Русский народный характер в изображении А.. А. Н. Радищева

Алтайская государственная  педагогическая академия Факультет филологический специальность: русский язык и литература

Контрольная работа

По  русской литературе XVIII века

Контрольное задание №24

Тема: «Русский народный характер в изображении          А.. А. Н. Радищева».

 

 

 

 

2010 год.

 

«Путешествие  из Петербурга в Москву» (1789) – самое  знаменитое произведение Александра Николаевича  Радищева – книга о современной  писателю России, о положении её народа, о его будущем. Последовательно  и с яркой художественной выразительностью Радищев проводит в этом произведении мысль о том, что освобождение русского народа от самодержавия и крепостничества неминуемо и произойдёт оно революционным путём. Такое утверждение о необходимости полного изменения общественного устройства впервые звучало в русской литературе.

В эпиграфе к «Путешествию…» - «Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй» - Радищев определяет главного врага, главную беду России и русского народа – самодержавие и связанное с ним крепостничество. Большинство глав этого произведения посвящено разоблачению сущности этого «чудища», его жестокости и бесчеловечности, развращающих души людей и разоряющих страну.

 В «Путешествии» впервые в русской литературе настоящим героем произведения становится народ. Размышления Радищева об исторической судьбе России неразрывно связаны с его стремлением понять характер, душу русского народа. С первых же страниц книги эта тема становится ведущей.

Радищев  не приукрашивает  действительности, не создаёт фальшивые  образы. В самом начале «Путешествия» им рисуется образ бурлака: «Посмотри на русского человека: найдёшь его задумчива. Если захочет разогнать скуку или, как то он сам называет, если захочет повеселиться, то идёт в кабак. В веселии своём порывист, отважен, сварлив. Если что-либо случится не по нём, то скоро начинает спор или битву. – Бурлак, идущий в кабак повеся голову и возвращающийся обагрённый кровию от оплеух, многое может решить доселе гадательное в истории российской» («София»)  (1, с.40). В главе «Медное» дана резко отрицательная фигура дворового – «раба»: «Рука господина твоего, носящаяся над главою раба непрестанно, согнёт выю твою на всякое угождение. Глад, стужа, зной, казнь – всё будет против тебя. Твой разум чужд благородных мыслей. Ты умереть не умеешь. Ты склонишься и будешь раб духом, как и состоянием» (1, с.157). В главе «Валдаи» рассказывается о развратных нравах местных крестьянок: «Всякого проезжающего наглые валдайские и стыд сотрясшие девки останавливают и стараются в путешественнике возжигать любострастие, воспользоваться его щедростью на счёт своего целомудрия». Есть и другие примеры. Однако Радищев подчёркивает, что виною этому пагубное воздействие неволи и развращающий пример господ.

 В то же время  на ряде выразительных эпизодов Радищев убедительно показывает, что именно крестьянам-то и свойственны подлинные человеческие чувства, несмотря на все притеснения и унижения, крестьяне сохраняют свое человеческое достоинство и высокие нравственные идеалы. В «Путешествии» повествуется о судьбах нескольких людей из народа, и их отдельные портреты дополняют и оживляют общую картину.

Это крестьянская девушка  Анюта – «деревенская нимфа» («Едрово»), восхищающая путешественника своей искренностью и чистотой: «Она в глазах моих священна. … Невинная её откровенность мне нравилась безмерно. … Анюта, Анюта, ты мне голову скружила! … Твоя откровенная невинность, любострастному дерзновению неприступная, научила бы меня ходить во стезях целомудрия» (1, с.113 - 116). А слова матери Анюты: «И на том спасибо. Приданого бояре девкам даром не дают. Если ты над моей Анютой что сделал и за то даёшь ей приданое, то бог тебя накажет за твоё беспутство; а денег я не возьму.  Если же ты доброй человек и не ругаешься над бедными, то, взяв я от тебя деньги, лихие люди мало ли что подумают» (1, с.115) и слова жениха Анюты Ивана: «У меня, барин, есть две руки,   я ими дом и заведу» (1, с.115) пленили путешественника. Он «не мог надивиться, нашед толико благородства в образе мыслей у сельских жителей» (1, с. 115).

 Крепостной интеллигент, предпочитающий трудную солдатскую службу «всегдашнему поруганию» в доме бесчеловечной помещицы («Городня»): «Несмыслённая! Она думала, что так, как и поселянам, поступление в солдаты есть наказание. Мне было то отрада, и как скоро мне выбрили лоб, то я почувствовал, что я переродился. Силы мои обновилися.  Разум и дух паки начали действовать. О! надежда, сладостное несчастному чувствие, пребуди во мне (1, с.172).                     
         Слепой певец, отвергающий слишком богатое подаяние (рубль) («Клин»): «Но на что он мне теперь? Не вижу, куда его и положить; подаст он, может быть, случай к преступлению. … да и я его уже его не стою; ибо не служил изображённому на нём государю. … но дай мне, коли хочешь мне что дать, дай, что может мне быть полезно…» (1, с.179 – 180).

Лодочники и солдаты  – мужественные и отзывчивые простые  люди, поступающие особенно резко  по контрасту с эгоистичным и  жестоким начальником («Чудово»).

Крестьяне, заступающиеся  за своего товарища («Зайцово»).

Каждая встреча путешественника с крестьянами раскрывает новые стороны русского народного характера: создается как бы некий коллективный образ. В беседах с путешественником крестьяне проявляют рассудительность, живость ума, добросердечие. Пахарь, усердно работающий в воскресный день на собственной ниве («Любани»), обнаруживает достаточно глубокое знание жизни и наблюдательность. Он делает такие выводы, спокойно и с полным сознанием своей правоты объясняет, что грешно было бы так же прилежно работать на господина: «У него на пашне сто рук для одного рта, а у меня две, для семи ртов, сам ты счёт знаешь. Да хотя растянись на барской работе, то спасибо не скажут» (1, с.43). В ответ на рассказ пахаря о тяжести крепостного труда путешественник возражает: «Друг мой, ты ошибаешься! Мучить людей законы запрещают». «Мучить, - отвечает крестьянин, – правда. Но, небось, барин, не захочешь в мою кожу» (1,с.43).

 «Правильная  книжная речь дворянина-путешественника  противостоит здесь выразительной  и свободной от диалектизмов  речи крестьянина (разговаривать  некогда, надо пахать).  По сравнению  с ней слова путешественника  кажутся вялыми. Различие между языком путешественника и крестьянина отражает различие в социальной принадлежности этих персонажей» (2, с.252).

 Слова крестьянки, посылающей голодного мальчика  за кусочком сахара, «боярского  кушанья» («Пешки»), поражают путешественника  не только своим горьким смыслом, но и самой формой высказывания: «Сия укоризна, произнесенная не гневом или негодованием, но глубоким ощущением душевныя скорби, исполнила сердце мое грустию» (1, с.182).

Крестьянкин, рассказывающий о расправе крепостных со своим помещиком-тираном («Зайцово»), видит в этом, казалось бы, чрезвычайном случае проявление определенной закономерности. «Я приметил из многочисленных примеров - говорит он - что русской народ очень терпелив, и терпит до самой крайности, но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклонился на жестокость» (1, с.81).

Путешественник  ощущает большую моральную силу этих людей, они вызывают не жалость, а глубокое сочувствие и уважение. «Барину» не так легко завоевать  их доверие, но это удается путешественнику, герою, который во многих отношениях близок самому Радищеву. ««Ключ к таинствам народа», по выражению Герцена, Радищев нашел в народном творчестве и сумел очень органично ввести богатый фольклорный материал в свою книгу. Народные песни, причитания, пословицы и поговорки вовлекают читателя в поэтический мир русского крестьянства, помогают проникнуться теми гуманными и патриотическими идеями, которые развивает автор «Путешествия» ( 3, с.461).

Песни для  Радищева – лучший путь к пониманию  жизни народа, тяжёлые условия которой раскрываются в мелодии песен: «Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, скорбь душевную означающее» (1, с.40). Вслушиваясь в заунывную песню ямщика («София»), путешественник замечает, что все почти русские народные песни «суть тону мягкого». «На сем музыкальном расположении народного уха, умей учреждать бразды правления. В них найдешь образование души нашего народа» (1,с.40) — этот вывод Радищев делает, основываясь не на минутном впечатлении, а на глубоком знании народной жизни. Песня ямщика, песня слепого нищего подтверждают давние наблюдения автора и дают ему повод обобщить их.

Страницы книги  Радищева на которых рассказывается о народе и о его быте, читаются очень живо, но в целом путешествие написано трудным и тяжёлым языком, перегруженным устарелыми словами и оборотами. Писатель использовал все пласты русского языка – от славянизмов до просторечия, в зависимости от предмета повествования. Здесь присутствуют:

Высокая лексика, славянизмы, которые служат для достижения патетичности звучания («звери алчные, пиявицы ненасытные!»), и как сатирический приём несоответствия: «Блаженны…имеющие внешность, к благоговению всех влекущую»;

Сентиментальные фразы, например «лёгкая пелена печали», «душу он имел очень чувствительную и сердце человеколюбивое»;

Просторечия, пословицы, поговорки, такие как: «повороти  оглобли», «рот разинул до ушей», «всяк пляшет да не как скоморох».

 Каждый  из рассказчиков или собеседников  говорит своей особой речью,  соответствующей его социальному положению, роду деятельности, возрасту. Это пёстрая, многоликая действительность, составляющая главный предмет авторского понимания, словно бы сам народ говорит всеми своими голосами.

«Хотя в основу книги легли действительные конкретные факты, Радищев стремится к художественному обобщению и воспроизводит коллективный портрет сословия, сознательно уходя от проблемы индивидуализации. Таким образом, в центре внимания Радищева в «Путешествии» не характеры персонажей, а их судьбы, а типизация общих свойств социальной жизни, выявление и раскрытие характерных черт социальной действительности – действительности самодержавно-крепостнической России XVIII века» (4, с. 31).

Говоря о  русском национальном характере, писатель подчёркивает не покорность, которая так ценилась официальными властями, а порывистость, отвагу, невоплощённые таланты и возможности русского народа. Радищев уверен, что, когда изменятся обстоятельства жизни народа, из его рядов выйдет много талантливых людей, которые окажут большое влияние на российскую историю. Поэтому логическим завершением «Путешествия» является «Слово о Ломоносове», где выражается уверенность автора в великом будущем России и её народа.

В «Слове…» глубоко  проанализирована роль гения в развитии литературы. У Ломоносова много заслуг перед Русской литературой: «…доколе слово российское ударять будет слух, ты жив будешь и не умрёшь» (1, с. 185). После Ломоносова много людей сможет прославиться, но: «В стезе российской словесности Ломоносов есть первый» (1, с. 196). Радищев осуждает некоторые стороны творчества гения: лесть Елизавете, обошёл драматургию, чужд был в стихах «чувствительности», не всегда был проницателен в суждениях. «За этими оценками Радищева проглядывала уже новая, его собственная, более последовательная программа. На революционном пути сложения русской литературе первым был сам Радищев» (5, с.73).

 

 

Список использованной литературы:

1. Радищев, А. Н., «Путешествие из Петербурга в Москву».- М., 1981.
2. Орлов, О. В., «Русская литература XVIII века». – М., 1972.
3. Макогоненко, Г. П., « ОТ Фонвизина до Пушкина». – М., 1981.
4. Западов, В. А., «Я зрю сквозь целое столетие» // Радищев, А.Н., «Путешествие из Петербурга в Москву». – 1981.
5. Кулешов, В. И., «История русской критики». – М., 1984.
6. Благой, Д., «Писатель-революционер XVIII века» // Радищев, А. Н., «Путешествие из Петербурга в Москву». – 1979.
7. Гуковский, Г. А., «Радищев как писатель» // «А. Н. Радищев. Материалы и исследования». – Л., 1936.
8. ФЭБ: Кочеткова. Радищев. – 1980 (текст):                      feb-web.ru/feb/irl/rl0/rl1/rl1/-7072.htm?cmd=2