19

НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ

УНИВЕРСИТЕТ

Филологический факультет

Контрольная работа

на тему:

"ПЕЙЗАЖ В "ЗАПИСКАХ ОХОТНИКА"

И.С.ТУРГЕНЕВА".

Выполнила:

студентка 2-го курса

Зюляева Е.А.

Проверила:

преподаватель

Нижний Новгород

2001 год

План

Введение.

1.      Традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева.

2.      Палитра писателя.

3.      Некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг".

Заключение.

Список использованной литературы.

Введение

Произведения Тургенева середины 40-х годов соответ­ствовали общему художественному уровню русской литературы того времени. Однако их содержание не затрагивало коренных вопросов русской жизни кре­постной эпохи. В этом отношении ранние повести Тур­генева уступали таким, например, произведениям, как «Деревня» Григоровича, «Бедные люди» Достоевского, роман Герцена «Кто виноват?» Тургенев не мог не оце­нивать свою деятельность писателя в свете той высо­кой общественной роли, которую все более приобрета­ла в условиях борьбы с крепостничеством русская ли­тература. Он заметил также, что и Белинский холод­нее стал отзываться о его новых произведениях. «Не предстояло никакой надобности продолжать подобные упражнения, - и возымел твердое намерение вовсе оставить литературу», - рассказывает Тургенев, вспо­миная о мучившей его творческой неудовлетворен­ности.[1] Случай помог ему открыть в своем таланте но­вые  возможности. «Только  вследствие  просьб И.И.Панаева, не имевшего чем наполнить отдел сме­си в 1-м нумере «Современника», я оставил ему очерк, озаглавленный «Хорь и Калиныч» (слова «Из записок охотника» были придуманы и прибавлены тем же И.И.Панаевым с целью расположить читателя к снисхождению), - продолжает свой рассказ Тургенев. - Успех этого очерка побудил меня написать дру­гие; и я возвратился к литературе»[2].

Это признание Тургенева некоторые исследователи оценивали как свидетельство того, что «Записки охот­ника» представляли в его творчестве случайно возник­шее явление. Однако сближение творчества Тургенева с реальной действительностью, его обращение к соци­альным вопросам являлось, как мы видели, ведущей тенденцией его развития как писателя. В середине 40-х годов Тургенев задумывал серию очерков с нату­ры из городской действительности. Затем мысли его об­ратились к более знакомой ему деревенской жизни. Очерк с натуры Тургеневу было нетрудно написать, используя свои охотничьи встречи и наблюдения. Так возник очерк «Хорь и Калиныч» как первый яркий опыт Тургенева-прозаика в духе «натуральной школы».

Все же дело заключалось не только в превосходном знании самого жизненного материала, что стало к то­му времени необходимым условием творчества для всякого серьезного писателя. Обращение Тургенева к крестьянской теме естественно вытекало и из его ан­тикрепостнических настроений. Оно соответствовало и важной тенденции общего развития передовой русской литературы, вполне определившейся к концу 40-х го­дов, - ее стремлению к художественному познанию народной жизни.

"О записках охотника" существует обширная литература. Но, несмотря на это, некоторые аспекты цикла остаются недостаточно изученными и требуют нового исследования. Среди них такой важнейший компонент, как особенности тургеневского пейзажа. В представленной работе рассматриваются следующие вопросы: традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева; палитра писателя и некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг".

1. Традиции и новаторство пейзажа "Записок охотника" И.С.Тургенева

В первых очерках и рассказах «Записок охотника» картины природы чаще всего являются или фоном действия, или средством создания местного колорита. При этом явления природы Тургенев воспроизводит с чуть ли не научной точностью естествоиспытателя. Он мастерски использует даже различные оттенки, свето­вые краски: и солнечные блики, и вечерний сумрак, и ночные тени. Советский писатель И. А. Новиков удачно назвал это «тургеневской светотенью». Как ху­дожник-пейзажист Тургенев прославился первыми же очерками своего охотничьего цикла. Он любит приро­ду не как дилетант, а как артист, и потому никогда не старается изображать ее только в поэтических ее ви­дах, но берет ее, как она ему представляется. Его картины всегда верны, вы всегда узнаете в них нашу род­ную, русскую природу.

Своеобразие изображения природы вытекало не только из любви к ней писателя, но и из его, так ска­зать, натурфилософии. «Человека не может не зани­мать природа, он связан с ней тысячью неразрывных нитей; он сын ее», - писал Тургенев. Ему принадлежит сложившаяся еще в период работы над «Записками охотника» целая философско-эстетическая теория искусства пейзажной живописи, изло­женная им в рецензии на «Записки ружейного охотни­ка» С.Т.Аксакова. Характеризуя его искусство изо­бражения природы, Тургенев пишет: «Он смотрит на природу (одушевленную и неодушевленную) не с ка­кой-нибудь исключительной точки зрения, а так, как на нее смотреть должно: ясно, просто и с полным участием; он не мудрит, не хитрит, не подкладывает ей посторонних намерений и целей: он наблюдает умно, добросовестно и тонко; он только хочет узнать, увидеть. А перед таким взором природа раскрывается и дает ему «заглянуть в себя». «То, что он видит, видит он ясно, и твердой рукой, сильной кистью пишет стройную и широкую картину. Мне ка­жется, что такого рода описания ближе к делу и вернее: в самой природе нет ничего ухищренного и муд­реного, она никогда ничем не щеголяет, не кокетнича­ет; в самых своих прихотях она добродушна. Все поэты с истинными и сильными талантами не станови­лись в «позитуру» пред лицом природы; они не стара­лись, как говорится, «подслушать, подсмотреть» ее тайны; великими и простыми словами передавали они ее простоту и величие: она не раздражала их, она их воспламеняла; но в этом пламени не было ничего бо­лезненного. Вспомните описания Пушкина, Гоголя». Тургеневу не нравится ни ритори­ческая, ни романтическая манера изображения при­роды.

Пейзажная живопись Тургенева восхищала совре­менников. «Одно, в чем он мастер такой, что руки от­нимаются после него касаться этого предмета, - это природа. Две-три черты, и пахнет», - по­ражался Толстой.[3]

Картины природы в большинстве рассказов Турге­нева, - и эту черту он сохранит и дальше в своем творчестве, - не безразличны по отношению к их жиз­ненному содержанию. В «Малиновой воде» описание знойного, душного, давящего августовского дня пред­варяет рассказ о безысходном горе мужика Власа. Пейзаж и событие создают единое и целостное впечат­ление. В изображение самой природы Тургенев все ча­ще привносит элементы «одушевления»: «И украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь»[4]; «ключ этот бьет из расселины берега, превратившегося мало-помалу в небольшой глубокий овраг, и в двадцати шагах оттуда с веселым и болтливым шумом впадает в реку»[5].

Описание, не теряя своей объективной точ­ности, не становится и чисто субъективным впечатле­нием художника, что было так характерно для роман­тического пейзажа. В рассказах «Свидание», «Касьян с Красивой Мечи», «Бежин луг» природа становится как бы участницей радостных и горестных пережива­ний и раздумий человека. Лирический пейзаж расска­за оттеняет трагическую судьбу Акулины. Конец ее безрадостной любви наступает в момент осеннего увя­дания природы, но все кругом сохраняет еще свою по­этическую прелесть. Когда же после свидания горько рыдает брошенная девушка, все вокруг как бы прони­кается ощущением тревоги; «Порывистый ветер быст­ро мчался мне навстречу через желтое, высохшее жнивье; торопливо вздымаясь перед ним, стремились мимо, через дорогу, вдоль опушки, маленькие покороб­ленные листья...» Образ «покоробленных листьев» невольно ассоциируется с разрушенными мечтами ге­роини о счастье. Тургенев завершает сцену словами самого рассказчика: «Мне стало грустно; сквозь неве­селую, хотя свежую улыбку увядающей природы, ка­залось, прокрадывался унылый страх недалекой зи­мы».[6]

Тургенев воспринимает точность и верность Пуш­кина в описаниях явлений природы; он, как и Пуш­кин, отбирает самое существенное, характеризующее данное явление. Но по сравнению с пушкинским турге­невский пейзаж более психологичен.

Многое видел и наблюдал любознательный и про­ницательный охотник, бродя с ружьем по лесам и по­лям средней русской полосы. Но из богатого запаса своих охотничьих встреч и наблюдений Тургенев отби­рает для художественного воплощения те, которые в своей совокупности давали читателю широкое и це­лостное представление о народном характере, о кресть­янской среде, о горестях и чаяниях народных. Это и создает внутреннее единство всего цикла «Записок охотника».

Оценивая «Мертвые души», Белинский указывал, что пафос поэмы Гоголя состоит в изображении проти­воречия общественных форм жизни русского народа, то есть крепостного строя, с его глубоким «субстанцио­нальным началом». Продолжая дело Гоголя, Тургенев также показал уродливость крепостного порядка, по­рожденные им мертвые души, но он развивает и пуш­кинское начало, которое Гоголю не удалось воплотить в конкретных положительных типах русской жизни. Тургенев стремится к изображению живых сил нации. И многое обнадеживающее он находит в народной сре­де. Прекрасен простой русский народ, прекрасна рус­ская природа, и только ужасное зло русской жизни - крепостное право, связывает силы нации, ее истори­ческий прогресс - такова центральная идея «Записок охотника».

В отдельном издании 1852 года Тургенев заверша­ет «Записки охотника» поэтическим очерком «Лес и степь», проникнутым оптимистическим, жизнеутверж­дающим настроением, чувством восхищения перед красотой родной земли. Картины бескрайней русской степи, далеко раскинувшегося леса Тургенев также со­здает как выражение могучих непочатых сил своей ро­дины, русского народа, его богатырского прошлого. Рисуя одну из таких картин в очерке «Стучит», Турге­нев пишет: «...уж очень красивыми местами нам при­ходилось ехать. То были раздольные, пространные, по­емные, травянистые луга, со множеством небольших лужаек, озерец, ручейков, заводей, заросших по кон­цам ивняком и лозами, прямо русские, русским людом любимые места, подобные тем, куда езживали богаты­ри наших древних былин стрелять белых лебедей и серых утиц».

Природа в очерке «Лес и степь» нераз­рывно слита с жизнью человека, рождая в нем не только чувство красоты, но и философские размышле­ния о грандиозности мироздания.

Большинство рассказов «Записок охотника» Турге­нев писал за границей, вдали от родины. И ему были дороги даже мелкие черточки и детали, переносившие его в родные места, воссоздававшие национальный ко­лорит. Его рассказы проникнуты русским духом, в них «Русью пахнет».

2. Палитра писателя

Термин "палитра" классической филологией не применяется. Его сферой была живопись. Употребление его в критике началось сравнительно недавно. Границы этого термина, пожалуй, и до сих пор остаются недостаточно отчетливыми. Палитра писателя – это не тональность, не ритмо-интонационное богатство повествования или его эмоционально-экспрессивный диапазон (хотя отдельные критики придают термину и такое истолкование): это в полном смысле подобие палитры живописца – цвета, краски, переливы света и тени, доступные писателю и с помощью определенного круга словесно-речевых средств воспроизводимые им в своем творчестве.[7]

Анализ свидетельствует, что цветовое восприятие Тургенева отнюдь не страдало односторонней избирательностью: ему в равной степени были доступны все цвета спектра, и они довольно равномерно представлены в его палитре (за исключением оранжевого, почти нигде не названного прямо и очень редко воспроизводимого косвенно). Краски и тени реальной действительности адекватно воссоздаются Тургеневым – с минимальной перегруппировкой, подчеркиванием или выпячиванием их.

Желтое в его палитре не уступает зеленому и превосходит синее. Это желтые, золотые, багряные листья берез и осин ("Свидание"), желтая, золотая, спелая рожь ("Живые мощи"), желтые огурцы ("Малиновая вода").

С пейзажем коричневое практически не связано. Еще реже представлен в па­литре Тургенева фиолетовый цвет: бледно-лиловая дымка или ли­ловый туман («Бежин луг»). Самая значительная доля среди цветообозначении в прозе Тургенева приходится на две свето-теневые пары — белое со светлым и черное с тенью, темнотой или отсутствием прозрачности: в пейзаже они состав­ляют более половины.

Следует подчеркнуть, что Тургенев первым из рус­ских писателей стал воспроизводить цвет в соотноше­нии со светом: его краски зависят от освещенности, от времени года, суток, от погоды... Синее небо в его опи­сании то густо-синее, темно-сапфировое – глухой ночью («Бежин луг»), то золо­тистого оттенка или даже белесое, пыльное — в жару («Касьян с Красивой Мечи», «Певцы»), зимой оно при­обретает зеленый оттенок («Лес и степь»). Красный свет зари непрерывно меняется — в зависимости от то­го, восходит ли солнце («Бежин луг») или надвигает­ся ночь («Ермолай и мельничиха»). Красное кажется багряным, золотым, алым, малиновым или бурым. Зеленое предстает в вос­произведении Тургенева изумрудным, густо-зеленым (до черноты) или бледно-капустным.

Соотношение цвета со светом придает палитре Тур­генева особое качество: его краски обладают различ­ной интенсивностью — от непрозрачных, густых, плот­ных и как бы материальных до просвечивающих, скво­зящих светом, прозрачных и даже как бы растворенных в объемах воздуха, пространства. Свет и цвет, взаимососуществуя, сменяясь и переливаясь, в своем тече­нии как бы опредмечивают определенные процессы: «бледно-серое небо светлело, холодело, синело» — наступает утро («Бежин луг»); «косые, румяные лучи били вскользь по бледной траве»—приближается зима, заморозки  уже  тронули  землю,  трава умирает («Смерть»).

Игра света, цвета и тени поддерживается кон­трастным сочетанием красок: синее ночное небо — и зо­лотые звезды; красноватый свет костра—и тьма, высо­вывающиеся из тьмы головы белых лошадей, зале­тевший белый голубь («Бежин луг»); зеленый листок березы на голубом клочке неба («Касьян с Красивой Мечи»), светлое летнее небо—и белые облака, края которых на солнце просвечивают розовым и золотым; и т. д.

Наблюда­тельность Тургенева столь велика, что ему оказывают­ся доступными оттенки, которые обнаруживаются толь­ко в сочетании цветов, света и тени. Это внимание художника к переходам света и тени, к сосуществованию света с цветом и взаимоотношению различных цветов обусловливает поразительное богат­ство оттенков в палитре Тургенева, неизвестное до него русской литературе. Нельзя сказать, что он лишь сле­дует общей моде на мягкие, сглаженные, пастельные тона: ему не чужды чистые, яркие, несмешиваемые цве­та, но он, по-видимому, понимал, что такие беспримес­ные краски не что иное, как абстракция цвета; полуто­на и непрестанные переходы цветов несомненно более достоверно воспроизводят окрашенность  реального мира. И надо признать, что на протяжении творческого пути Тургенева его палитра непрерывно обогащается именно полутонами, новыми оттенками цвета, для ко­торых не всегда находились соответствующие цвето-обозначения. Это творческое затруднение Тургенев пре­одолевал особым способом: цветообозначение, цветовая иллюзия создается с помощью цветоносителя.[8]

Так, в «Бурмистре» воссоздаются различные оттенки красного, как бы минуя их точное определение: петух с черной грудью и красным хвостом, мед­ведь с красным языком. В очерках «Касьян с Красивой Мечи», «Лес и степь», «Смерть» воссоздаются оттенки зеленого, не имевшие тогда точных определений в рус­ском языке: листья еще зеленые, но уже мертвые; жид­ко-зеленые тени; стеклянно-ясные волны; листья скво­зят изумрудами, сгущаются в золотистую, почти чер­ную зелень; серо-зеленая листва осин; кошка ... с зеле­ными глазами; зеленая конопля; сверкающие, обагрен­ные кусты-; зеленые обои с розовыми разводами; трава с красноватым стебельком; «зеленой чертой ло­жится след ваших ног по росистой, побелевшей траве»; водянисто-зеленые луга; мелкий бархатный мох; зеле­ная, испещренная тенями дорожка; зеленый цвет неба над красноватым лесом.

Но цвета, краски, их оттенки — не самоцель для ху­дожника: они настолько органично срастаются с дета­лями создаваемой им картины действительности, со­ставляя ее плоть, выражая ее эстетическое существо, что их практически невозможно изымать; взятые вне контекста, изолированные от поддерживающих их косвенных средств цветообозначения, они немедленно тускнеют, мертвеют, лишаются той особой "текучести", которая составляет одно из важнейших отличий палитры Тургенева.

Изымание красок из текста, естественно, не происходит безболезненно. Подобная операция с «Лесом и степью» влечет перерождение поэтического динамичного пейзажного портрета России в отрывочные путевые зарисовки. Тургеневым было предусмотрено эстетическое содержание цветов и красок – палитра последовательно превращается им в одно средств выражения идейно-образного замысла. Но Тургенева как художника отличает не только богатство доступных ему цветов и свето-теневых оттенков: его палитре свойственна особая гармония, выражающая, по-видимому, принципиально иное, неже например, у Достоевского,  мировосприятие с утверждением в мрачных свето-цветовых контрастов.

Цвета сочетаются таким образом, чтобы вызвать эстетически облагороженное впечатление, в особенно­сти когда Тургенев изображает русскую природу. В свое время К. М. Григорьев заметил: «Никто не сравнится с Тургеневым в умении владеть красками, в способности наложить на изображаемый предмет именно тот оттенок, который характеризует его в дей­ствительности»[9] .

3. Некоторые особенности пейзажа в рассказе "Бежин луг"

Природа в "Бежине луге" дана в богатстве ее красок, звуков и запахов. Вот какое богатство цвета дает Тургенев в картине раннего утра: «Не успел я отойти двух верст, как уже по­лились кругом меня... сперва алые, потом красные, золо­тые потоки молодого горячего света... Всюду лучистыми ал­мазами зарделись крупные капли росы...»

Вот какими звуками пронизана величавая тургеневская мочь: «Кругом не слышалось почти никакого шума... Лишь изредка в близкой реке с внезапной звучностью плеснет большая рыба, и прибрежный тростник слабо зашумит, едва поколебленный набежавшей волной... Одни огоньки тихонько потрескивали». Или: «Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иног­да среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая. Прислу­шаешься — и как будто нет ничего, а звенит. Казалось, кто-то долго, долго прокричал под самым небосклоном, кто-то другой как будто отозвался ему в лесу тонким, острым хо­хотом. и слабый, шипящий свист промчался по реке».

А вот как весело и шумно пробуждается у Тургенева ясное летнее утро: «Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило... мне навстречу, чистые и ясные, словно... обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола».

Любит Тургенев говорить и о запахах изображаемой им природы. К запахам природы писатель вообще не равно­душен. Так, в своем очерке «Лес и степь» он говорит о теплом запахе ночи», о том, что «воздух весь напоен све­жей горечью полыни, медом гречихи и кашки». Так же, описывая летний день в «Бежином луге», он замечает:

«В сухом и чистом воздухе пахнет полынью, сжатой рожью, гречихой; даже за час до ночи вы не чувствуете сырости».

Изображая ночь, писатель говорит и о ее особом запахе:

«Темное, чистое небо торжественно и необъятно-высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием. Сладко стеснялась грудь, вдыхая тот особенный томитель­ный и свежий запах—запах русской летней ночи».

Природа у Тургенева изображается в движении: в сменах и переходах от утра к дню, ото дня к вечеру, от вечера к ночи, с постепенным изменением красок и звуков, запахов и ветров, неба и солнца. Изображая природу, Тургенев по­казывает постоянные проявления ее полнокровной жизни.

В обрисовке ясного летне­го дня автор использовал по преимуществу эпитеты, так как преследовал цель отметить наиболее яркие признаки природы в один из летних дней, которые он наблюдал.

Как писатель-реалист, Тургенев изображает природу глубоко правдиво. Его описание пейзажа психологически обосновано. Так, для описания ясного летнего дня Тургенев предпочтительно пользуется зрительным эпите­том, потому что автор ставит себе цель показать богатство красок озаренной солнцем природы и выразить свои самые сильные впечатления от нее. При изображении наступаю­щей ночи характер и значение изобразительных средств уже совершенно иные. Оно и понятно. Здесь автор ставит цель показать не только картины ночи, но и нарастание ночной таинственности и чувство возрастающей тревоги, которое возникло в нем в связи с наступлением темноты и потерей дороги. Поэтому отпадает надобность в ярком изобрази­тельном эпитете. Вдумчивый художник, Тургенев пользует­ся в данном случае эмоциональным, выразительным эпи­тетом, хорошо передающим тревожные чувства рассказчи­ка. Но и им он не ограничивается. Чувство страха, тревоги и беспокойства автору удается передать лишь сложным комплексом языковых средств: и эмоционально-вырази­тельным эпитетом, и сравнением, и метафорой, и олицетво­рением:

«Ночь приближалась и росла, как грозовая туча; каза­лось, вместе с вечерними парами отовсюду поднималась и даже с вышины лилась темнота... с каждым мгновением надвигаясь, громадными клубами вздымался угрюмый мрак. Глухо отдавались мои шаги в застывающем воздухе... Я отчаянно устремился вперед... и очутился в неглубокой. кругом распаханной лощине. Странное чувство тотчас овла­дело мною. Лощина имела вид почти правильного котла с пологими боками; на дне ее торчало стоймя несколько боль­ших белых камней,— казалось, они сползлись туда для тайного совещания,— и до того в ней было немо и глухо, так плоско, так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось. Какой-то зверек слабо и жалобно пискнул между камней».

Пи­сатель в данном случае не столько озабочен изобразить природу, сколько выразить свои беспокойные чувства, ко­торые она у него вызывает.

Картина наступления ночи в изобразительных средствах языка

Приведенных примеров вполне достаточно, что­бы окончательно убедить учащихся в том, как вдумчиво от­бирал Тургенев изобразительные средства языка. Следует при этом особо подчеркнуть, что картина надвигающейся ночи раскрывается через восприятие обеспокоенного, встре­воженного человека, который окончательно удостоверился в том, что он заблудился. Отсюда и помрачнение красок в описании природы: обеспокоенному воображению все пред­ставляется в мрачном свете. Такова психологическая под­основа картины ночи в ее первоначальной стадии.

Тревожный ночной пейзаж заменяется высокоторжест­венными и спокойно-величавыми картинами природы, когда автор вышел наконец на дорогу, увидел крестьянских ребя­тишек, сидевших у двух костров, и присел вместе с детьми у весело потрескивавших огоньков. Успокоенный художник увидел во всем великолепии высокое звездное небо и даже почувствовал особый приятный аромат русской летней ночи.

Летняя ночь у Тургенева

Полная загадочных звуков, ночная природа наводит на мальчиков чувство безотчетного страха и вместе с тем усиливает обостренное, почти болезненное любопытство их к рассказам о таинственном и страшном.

Таким образом, природа показана Тургеневым как сила, активно воздействующая и на автора, и на его героев. И на читателя, добавим мы от себя.

Заключение

Тематика рассказов в "Записках охотника" связана с охотой лишь чисто внешним образом. В некоторых из них об охоте вообще ничего не говорится. В других – два-три слова, две-три фразы, употребленные автором как вступление для развития действия: "Я возвращался с охоты", "Мы отправились на тягу" и т.д. И только один очерк ("Лес и степь") весь целиком посвящен охоте.

Условность самого названия книги, отнюдь не охватывающего все многообразие и глубину ее содержания, становится еще более очевидной, когда сравниваешь "Записки охотника" Тургенева с книгой его старшего современника – С.Т.Аксакова. [10] По случайному стечению обстоятельств обе они появились почти одновременно, но они не исключали одна другую, не дополняли и не соперничали между собой.

Важным аспектом "Записок охотника" является пейзаж, описание природы. В решении данной творческой задачи И.С.Тургенев выступил новатором. Рассмотрев в работе такие вопросы как палитра писателя и описание природы в рассказе "Бежин луг", можно сделать следующие выводы:

1.        Автор сумел на основе продолжения традиций А.С.Пушкина и Н.В.Гоголя значительно расширить возможности описания природы.

2.        Пейзажи Тургенева в "Записках охотника" реалистичны и глубоко психологичны.

3.        Пейзаж показан в развитии, природа в рассказах, как и в жизни, находится в постоянном изменении.

Разумеется, представленная работа не претендует на полноту рассмотренной творческой проблемы. Природа, пейзаж в "Записках охотника" ждет более глубокого исследования.

А пока не теряют своей актуальности слова В.Г.Белинского: "Природа – вечный образец искусства, а величайший и благороднейший предмет в природе – человек. А разве мужик – не человек? – Но что может быть интересного в грубом, необразованном человеке? – Как что? – его душа, ум, сердце, страсти, склонности, - словом, все то же, что и в образованном человеке".[11]

Список использованной литературы

1.           Тургенев И.С. Записки охотника. Собрание сочинений в шести томах. Том 1. Библиотека "Огонек". Издательство "Правда", М., 1968.

2.           Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года. Собрание сочинений в девяти томах, том 8. Издательство "Художественная литература", М., 1982.

3.           Богословский Н.В. Тургенев. Издательство "Молодая гвардия", М., 1959.

4.           Воробьев П.Г. Рассказы И.С.Тургенева в школе. Пособие для учителя. Издательство "Просвещение", М., 1968.

5.           «Записки охотника» И. С. Тургенева. Статьи и материалы». Орел, 1955.

6.           Муратов А.Б. Тургенев-новеллист. Издательство Ленинградского университета, Ленинград, 1985 г.

7.           Петров С.М. И.С.Тургенев. Творческий путь. Издательство "Художественная литература", М., 1979 г.

8.           Шаталов С.Е. Художественный мир И.С.Тургенева. Издательство "Наука", М., 1979 г.