Человек перед лицом смерти и в поисках бессмертия

Материализм, позитивизм и  т.п. учения примиряются со смертью, узаконивают смерть и вместе с  тем стараются забыть о ней, устраивая  жизнь на могилах покойников. Отношение  к смерти стоическое или буддийское бессильно перед ней и означает победу смерти, но оно благороднее родовых теорий, совершенно забывающих о смерти. Душевное, а не духовное отношение к смерти всегда печально и меланхолично, в нем всегда есть печаль воспоминания, не имеющего силы воскрешать. Только духовное отношение к смерти победно. Только христианство знает победу над смертью. Христианство учит не столько об естественном бессмертии, не предполагающем никакой борьбы, сколько о воскресении, предполагающем борьбу духовных, благодатных сил с силами смертоносными. Учение о воскрешении исходит из трагического факта смерти и означает победу над ним, чего нет ни в каких учениях о бессмертии, ни в орфизме, ни у Платона, ни в теософии. Только христианство прямо смотрит в глаза смерти, признает и трагизм смерти, и смысл смерти, и вместе с тем не примиряется со смертью и побеждает ее. Человек и смертен и бессмертен, он принадлежит и смертоносному времени и вечности, он и духовное существо, и существо природное. Смерть есть страшная трагедия, и смерть через смерть побеждается воскресением. Но смерть побеждается не природными, а сверхприродными силами.

Ужас смерти есть не только ужас смерти личности, но и ужас смерти мира. Есть личный Апокалипсис и Апокалипсис мировой. Апокалипсис- есть откровение о смерти мира, хотя смерть в нем не последнее слово. Смертен не только человек, не только народы и культуры, но и все человечество в целом, и весь мир, вся тварь. Апокалипсис есть не подлежащий рационализированию парадокс времени и вечности. Конец нашего мира наступает во времени, еще в нашем времени. Но он также есть конец нашего времени, и потому он за его пределами. Конец мира, как и каждого отдельного человека, есть событие и имманентное, и трансцендентное. Ужас и тоска и вызываются этим непонятным для нас совмещением имманентного и трансцендентного, посюстороннего и потустороннего, времени и вечности. Для каждого из нас и для всего мира наступает катастрофа, скачок через бездну, непостижимый выход из времени, в самом времени совершающийся. Если бы наш греховный мир в нашем греховном времени был бесконечным, не знал конца, то это был бы такой же злой кошмар, как и бесконечное продолжение во времени жизни отдельного человека. Это было бы торжеством бессмыслицы. Страшный суд над личностью и миром во внутреннем своем понимании есть не что иное, как обретение смысла, как установка ценностей и качеств.

Парадокс времени и  вечности существует также и для  судьбы личности. Бессмертная и вечная жизнь объективируется, натурализуется, и тогда говорят о ней как о загробном существовании. Но бессмертная, вечная жизнь, не объективированная и не натурализованная, взятая изнутри, есть жизнь принципиально иного качества, чем вся природная и даже сверхприродная жизнь, она есть жизнь духовная, в которой вечность наступает уже во времени. Вечная жизнь может раскрыться в каждом мгновении, в глубине мгновения как вечное настоящее. Вечная жизнь не есть будущая жизнь, а жизнь настоящего, жизнь в глубине мгновения. В этой глубине мгновения происходит разрыв времени. Поэтому этически ложна та установка, которая ждет вечности в будущем, как загробного существования, ждет смерти во времени, чтобы приобщиться к вечной божественной жизни. В будущем, в сущности, никогда не наступит вечности, в будущем есть лишь дурная бесконечность. Так можно представить себе лишь ад. Вечность и вечная жизнь наступает не в будущем, а в мгновении, т.е. выходе из времени, в перекрещении вечной проекции жизни во времени.

Смерть существует извне  как некоторый натуральный факт, наступающий в будущем, и она означает овременение бытия, проекцию жизни в будущем. Но преодоление смерти и победа над ней означает не забвение и не отсутствие чувствительности к ней, а принятие ее внутрь духа, когда она перестает уже быть натуральным фактом во времени и становится обнаружением смысла, идущего из вечности. Смерть личная и смерть мировая, как и смерть наций и цивилизаций, как и смерть исторических форм государства, общества и бытового уклада, означает катастрофическое напоминание смысла и правды о том, что они не исполнены и искажены. Смерть наступает для жизни, которая не реализует себя по божественному смыслу и божественной правде. Смерть - не только торжество бессмыслицы, результат греха и возобладание темных сил, но и торжество смысла, напоминание о божественной правде, недопущение неправды быть вечной. 

2. ПРОБЛЕМА БЕССМЕРТИЯ

Проблема бессмертия - основная, самая главная проблема человеческой жизни, и лишь по поверхности и  легкомыслию человек об этом забывает. Иногда он хочет убедить себя, что  забыл, не позволяет себе думать о  том, что важнее всего. Все религии, начиная с зачаточных религиозных  верований дикарей, строились в  отношении к смерти. Человек есть существо, поставленное перед смертью  в течение всей своей жизни, а  не только в последний час жизни. Человек ведет двоякую борьбу: за жизнь и за бессмертие. Смерть есть явление еще внутри жизни, а  не по ту сторону, самое потрясающее  явление, пограничное с трансцендентным.

Сильное страдание всегда ставит вопрос о смерти и бессмертии. Но и всякое углубление жизни ставит все тот же вопрос. Было построено  много типов религиозных и  философских учений о победе над  ужасом смерти и достижении реального  или призрачного бессмертия: спиритуалистическое  учение о бессмертии души; учение о  перевоплощении душ; мистико-пантеистическое  учение о слиянии с Божеством; идеалистическое учение о бессмертии идей и ценностей; христианское учение о воскресении целостного человека; притупление остроты проблемы смерти через слияние с коллективной жизнью на земле и через возможность  земного счастья. Спиритуалистическое  учение о бессмертии души сулит бессмертие лишь части человека, а не целостному человеку. Учение о перевоплощении еще менее дает бессмертия целостному человеку, оно предполагает его разложение на отдельные элементы и ввержение  человека в космический круговорот, оставляет его во власти времени. Человек может перейти в нечеловеческий род существования. Учение о слиянии  с божеством не означает бессмертия личности, а лишь бессмертие безличных  идей и ценностей. Идеалистическое  учение также не означает бессмертия личности, а лишь бессмертие безличных  идей и ценностей. Отворачивание  от темы о бессмертии через обращенность к грядущему счастью человечества говорит о неразрешимости этой темы и о вражде к ее постановке. Только христианское учение о воскресении  целостного человека отвечает на поставленный вопрос, но с ним связано много  трудностей.

1. Бессмертие божественного в человеке

Вопрос о смерти и бессмертии неразрывно связан с сознанием личности, с личной судьбой. Если потерять острое сознание личности и забыть о ее единственной и вечной судьбе, то можно  утешить себя тем, что жизнь в  природе, в роде вечно возрождается и бессмертна.

Человек, как личность, борется  со смертью во имя бессмертия. Биологи  говорят, что смерть- есть цена, которую  должно уплатить за высокое дифференциальное развитие. Более философски это выражает Зиммель, когда говорит, что жизнь  получает форму, потому что живущее  умирает. Но это значит, что умирает  то, что наиболее требует бессмертия. Парадоксально это нужно выразить так, что наиболее подвержено смерти бессмертное. Так это с натуралистической  точки зрения, так это в объективированном  мире.

Человек бессмертен потому, что в нем есть божественное начало. Но бессмертно не только божественное в человеке, бессмертен весь состав человека, которым овладевает дух. Духовное начало и есть то начало в человеке, которое сопротивляется окончательной  объективации человеческого существования, ведущей к смерти, окончательному погружению в смертоносный поток  времени. Исключительная поглощенность  своим личным бессмертием, как и  своим собственным спасением, есть трансцендентный эгоизм. Идея личного  бессмертия, выделенного из всеобщей эсхатологической перспективы, из мировой  судьбы, противоречит любви. Но любовь есть главное духовное орудие в борьбе с царством смерти. Антиподы любовь и смерть между собой связаны. Любовь открывается с наибольшей силой, когда близка смерть. И любовь не может не победить смерть. Истинно  любящий - есть победитель над смертью.

Бессмертие есть не человеческое и не божественное только дело, а  дело богочеловеческое, дело свободы  и дело благодати, дело, совершающееся  снизу и сверху.

Неточно думать, что человек  есть по природе натурально бессмертное  существо, и также неточно думать, что человек лишь сверху, от божественной силы получает свое бессмертие.

Ошибочность тут в разрыве  богочеловеческой связи, в самоутверждении  человека и в унижении человека, его человеческого. Мы сплошь и рядом  мыслим о бессмертии, перенося на феноменальный  мир то, что относимо только к  нуменальному миру, и перенося на нуменальный  мир то, что относимо лишь к феноменальному миру.

Учение о бессмертии должно пройти через очищающую критику, через которую должно пройти и  учение об откровении. Необходимо очищение от наивного антропоморфизма, космоморфизма  и социоморфизма. Истинная перспектива  бессмертия есть перспектива богочеловеческая, а не отвлеченно человеческая. И  в проблеме бессмертия мы встречаемся  с все той же диалектикой божественного  и человеческого.

Древним свойственна была вера не в бессмертие человека и  человеческого, а в бессмертие Бога и божественного. Душа связывается  с дуновением, которое исходит  от бога. Душа имеет тень. Очень широко было распространено верование, что  нужно питать покойников, иначе могут  быть с их стороны враждебные действия. На пути загробной жизни видели разного  рода препятствия: в переходе опасных  мест, во встрече с дикими зверями. Трудная и опасная борьба была и после смерти. Только в Египте были моральные требования для бессмертия. Египтяне первые признали человеческую душу бессмертной. Но сначала бессмертным  признавался лишь один царь, потом  привилегированный слой.

Душа, освобожденная от тела, бессмертна, потому что она божественна. Бессмертие зерна - источник веры в  бессмертие у египтян.

Учение о перевоплощении, очень широко распространенное в  древнем мире, связано с моральным  возмещением, со злом, содеянным в  прежних перевоплощениях. В зороастризме было уже воскресение во плоти. Очень  характерно, что греки связывали  надежды на бессмертие с душой, евреи  же с Богом. Поэтому идея бессмертия души греческого происхождения. Спасение для евреев есть спасение всего народа. Вообще у пророков не было веры в  личное бессмертие. В эсхатологии  есть различие перспективы мессианско - исторической и перспективы личного  бессмертия. В христианство вошло  и то, и другое.

Древнееврейская религия  учила о безнадежности Шеол после  смерти и верила в награды лишь в этой жизни. Книга Иова обозначила глубокий кризис сознания. Лишь во II веке иудаизм принял верование о воздаянии  в будущей жизни. Но евреи, в отличие  от греков, пришли к верованию в  воскресение с телом, а не в  бессмертие души. Только Ессеи были спиритуалистического направления  и видели в материи источник зла. Филон принадлежал к эллинистической  мысли и имел не столько мессианские  ожидания в отношении к народу, сколько индивидуальные ожидания в  отношении к душе. Гностики думали, что духовный элемент в человеке должен  отделиться от материи и  соединиться с Богом, который  не есть Творец мира. Но и иудаизм, и  эллинизм кончили проблемой победы над смертью и завоеванием  бессмертия.

Достигнуть бессмертия у  греков - значит стать Богом. Бессмертие - есть проявление в человеке божественного  начала, только оно и бессмертно. Бессмертны лишь герои, полубоги, а  не обыкновенные люди. Есть раздельность человека и божественного рода, нет  богочеловеческой связи. Вера в бессмертие души вышла из культа Диониса. Происходило  смешение сверхчеловеческого и бесчеловеческого, исчезновение человеческого.

Это в поздний час истории  повторяется у Ницше. Человек  смертен. Но бессмертие возможно, потому что в человеке есть божественное начало. В человеке есть титанический и дионисический элемент. Чисто  греческая Аполлонова религия проникает  в дионисическую стихию. Отсюда родился  орфизм. Освобождение человека происходит не от самого человека, а от благодати  спасающего Бога. Страдающий Бог своей  смертью и воскресением дает человеку бессмертие. Гераклит учит, что душа есть огонь. В человеке есть Бог. Индивидуального  бессмертия нет, есть лишь универсальный  огонь.

Пифагор признавал бессмертие души, но связывал с перевоплощением. У Анаксагора бессмертен дух, а не душа. Бессмертно общее, а не индивидуальное. Греческой трагедии чужда была идея потусторонности. Народной греческой  вере чужда была идея бессмертия души по ее природе. Эта идея вынашивалась в теологии и философии. Искание  бессмертия связано с мистериями.

Извне душа зависит от тела, а тело зависит от объектного физического  мира. Человек превращен в одну из вещей мира. Биологически смерть происходит от разложения сложного состав организма. Клетка же бессмертна, потому что она проста. Вейсман думал, что клетка оплодотворенная виртуально бессмертна. Платон защищал возможность  бессмертия на том основании, что  душа проста. Это стало классическим аргументом, который носит натуралистический  характер. Физическая энергия человеческого  организма не погибает, а лишь трансформируется, рассеивается по миру. Возникает вопрос: что же делается после смерти с  психической энергией? Человеческий организм имеет множественный состав, он колониален и потому легко разлагается. Личность есть единство и неизменность в постоянных изменениях множественного состава человека. Духовное начало и есть то, что поддерживает это  единство и неизменность.

Но парадокс в том, что  самое духовное начало требует смерти, ибо бесконечные стремления человека не осуществимы в пределах этого  феноменального мира. Смерть царит  лишь в мире феноменов, подчиненных  космическому и историческому времени. В экзистенциальном времени она  означает лишь опыт, лишь прохождение  через испытание. Смерть есть судьба человека, прохождение самый иррациональный и самый потрясающий опыт.

Духовный смысл смерти иной, чем смысл биологический. В  природе нет ничто, небытия, есть лишь изменение, разложение и сложение, развитие. Ужас ничто, бездна небытия  существует лишь в отношении к  духовному миру. В перспективе  внутреннего существования никто, в сущности, не признает возможности  окончательного исчезновения своего ”я”, того, что отвоевано как личность. Бердяев приводит в отношении  этого рассуждения следующее: ”Если  нет для меня ничего после смерти, то я после смерти узнаю об этом. Если я умру и дальше не будет  для меня никакой жизни, я исчезну  окончательно, то и ничего не будет, ибо я был единственным доказательством  существования мира”.