Поздний немецкий романтизм. Гейдельбергский и др. кружки романтиков

6. Поздний немецкий романтизм. Гейдельбергский и др. кружки романтиков.

(История зарубежной литературы 19 века. Под ред. Н.А. Соловьевой. –М., 2000.  с.263-266)

Поздний романтизм вступает в этап более конкретного художественного мышления, отражая при этом общую тенденцию романтизма к охвату объективных явлений действительности. Одним из центральных акцентов становится национальная немецкая традиция, связанная с патриотическим подъемом национального самосознания немецкого народа в борьбе с иноземной оккупацией. Именно поздние романтики обогатили немецкую национальную культуру, черпая из сокровищницы национальных легенд сказаний, песен.

              Поздние романтики Клеменс Брентано и Ахим фон Арним составили ядро кружка, получившего название Гейдельбергских романтиков. Близки к ним были братья Якоб и Вильгельм Гримм и Й. Эйхендорф.

(Г.Н. Храповицкая, А.В. Коровин «История зарубежной литературы: Западноевропейский и американский романтизм». М., 2002. С. 79-99,  116-121)

              Первое десятилетие 19 века приносит изменения в немецком романтизме. Место йенских романтиков-философов занимают гейдельбергские – филологи, обратившиеся к собиранию и изданию произведения народного искусства. Обращение к народному искусству  на этом этапе было не бегством от действительности, но орудием пробуждения народного самосознания. Символически совпадают разгром Наполеоном австрийских войск под Аустерлицем (1805) и выход в свет «Волшебного рога мальчика» - первой антологии немецких народных песен, собранных и изданных Арнимом и Брентано. В 1812 г., когда Франция предприняла поход против России, братья Гримм выпустили «Детские и народные сказки» - один из величайших памятников немецкого фольклора.

              Условно началом деятельности гейдельбергского кружка считается 1804 г., но писатели, имена которых связаны с ним, заявили о себе раньше. Гейдельбергские романтики, в отличие от йенских, с самого начала ощущают неразрешимые противоречия мира. Исследователи отмечают черты барокко в искусстве этого периода – смерть, кровь, гибель семьи, уничтожение добрых чувств, изломанность характеров, противоестественность в человеческих отношениях. Именно эти настроения распада привычных общественных связей и воцарения новых экономических и общественных отношений приводили писателей к новым идеям и формам отражения мира.

              Во главе гейдельбергского кружка стояли А. фон Арним и К. Брентано. К ним в 1809 г. примкнули Г. фон Клейст и Й. фон Эйхендорф. Особое место занимали филологи-ученые, братья Якоб (1785-1863)  и Вильгельм (1786-1859) Гримм, выпустившие три тома «Детских и семейных сказок» (1812-1822). Их целью было реставрировать первоначальную форму народной сказки. Они создали так называемый «жанр Гримм», в котором стремились приблизиться к первоосновам народного творчества. (Здесь каждый может привести свой пример сказки. Уж их-то, я думаю, каждый прочитал).

              Гейдельбергские романтики не были философами, их интересы часто вступали в противоречие с идеями раннего этапа.

              Гейдельбергский период в целом отличает сложность фабул, внимание к видимому миру, к реальности, изменение характера иронии и двоемирия, гротеск как одна из основных форм раскрытия противоречий действительности, воспроизведение психологии конкретной личности, а не типа людей вообще, исследование взаимоотношений судьбы и случая, изменение в интерпретации любви и роли женщины в жизни общества, тема греха и покаяния, часто религиозного, сложность символики.

              А. фон Арним (1781-1831) вошел в мировую лит-ру прежде всего как составитель сборника народных песен «Волшебный рог мальчика» (1805-1808), подготовленного совместно с К. Брентано (1778-1842) в результате изучения и собирания народной поэзии прошлых веков, куда вошли собственно народные песни безымянных авторов, религиозные псалмы, произведения поэтов прошлых лет. Авторы сборника оставили за собой право обрабатывать эти произведения. На титульном листе  книги стояло посвящение: «Его превосходительству господину тайному советнику фон Гёте». Иоганн Вольфганг Гёте с восхищением принял дар молодых поэтов, предсказав ему долгую и славную жизнь. И он не ошибся. Национальная тема и тема единства Германии под властью кайзера соединились с представлением о немецком народе как религиозном, поэтичном и трудолюбивом. Эти идеи были характерны для всего позднего немецкого романтизма.

(Пример баллады, входящей в этот сборник:

МАЛЕНЬКИЙ СКРИПАЧ

            Когда родился я на свет,

Меня качали в зыбке.

Прошло не так уж много лет —

Я стал играть на скрипке.

В родной стране, в чужом краю

Играл я задушевно.

Влюбилась в музыку мою

Однажды королевна.

«Зайди скорее во дворец,

Сыграй мне два куплета!» —

«Да разве можно?! Ваш отец

Казнит меня за это!»

«Зайди скорее во дворец!

Оставь свою заботу:

Сегодня ночью мой отец

Умчался на охоту».

И вдруг король влетел во двор!

Как выдернет он шпагу!

Как закричит: «Разбойник! Вор!

Схватить! Казнить бродягу!..»

Вот день прошел, прошло два дня.

Ох и хлебнул я страху!

На третий день ведут меня

Три стражника на плаху.

Король на зрелище созвал

Соседей и соседок.

«Дозвольте, братцы, — я сказал, —

Сыграть вам напоследок».

Король, слегка умерив гнев,

Кивнул своей короной.

И заиграл я тут напев

Протяжный, похоронный.

Какой тогда поднялся плач!

Толпу трясло от плача.

«Ну вот что, маленький скрипач,

Король воскликнул, плача, —

Бери-ка в жены мою дочь!

Играешь ты на славу.

Тебе свой замок отдаю

И всю мою державу!»

Кто захочет почитать – вот ссылка: http://www.belousenko.com/books/Ginzburg_Lev/Ginzburg_Lev_Malchik.htm )

              Йозеф фон Эйхендорф (1788-1857) в студенческие годы проникся идеями йенских романтиков. В 1807-1808 он сблизился с Арнимом и Брентано, когда те работали над сборником «Волшебный рог мальчика», и сам увлекся красотой народной поэзии. Многие стихи Эйхендорфа стали народными песнями. Его поэзия относится к числу величайших достижений немецкого романтизма. Общеромантическая мысль о пробуждающей вселенную поэзии постоянно присутствует в его творчестве, но, как у позднего романтика, она соединяется с темой веры, с образом Девы Марии. При этом и сам образ Богоматери приобретает поэтическую окраску, которую придает ему тема природы:

Божья Матерь не спит,

Своим звездным одеянием

Она нежно укрывает тебя

В лесном уединении.

Божья Матерь Эйхендорфа – воплощение нежности и любви к людям; природа, красота, Бог соединяются в мировосприятии и поэтике Эйхендорфа.

              Людвиг Уланд (1787- 1862), став в 1848 году в ряды демократической оппозиции, неизменно исповедовал романтическое народничество и национализм. Углублялся в кропотливое изучение старофранцузской и старонемецкой поэзии, оставив ряд исследований о старофранцузском эпосе, о скандинавской мифологии. Изучая легендарную героику средневекового эпоса, Уланд стремился перенести её в свое поэтическое творчество. Он культивировал формы баллады и старинной народной песни, черпая темы и образы из средневековых легенд и поэм (маленький Роланд, побеждающий великана; лорд, разбивший волшебный кубок и с ним счастье Эденгалля; Карл Великий, ведущий корабль, менестрель, проклинающий короля, и т. д.), но подвергал их слащавой идеализации. Уланд тяготел к более примитивному, сдержанному, созерцательному творчеству. Его лирика мягка и задумчива; содержанием её являются впечатления весны и природы («Вечерняя прогулка поэта», «Божий день»), поэзия смирения и религиозного чувства («Часовня»).

Кёрнер Теодор (1791—1813) — немецкий писатель, романтик, один из представителей так наз. "патриотической" поэзии эпохи освободительных (наполеоновских) войн. В своих наиболее известных стихотворениях, посвященных войне (автор был ее непосредственным участником в войсках прусского короля) и объединенных в сборник «Лира и меч» (1814), Кёрнер, несмотря на насыщенность их идеей всеобщего "освобождения", выступает как выразитель дворянских тенденций немецкого романтизма. В популярную у романтиков "демократизированную", гл. обр. песенную форму Кёрнер заключает мировоззрение "христианина" и монархиста. Освобождение от наполеоновского ига представляется поэту как некая высшая форма свободы "вообще".