Античные цивилизации

1)Политологи называют античную цивилизацию колыбелью западной демократии, поскольку именно здесь сформировались первые реалистические концепции власти, представления о демократии и принципы демократического правления, которые и были реализованы в древнегреческих полисах. Полисная организация общественно-политической жизни, опирающейся на политический и экономический суверенитет, способствовала развития первого прообраза гражданского общества. Социально-политический строй Древней Греции представлял собой своеобразную систему независимых полисов, т.е. небольших, иногда даже крошечных государств. Территория полиса состояла из города и прилегающих к нему селений. По подсчетам современных историков численность свободного населения полиса редко превышала 100 тыс. человек.

В течение VI – первой половины V вв. до н.э. во многих греческих полисах (городах-государствах) установился демократический строй, классическим примером которого считают афинскую демократию. В афинском государстве важнейшую роль играло народное собрание, куда входили все взрослые свободные граждане. Оно решало все основные вопросы внутренней и внешней политики, назначало главных должностных лиц. Поэтому умение убеждать сограждан, участников собрания, активно влиять на их сознание, координировать мнения стало абсолютно необходимым для всех, кто занимался политической деятельностью. Так, авторитет многолетнего лидера афинян Перикла (V в. до н. э.) базировался не только на успехах его политики, но и на его даре слова, умении доказывать народному собранию необходимость тех или иных решений.

 В частной жизни  афинянам приходилось сталкиваться  с судом присяжных, состоящим  из 500 человек. Исход тяжбы в  таком суде во многом зависел  от умения сторон склонить  на свою сторону симпатии большинства  судей, для чего опять-таки  требовался дар слова. 

 К этим двум практическим  потребностям у греков присоединялась  еще и эстетическая: наслаждаться красотой, в том числе и красотой речи. Поэтому непременной частью различного рода торжеств, застолий было произнесение соответствующих случаю речей, чаще всего похвальных. Кроме того, в условиях демократического общества изменились интересы людей: утверждается представление о том, что современность не менее важна, чем мифологическое прошлое, и, следовательно, тоже может стать материалом для произведений искусства слова. Героическое прошлое воспевала поэзия – проза поставила перед собой задачу живо реагировать на события текущей жизни.

 Все это обусловило  значительное повышение авторитета  ораторского искусства, т.е. искусства  красноречия. Требовались люди, умеющие  составлять речи и произносить  их, а также люди, способные обучать  красноречию. Роль последних в  Греции взяли на себя сторонники  новой философской школы софистики. 

 Софисты считали, что  абсолютную истину знать невозможно, неизвестно даже, существует ли  она вообще. Значит, все представления  людей о мире субъективны и  относительны, то есть зависят  от конкретного человека и  от ситуации. То, что в одной  ситуации истинно, в другой  – ложно. Всеобщих норм и  законов, в том числе и законов  нравственности, быть не может.  Зато с помощью дара слова,  искусства убеждения можно с  равным успехом доказать как  истинность, так и ложность любого  мнения и обратить самую безнадежную  ситуацию в свою пользу. Нужно  лишь овладеть силой убеждения, научиться манипулировать людьми с помощью мастерски организованной речи. Руководствуясь этими идеями, софисты сделали преподавание философии и красноречия своим ремеслом и путешествовали по разным городам, занимаясь там с учениками за высокую плату. Впоследствии слово «софист» получило нарицательное значение; им стали называть хитрого, беспринципного и потому опасного краснобая.

 Первым из софистов  – теоретиков красноречия был  сицилиец Горгий (ок. 483 – ок. 375 гг. до н.э.). Он фактически основал специальную науку о красноречии – риторику. Известные нам речи Горгия более всего похожи на ученые и риторические штудии, где главная цель автора – продемонстрировать свое виртуозное владение словом, даром убеждения, а все остальные задачи отступают далеко на второй план. Например, в речи «Елена» он говорит: «Слово – властитель великий, а телом малый и незаметный; творит оно божественные деяния, ибо способно бывает и страх пресечь, и горе унять, и радость вселить, и жалость умножить.

 Я покажу, как это  бывает на деле. Видимость –  вот что убеждает внемлющих. Поэзию всю я зову и считаю мерной речью. В тех, кто ее слушает, проникла щемящая тоска, страшная дрожь, многослезная жалость; удачи и несчастья чужие душа, подвигнутая словами, переживает, как свои собственные…...»

 Среди приемов Горгия-оратора есть как логические (построение аргументации), так и чисто художественные (равные по длине фразы с одинаковыми окончаниями, метафоры, ритмическое членение речи, рифмы), что и демонстрирует приведенный выше отрывок. И все же Горгий проявил себя прежде всего не как практик, а именно как теоретик и учитель красноречия. Тем самым он способствовал и укреплению общего авторитета прозы как искусства слова. Раньше «рядовой оратор выступал с деловитыми предложениями по решаемому делу, которые забывались, как только дело было решено. Оратор же новой выучки излагал свои доводы так последовательно и складно, что они запоминались независимо от сути дела – как самоценность. Критерием литературности становился только стиль. В подкрепление этого как раз в конце V в. до н.э. в Сицилии появляется первый учебник риторики (Тисия и Корака) – т.е. руководство по стилю речи безотносительно к ее конкретному содержанию. Организованная таким образом проза легко принимает на себя бремя нового, рационалистического мышления и начинает теснить поэзию как хранительницу традиционного, мифологического мировоззрения»27.

Крупнейшим оратором-практиком  в классической Греции был Лисий (ок. 445 – после 380 гг. до н.э.), мастер судебного красноречия. Речи он, в основном, писал по заказу клиентов, сам же выступал в суде лишь однажды – с обвинением против Эратосфена, виновника смерти его брата. Структура судебной речи была выработана еще до Лисия: вступление, в котором оратор стремился привлечь благожелательное внимание судей, повествование (изложение сути дела), доказательство и заключение. В соответствии с традициями афинского суда Лисий старался влиять на судей не столько убедительностью доказательств, сколько созданием благоприятного впечатления о личности говорящего. Для этого он привлекал внимание к его добродетелям, заслугам и талантам или вызывал сочувствие к его несчастью. Лисий не ритмизовал прозу в своих речах, как это нередко делал Горгий, фразы строил кратко, но ясно, логично и образно. Как отмечали древние ценители, ни одного слова из его речи нельзя выбросить без ущерба для содержания.

 Большую славу в  области эпидиктического (т.е. похвального, торжественного) красноречия снискал Исократ (436 – 338 гг. до н.э.). Он был учеником софиста Горгия. Из сочинений Исократа наиболее известен «Панегирик» (т.е. «Речь на всеэллинском собрании»). Его тема – прославление Афин, призыв ко всем грекам сплотиться под совместным руководством Афин и Спарты для вторжения в Персию. Придавая большое значение украшению речи, Исократ использовал богатые выразительные возможности периодов – особых формальных и смысловых единиц речи 28. Он очень заботился о своеобразной ритмической организации речи и считал, что его ритмизованная и благозвучная проза по художественной выразительности и красоте не уступает стихам. Риторические традиции Исократа «пришлись ко двору» в культуре эллинистических монархий и были ориентиром для позднейшей греческой прозы вплоть до эпохи Византийской империи. А само название «панегирик» с течением времени приобрело нарицательный смысл: «пышное славословие».

 Величайшим политическим  оратором Греции, бесспорно, был  Демосфен (ок. 384 – 322 гг. до н.э.). В области внутренней политики он защищал демократический строй в Афинах, а в области внешней политики стремился объединить греческие полисы для противостояния общей угрозе македонского завоевания.

 Демосфен произнес  перед народным собранием ряд  речей против македонского царя  Филиппа, так называемые «филиппики».  Слово «филиппика» стало впоследствии  нарицательным обозначением страстной  обличительной речи. Пафос речей  Демосфена, действительно, производил  большое впечатление на слушателей  и читателей, даже века спустя. Живший тремя столетиями позже  Дионисий Галикарнасский писал:  «Когда я беру в руки речь  Демосфена, я воодушевляюсь и  теряю самообладание. Раздираемый различными страстями, я не верю, терзаюсь, боюсь, презираю, ненавижу, жалею, сочувствую, гневаюсь, завидую: во мне сменяются все страсти, которые когда-либо овладевали человеческой душой».

 Для речей Демосфена  характерны краткость вступления, риторические обращения к богам  и слушателям, опровержение возможных  возражений противника и даже  воображаемый диалог.

 Излюбленными приемами  Демосфена были риторический  вопрос, олицетворение, сравнение,  антитеза, умолчание. 

 Однако усилия Демосфена  и других греческих патриотов  не могли предотвратить ни  крушение полисной демократии, ни  македонскую интервенцию. С падением  демократического строя политическое красноречие в Греции потеряло свое значение: народное собрание уже мало что решает, денежные подачки оказываются действеннее слов. Похвальное и судебное красноречие сохранились, но время расцвета и для них миновало. Впрочем, важной частью греческой культуры и образования риторика останется вплоть до крушения античного мира.

Примечания 

 27 Гаспаров М.Л. Поэзия и проза – поэтика и риторика // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. – М.: Наследие, 1994. – С.130.

28 «Период (греч. periodos – обход, круг, круговращение). Сильно распространенное простое предложение или многочленное сложное предложение, характеризующееся… значительной полнотой и законченностью выражения мысли, единством темы», а также особой интонацией. Первая часть периода произносится с постепенным повышением голоса – пауза – на протяжении второй части голос постепенно понижается. «Такое интонационное оформление образует как бы кольцо, круг...… Благодаря емкости и изяществу формы, легкости восприятия заключенного в нем содержания период получил распространение в различных стилях и жанрах: в художественной прозе, в поэзии, в ораторских выступлениях, в публицистической речи». – Розенталь Д.Э., Теленкова М.А. Словарь-справочник лингвистических терминов. – М.: Просвещение, 1976. – С. 279.

2) СОФИСТЫ (от греч. «софос» – мудрый) – представители интеллектуального течения в общественной и культурной жизни Древней Греции сер. 5–1-й пол. 4 вв. до н.э., платные преподаватели красноречия и различных знаний, считавшихся необходимыми для деятельного и успешного участия в гражданской жизни. Новая ориентация софистического движения по сравнению с досократиками состояла в исключительном интересе к человеку и обществу и почти полному игнорированию натурфилософской проблематики. Основные сочинения софистов до нас не дошли, об их взглядах можно судить главным образом по сочинениям их оппонентов – Платона и Аристотеля.

К старшим софистам (2-я  пол. 5 в. до н.э.) причисляют Протагора, Горгия, Гиппия, Продика, Антифонта, Крития. К следующему за ними поколению младших относят Ликофрона, Алкидаманта, Фрасимаха.

Свою главную педагогическую и просветительскую задачу софисты  видели в воспитании «добродетели» (арете) и «умении хорошо говорить», что подразумевало знакомство с основами истории, права, теоретических дисциплин, в т.ч. математики и философии. При этом общей чертой их учений был релятивизм, нашедший классическое выражение в положении Протагора «человек – мера всех вещей»: в интерпретации Платона это означало отказ от критериев истинности, абсолютизацию любого частного мнения и оправдание интеллектуального произвола. Упрочению представления об отсутствии абсолютной истины и объективных ценностей способствовал широко применявшийся софистами метод сопоставления противоречивых гражданских норм и религиозных обрядов, господствовавших у различных народов. Важнейшую роль играло противопоставление природы и закона, где природа выполняла функцию элемента объективного и постоянного, а закон, установленный произволом людей, находящихся у власти, – элемента изменчивого и произвольного.

Много внимания софисты уделяли  разработке приемов убедительности речи и разработке логики. Протагор сделал первые попытки систематизировать  приемы умозаключения. Ликофрон анализировал роль связки «есть» в предложении. Протагор, согласно традиции, положил начало словесным состязаниям, в которых многие софисты прибегали к логическим передержкам и парадоксам, получившим уже в древности название «софизмов»; он же ввел в практику т.н. «двойные речи», когда практиковалось умение говорить «за» и «против» одного и того же тезиса. Горгий и другие софисты развили преподавание ораторского искусства, заложили основы науки о языке. Протагор занимался категориями словоизменения и синтаксисом предложения. Продик разработал основы учения о синонимах.

Горгий

Горгий из Леонтин, что на Сицилии, жил с 483–го по 375 год до н. э. и в 427 году приехал в Афины как посол Леонтин, чтобы попросить помощи в борьбе против Сиракуз.

Горгий, по–видимому, был сначала учеником Эмпедокла и занимался вопросами естествознания; предполагается, что он написал книгу, посвященную оптике. Однако его увлек скептицизм диалектики Зенона, и он опубликовал книгу под названием «О не–бытии, или О Природе», основные идеи которой содержатся в произведениях Секста Эмпирика и в псевдоаристотелевой книге «О Мелиссе, Ксенофане и Горгии». Если рассмотреть идеи Горгия, то становится ясно, что он сделал из диалектики элеатов совсем не те выводы, что Протагор, который был согласен со взглядами элеатов. Горгий же думал как раз наоборот. Согласно Горгию, 1) ничего не существует, ибо если бы что–нибудь существовало, то оно должно было бы либо быть вечным, либо из чего–то возникнуть. Но оно не могло ниоткуда возникнуть, поскольку ни из Бытия, ни из Не–бытия ничего появиться не может. Не может оно быть и вечным, поскольку если бы оно было вечным, то должно было быть бесконечным. Но бесконечное невозможно по следующей причине. Оно не может быть ни в другом, ни в самом себе, поэтому оно не может быть нигде. Но то, что нигде, – это ничто; 2) если существует что–нибудь, тогда люди должны о нем знать. Ибо если есть знание о бытии, тогда то, о чем думают, существует, а о небытии думать нельзя. В этом случае ошибки быть не могло, а это абсурд; 3) даже если бы люди знали о бытии, это знание нельзя было бы передать другим, ведь знаки отличаются от тех предметов, которые они обозначают. Как мы можем рассказать другим людям о красках этого мира, ведь наше ухо слышит звуки, а не цвета? И могут ли два человека иметь одинаковое представление о бытии, если они совсем не похожи друг на друга?