Антропоцентризм в культуре и философии Возрождения

В философии Шопенгауэра  нас подстерегает еще один неожиданный  парадокс. Если мир есть и представление, и воля, то логично предположить согласованность этих двух аспектов в шопенгауэровском учении. Между тем дело обстоит иначе. Тезис о мире как воле Шопенгауэр мыслит обосновать, сначала показав всю шаткость утверждения о мире как представлении. Мир как представление, рассуждает Шопенгауэр, как бы рассекается на две части, что служит источником многих противоречий и раздоров в классической философии. На одной стороне - представления об объектах с их пространственно-временными формами; на другой - представления о субъекте. Обе «половинки», ограничивая друг друга и конкурируя друг с другом, тем не менее уживаются в каждом отдельном человеческом существе.

Открытие и исследование этой двойственности Шопенгауэр считал главной теоретической заслугой Канта. Не менее важным достижением  Канта объявляется то, что он открыл раздвоенность мира созерцаний и мира понятий. Но Канту не удалось, настаивает Шопенгауэр, по-настоящему почувствовать, какая драма связана для человека с превращением мира в мое представление, превращением, неминуемым, неизбежным. Хотя Кант и кантианцы всячески пытались избавиться от превращения мира в сновидения и иллюзию, их решения не были правильными. Кант то и дело возвращался к материализму, а последний, согласно Шопенгауэру, просто «нелеп» для тех, кто уже встал на путь трансцендентализма. Кант не понял, заявляет Шопенгауэр, что не вымышленные антиномии, а одна главная и реальная антиномия сковывает все человеческое познание, как, впрочем, и бытие человека в мире. В чем суть этой изначальной антиномии? С одной стороны, бытие мира оказывается зависимым от первого познающего существа, каким бы несовершенным оно ни было. С другой стороны, это первое существо само зависит от целой цепи событий в мире, предшествующих его жизни. Значит, уже над первым представлением, с которого и начинается бытие мира, тяготеет коренное и притом неразрешимое противоречие.

Антиномия вела бы к настоящей  утрате мира, когда бы на помощь не пришло «слово-разгадка». Это слово - воля. Шопенгауэр собирает в истории философии все утверждения или оговорки, где природе приписывается сходное с волей «устремление». Он опирается и на высказывания естествоиспытателей, которые, подобно Эйлеру, предполагали «склонность и стремление» существующими в самой природе.

В «жизненных силах» природы  Шопенгауэр усматривает «низшую  ступень объективации воли», тогда  как «непосредственные проявления воли» в живых существах он представляет в виде своеобразной лестницы всеобщего развития волевых начал и импульсов, увенчиваемых высшей, т.е. человеческой волей с ее объективациями. «То, что является в облаках, ручье и кристалле, это - слабый отзвук воли, которая полнее выступает в растении, еще полнее в животном и наиболее полно в человеке», - пишет Шопенгауэр в «Мире как воле и представлении». В мире, согласно Шопенгауэру, «объективируется» не только воля, но и «соперничество», которое можно наблюдать и в мире животных, и в неживой природе. «Высшее», которое возникает из «низших» проявлений природы, поглощает собою все низшие ступени и в то же время «объективирует» их «стремления». При этом Шопенгауэр предостерегает против подмены пустыми ссылками на волю конкретных причинных исследований вполне определенных явлений природы и человеческой жизни. Воля, «разлитая» в природе и культуре, нужна философу больше, чем естествоиспытателю.

Шопенгауэр предсказывает, что и естествознание будет то и дело изобретать свои способы «оживления», одухотворения природы. Несмотря на передержки волюнтаризма эта тенденция философии Шопенгауэра весьма актуальна. У Шопенгауэра сегодня есть немало последователей среди тех, кто стремится установить новые - «доверительные», «родственные» - отношения человека и природы. Именно такие отношения всегда философски обосновывал Шопенгауэр. В его рукописном наследии есть такая запись: «Когда я вижу гору, то я и есть не что иное, как эта гора, это небо, эти лучи: объект выступает, является, в его чистом схватывании, в бесконечной красоте». Так рождается шопенгауэровская «метафизика природы», где понятие воли соседствует, перекликается с понятием красоты.

Сциентизм и антисциентизм в современной философии.

Культ науки в наше время  привел к попыткам провозглашения ее как высшей ценности развития человеческой цивилизации. Сциентизм (от лат. scientia - «знание», «наука»), представив науку культурно - мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». Он предписывал ориентироваться на методы естественных и технических наук, а критерии научности распространять на все виды человеческого освоения мира, на все типы знания и человеческое общение в том числе. Одновременно со сциентизмом возникла его антитеза - антисциентизм, провозглашавшая прямо противоположные установки. Он весьма пессимистически относился к возможностям науки и исходил из негативных последствий научно-технического развития, требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонникам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения научно-технического развития, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные возможности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказывается высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и оптимизмом приветствуют все новые и новые свидетельства технического подъема.

Антисциентисты видят  сугубо отрицательные последствия  научно-технической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха  всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и  социально-политических проблем.

Сциентизм и антисциентизм возникли практически одновременно и провозглашают диаметрально противоположные установки. Определить, кто является сторонником сциентизма, а кто антисциентист, нетрудно. Аргументы тех и других легко декодируются, имея разновекторную направленность:

• Сциентисты приветствуют достижения науки. Антисциентисты испытывают предубежденность против научных инноваций.
• Сциентисты провозглашают знание как наивысшую культурную ценность. Антисциентисты не устают подчеркивать критическое отношение к науке.
• Сциентисты, отыскивая аргументы в свою пользу, привлекают свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, обрывая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценностей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности. Очень выигрышны аргументы антисциентистов, когда они подмечают простую истину, что, несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, она не способна сделать свои успехи благодеянием для всех людей, для всего человечества.
• Сциентисты видят в науке ядро всех сфер человеческой жизни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной. Антисциентисты считают, что понятие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».
• Сциентисты намеренно закрывают глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеобщей технократизации. Антисциентисты прибегают к предельной драматизации ситуации, сгущают краски, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Однако указанные позиции  выступают как две крайности  и отображают сложные процессы современности с явной односторонностью.

Ориентации сциентизма и  антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания независимо от того, используется ли соответствующая им терминология и называют ли подобные умонастроения латинским термином или нет. С ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровенный и открытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Действительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохранения и экологии заставляют говорить о необходимости социального контроля за применением научных достижений. Однако повышение стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения добавляют очки в пользу сциентизма.

Яркий антисциентист  Г. Маркузе выразил свое негодование против сциентизма в концепции «одномерного человека», в которой показал, что подавление природного, а затем и индивидуального в человеке сводит многообразие всех его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перенапряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болезненном состоянии.

Автор концепции  личностного знания М. Полани подчеркивал, что «современный сциентизм сковывает мысль не меньше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важнейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых,неадекватных терминов».

Одним из наиболее ярких  представителей сциентизма в России был К.Э Циолковский. В своей  работе «Будущее Земли и человечества»  он впервые выдвинул идею непрерывного развития – бессмертия человеческого  рода, которое может быть достигнуто лишь благодаря широкому освоению космоса.

Представители крайнего антисциентизма высказывают требования ограничить и затормозить развитие науки.Однако эта позиция недальновидна, так как в этом случае встает насущная проблема обеспечения потребностей постоянно растущего населения в элементарных и уже привычных жизненных благах, не говоря уже о том,что именно в научно-теоретической деятельности закладываются «проекты» будущего развития человечества.

Дилемма сциентизм - антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает противоречивый характер общественного развития, в котором научно-технический прогресс оказывается реальностью, а его негативные последствия не только отражаются болезненными явлениями в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интеллектуала весьма сложна

XX век так и не предложил  убедительного ответа в решении  дилеммы сциентизма и антисциентизма. Человечество, задыхаясь в тисках рационализма, с трудом отыскивая духовное спасение в многочисленных психотерапевтических и медиативных практиках, делает основную ставку на науку. И, как доктор Фаустус, продав душу дьяволу, связывает именно с ней, а не с духовным и нравственным ростом, прогрессивное развитие цивилизации.

Список использованных источников.

1 Искусство эпохи Возрождения // сайт История книги 2007-2011

[Электронный ресурс]. URL:

 http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/lavr/index.php (дата об-ращения: 02.10.2011).

3. Сциентизм и антисциентизм // Лекционные материалы для подготовки к экзаменам 2010-2011 [Электронный ресурс]. URL:

 http://lects.ru/istandphil/node59.php (дата обращения: 02.10.2011).

4. Философия эпохи возрождения. // Сайт по философии. [Электронный ресурс]. URL: http://filosofij.ucoz.ru/index/filosofija_ehpokhi_vozrozhdenija/0-17 (дата обращения: 02.10.2011).

5.Чанышев А.А., Человек и мир в философии Артура Шопенгауэра. // Философия в России: философский портал. [Электронный ресурс]. URL: http://www.philosophy.ru/library/schopenhauer/chanyshev.html (дата обращения: 02.10.2007).

6.Шопенгауер А., учебное пособие // сайт Ульяновского государственного технического университета, Кафедра философии [Электронный ресурс]. URL: http://philosophy.wideworld.ru/philosophers/shopengauer/ (дата обращения: 02.10.2011).