последовательным в своем слове и поступках. Избранный народным депутатом ВС СССР, он на первой сессии Верховного Совета в 1989 году выступил инициатором закона о реабилитации репрессированных народов. Тогда встал депутат из Прибалтики - Я не согласен с формулировкой, реабилитировать можно персону, но не целые народы. Это будет юридически неграмотно Значит, репрессировать народы можно, а реабилитировать - нельзя спросил у зала Олжас. Это было единственное решение, принятое первым съездом народных депутатов единогласно. Уже стало хорошим тоном называть 2 миллиона подписей, собранных движением Невада-Семипалатинск в поддержку закрытия ядерного полигона лучшей поэмой Олжаса. Или именовать поэмами его труднодоступные рядовому читателю книги Тюрки в доистории и Язык письма В этом месте пусть поднимет руку читатель, знакомый с той же Историей пугачевского бунта Пушкина . В подобных поверхностно-гиперболических характеристиках не звучит ли некая подспудная мысль, что поэт Олжас нам всем все еще чего-то недодал?