Традиции и новаторство в баснях Лафонтена

  В своих произведениях автор  использует вольный стих, что  было свойственно всем баснописцам. Отсутствие дидактической части  Лафонтен объяснял тем, что читатель  достаточно мудр, чтобы  видеть  за животным человека, его недостатки. Сам автор очень точно определил свою творческую манеру : «У Эзопа этот сюжет представлен был иначе, как покажет нижеследующая басня, а эту я написал, понуждая представить предмет в самом общем виде. Некто указал мне, что лучше бы следовать подлиннику и что я упустил одно из важных эзоповских свойств, это заставило меня вернуться к предмету. Определить древнее нам не дано: они оставили ам лишь чувство быть их смелыми последователями. Однако я сохранил при эзоповой басне свою».

И в последней части своей исследовательской работы я обобщила все свои выводы  и могу сказать, почему же Ж. Лафонтен навсегда останется в истории мировой литературы. В этом главе я пытаюсь проанализировать басни  Лафонтена в переводе С. Круковской и вот что у меня получилось.

Под видом зверино царства Лафонтен рисует человеческое.  В басне «Лев, который собрался на войну», животные готовятся к походу:

Все, кто как умел, пришли участвовать

Слон обещал, что на спине будет носить поклажу

И биться, как бьются слоны,

Медведь готов  был к приступам,

Лиса изобретала военные хитрости

А обезьяна отвлекала неприятеля

                                                                  («Лев, который собирался на войну»

Звери решают, что остальной «мелкоте» на войне делать нечего. Однако царь Лев постановил по-другому:

Ничуть, и они мне с руки:

Наше войск без них не будет полным,

Сел пойдет в трубачи, чтобы пугать врага,

А заяц будет хорош  на посылках» 

                                                               

                                                                   («Лев, который собирался на войну»

Казалось бы, мораль и так прозрачна - хорошо, когда на троне сидит мудрый правитель. Это истина на все  времена. Но Лафонтен поступает как герой его же басни «Ворон и лисица», льстивый царедворец.  Вот финал его басни:

Разумный и мудрый монарх

В самых малых подданных распознает дарование

И поставит их себе служить:

Для тонко ума ничто не бесполезно

                                                                   («Лев, который собирался на войну»

Это совершено недвумысленный поклон     в сторону Людовика ХIV, «короля-солнца». Людовик был незаурядным человеком, но никто из его современников не упускал возможности польстить ему.  Таковы были правила, и Лафонтен их придерживается. То же и в басне «Волк и Лис»,где Лис надевает волчью шкуру по совету Волка, чтобы быть храбрее на охоте:

А зачем он менял личину,

Тщетно мечтая переродиться,

При первом случае

Ты собьешься на прежний след

                                                                                           «Волк и Лис»

То есть. Даже, если ты надел чужую одежду, ты не стал другим. Этот мудрый сюжет в изящном обрамлении имеет громоздкое обрамление.

В начале баси автор утверждает, что соавтор басни    восьмилетний принц:

Не диво ли? Восьмилетний принц 

Сумел вложить серьезность в басню

Меж тем как я, уже седой,

Сочиняю на склоне лет

Стих легковесней его прозы.

В баснях у принца есть черты,

Которых нет в строках поэта,

А, если и есть, то слабей.

Он больше нас достоин похвалы

Лафонтен льстит инфанту, но не грубо. Видна его лукавая насмешка и над собой, и над обычаями двора. Он лукавит, однако подчиняется традиции и Уже после морали он заканчивает басню прямым обращением:

Мой принц, ваш несравненный ум

Внушил моей музе замысел этой басни

От вас и ее предмет,

И речи ее и поучения

Рама оказалась больше картины. Сама басня – короткая,  яркая, изящная. Обрамление гораздо больше по объему, витиевато, риторично. Автор упоминает в нем Ахилла, Патрокла, осаду Трои, как того требуют правила классицизма.

   Басни «Две козы», «Обезьяна  и кот», «Мор зверей» можно  отнести к философским, где автор  размышляет о свойствах человеческой  природы. Обезьяна Бертран и кот  Ратон – два друга, два пройдохи, которых связывает участие в разных проделках. Обезьяна хитрая, кот тоже хитер, но до обезьяны ему далеко. Видя. Что на огне жарятся каштаны, Бетран уговаривает Ратона украсть их. И Ратон таскает каштаны из огня для своего друга, а для себя не успевает, так как появляется служанка:

Не таковы ли и князья,

Падкие до подобной роли –

Обжигаться в дальних уделах

Для выгод своих королей?

В «Двух козах» Лафонтен высмеивает аристократическую спесь. Две козы, встретившись на узкой тропинке не захотели уступать дорогу друг другу. Вед одна из них была из рода  той козы, которая вскормила Зевса, а другая из рода той козы, которая была подарена Галатее.

В результате обе козы упали в ущелье.

Мораль этой басни коротка: « На дороге к счастью такое случается не впервые». Это скорее наблюдение, также как в басне «Мор зверей», где финал выглядит так:

Кто слаб или силен –

Тот и по суду выйдет один черным, другой белым.

Нравоучение Лафонтена смешивается с передачей личного чувства и вместо явного скучного назидания передает какое-то свое настроение, грустное или ироничное. Он никак не моралист, мораль его не возвышена, а похожа на житейский совет, она учит трезвому взгляду на жизнь, умению использовать обстоятельства и людей к свой выгоде.  Его герои те, кто умеет устраивать свою судьбу. Свое мнение он ясно излагает в басне «Пастух и лев»:

Басни не так просты как кажутся:

В них учиться можно даже у животного.

Голая мораль наводит тоску,

А мораль поможет и урок принять.

Наша уловка - поучить, услаждая,

А рассказать просто так не стоит труда

В дальнейшем по пути Лафонтена пошло много крупных баснописцев. С особенным успехом реалистические возможности басенного искусства, выявленное  Лафонтеном, были использованы  русскими баснописцами 18-19 века во главе с И.А. Крыловым.

О нем и о Лафонтене Пушкин писал: « Они навсегда останутся любимцами своих иноземцев» Время подтверждает пушкинскую правоту.