Философия бытия

Содержание

Введение

Самая читаемая и почитаемая книга в мире — Библия. Она начинается с пяти «книг Моисеевых», первая из которых называется «Бытие». Этот фрагмент библейского текста сложился за много веков до появления философии, возникшей, как известно, в VII—VI вв. до н.э. Но начинает философия с того же — с проблемы бытия. Такое совпадение не случайно. Оно свидетельствует о том, что любой вид мировоззрения должен в первую очередь заявить о принимаемом им способе объяснения мира в целом — его происхождения, структуры, возможных границ и т.д. 
 Философия взялась за разрешение этих вопросов в то время, когда она была практически единственной формой теоретического знания (другие просто еще не возникли). Сегодня — ситуация иная. Мощный комплекс естественно-научных дисциплин (космология, физика, химия и др.) чуть ли не посекундно может расписать сценарий возникновения нашей Вселенной, ее состав, структуру, эволюцию и прочие характеристики. Однако и философия не утратила интереса к этим проблемам. 
 Необходимость особого философского их осмысления объясняется, во-первых, тем, что построение любой теоретической модели мира требует выбора исходных аксиом (креационизм — самоорганизация, материальность — идеальность), обоснованность которых не может быть найдена в пределах наличного человеческого опыта. Оправдание такого выбора ищут в рассуждениях о «предельных основаниях бытия», а это, как известно, есть предмет философии. И во-вторых, философский ракурс проблемам бытия придает необходимость сопряжения бытия мира и бытия человека, непреходящая потребность вписать смысл человеческой жизни в более общий смысл мирозданья, уразуметь направленность развития того и другого. Но тут уж естествознание ничем помочь не может. Поэтому философский анализ проблемы бытия сегодня актуален ничуть не менее, чем две с половиной тысячи лет назад.

Цель: Ознакомиться с понятием "бытие" в философии.

Задачи:

• Изучить философский смысл понятия "бытие";
• Рассмотреть проблему бытия в истории философии.

Философский смысл вопроса о бытии

Бытие — одна из важнейших категорий философии. Она фиксирует и выражает проблему существования в ее общем виде. Слово "бытие" происходит от глагола "быть". Но как философская категория бытие появилась только тогда, когда философская мысль поставила перед собой проблему существования и стала анализировать эту проблему. Философия имеет своим предметом мир как целое, соотношение материального и идеального, место человека в обществе и в мире. Другими словами, она стремится выяснить вопрос о бытии мира и бытии человека. Поэтому философия нуждается в особой категории, фиксирующей существование мира, человека, сознания.

В современной философской литературе указывается два значения слова "бытие". В узком смысле слова — это объективный мир, существующий независимо от сознания; в широком — это все существующее: не только материя, но и сознание, идеи, чувства и фантазии людей. Бытие как объективная реальность обозначается термином материя".

Итак, бытие — это все то, что существует, будь то человек или животное, природа или общество, огромная Галактика или наша планета Земля, фантазия поэта или строгая теория математика, религия или законы, издаваемые государством. Бытие имеет свое противоположное понятие — небытие. И если бытие — это все, что существует, то небытие — это все, чего нет.

Слово "бытие" получает в философии особый смысл, понять который можно, только обратившись к рассмотрению философской проблематики бытия.

Впервые этот термин в философию ввел античный философ Парменид-(V — IV вв. до и. э.) для обозначения и одновременно решения одной реальной проблемы. Во времена Парменида люди начали терять веру в традиционных богов Олимпа, мифология все чаще стала рассматриваться как вымысел. Тем самым рушились основы и нормы мира, главной реальностью которого были боги и традиция. Мир, Вселенная уже не казались прочными, надежными: все стало шатко и бесформенно, нестабильно; человек потерял жизненную опору. Современный испанский философ Ортега-и-Гассет писал, что тревога и страх, которые наверняка испытывали люди,, потерявшие опору жизни, надежный мир традиций, веру в богов, были несомненно ужасными.

В глубинах человеческого сознания зародилось отчаяние, сомнение, не видящее выхода из тупиковой ситуации. Необходим был поиск выхода к чему-то прочному и надежному. Людям нужна была вера в новую силу. Философия в лице Парменида осознала сложившуюся ситуацию, которая обернулась трагедией для человеческого существования, отразила эмоциональный накал и попыталась успокоить смятенную душу людей, поставив на место власти богов власть разума, власть мысли. Но мысли не обычной, потусторонней о вещах и предметах мира, о потребностях и нуждах повседневного существования, а абсолютной мысли (впоследствии философы назовут ее "чистой", имея в виду такое содержание мысли, которое не связано с эмпирическим, чувственным опытом людей). Парменид как бы оповестил людей об открытии им новой силы, силы Абсолютной мысли, которая удерживает мир от опрокидывания в хаос, обеспечивает миру стабильность и надежность, а следовательно, человек снова может обрести уверенность в том, что все с необходимостью будет подчинено какому-то порядку.

Необходимость Парменид называл Божеством, Правдой, провидением, судьбой, вечным и неуничтожимым. "Все по необходимости" означало, что заведенный в мироздании ход вещей не может внезапно, по воле случая, измениться; день всегда придет ,на смену ночи, солнце внезапно не потухнет, люди не вымрут все в один прекрасный день и т. д. Другими словами, Парменид постулировал наличие за вещами предметно-чувственного мира чего-то, что выполняло бы роль гаранта существования этого мира и что сам философ называл иногда Божеством, тем, что действительно имеется. А это означало, что для людей нет причин для отчаяния, вызванного крушением устойчивости старого мира.

Для обозначения описанной экзистенциально-жизненной ситуации и способов ее преодоления Парменид и ввел в философию понятие и проблему "бытия". Сам термин был взят из обычного языка греков, но его содержание получило новое наполнение, не вытекающее из значения глагола "быть" в его повседневном употреблении: быть — существовать в наличии. Итак, проблематика бытия явилась своеобразным ответом философии на потребности и запрос эпохи.

Как же характеризует бытие сам Парменид? Бытие - это то, что имеется за миром чувственных вещей, и это есть мысль. Оно едино и неизменно, абсолютно, не имеет внутри себя деления на субъект и объект, оно есть вся возможная полнота совершенств, среди которых на первом месте Истина, Добро, Благо, Свет. Определяя бытие как истинное сущее, Парменид учил, что оно не возникло, неуничтожимо, единственно, неподвижно, нескончаемо во времени. Оно ни в чем не нуждается, лишено чувственных качеств, а потому его можно постигать только мыслью, умом.

Чтобы облегчить понимание - того, что такое бытие, людям, не искушенным в искусстве философского мышления, Парменид дает следующее толкование бытия: бытие есть шар, сфера, не имеющая пространственных границ. Сравнивая бытие со сферой, философ использовал сложившееся в античности убеждение в том, что сфера — совершеннейшая и прекраснейшая форма среди других геометрических фигур.

Утверждая, что бытие есть мысль, он имел в виду не субъективную мысль человека, а Логос - космический Разум, через который раскрывается содержание мира для человека непосредственно. Иначе говоря, не человек открывает Истину бытия, а, наоборот. Истина бытия открывается человеку непосредственно.

Проблема бытия в истории философии

Бытие и небытие  
 Осознание бытия как некоей проблемы, которая нуждается в разрешении, было впервые осуществлено в философии элейской школы античности (VI—V вв. до н.э.). 
 Ее признанный глава — Парменид обнаружил, что логика осмысления категории «бытия» неотвратимо приводит к весьма необычным выводам. Ход его рассуждений можно представить примерно так. 
 Бытие — это все то, о чем можно сказать: «это есть» или «это существует». А небытие есть? Если признать, что «небытие есть», то мы получим логическую ошибку: то, чего нет (небытие) — есть?! Чтобы ее избежать, надо просто лишить «небытие» статуса существования. Поэтому единственным логически верным вариантом соотношения бытия и небытия может быть только суждение: «бытие есть, небытия нет» (то, что есть — существует; то, чего нет — не существует). 
 Но если небытия нет, то ничто не может ни возникнуть (из небытия), ни исчезнуть (уйти в небытие). А если ничто не возникает и не исчезает, то, следовательно, ничего не изменяется, т.е. не движется. Бытие неизменно и неподвижно! Аналогичным образом выводятся и другие характеристики бытия: оно едино (не множественно) и неделимо. 
 Выводы Парменида остроумно подтвердил его ученик Зенон Элейский. В своих многочисленных апориях он показал, что нельзя мыслить движение, множественность, делимость и прочие привычные характеристики бытия непротиворечивым образом. На сколько частей можно разделить любой отрезок? Вроде бы на бесконечное количество, ведь предела делимости не видно. Но отрезок-то конечен! Как же конечный отрезок может состоять из бесконечного количества частей? Получается чудо конечной бесконечности, сосчитанной бесчисленности. Но это есть логическое противоречие и, чтобы его снять, необходимо признать (по логике элеатов) неделимость, а значит, и единство (не множественность), и неизменность бытия. 
 А как же быть с тем, что мы реально видим и чувствуем в окружающем нас мире, где все прекрасно движется и делится без проблем? Выходит, что мир совсем не такой, каким мы его воспринимаем? Да нет, вообще-то он именно такой. Но он по сути своей не такой. Сущность мира, его бытие, т.е. то, что позволяет ему существовать, радикально отличны от чувственно воспринимаемого его облика. И это настоящее, подлинное бытие мира открывается только в мышлении. А это значит, что природа его идеальна, оно в чем-то сродни нашему мышлению, составляет его абсолютную основу. 
 Парменидовское «бытие» выглядело, согласитесь, довольно необычно. Такая трактовка не могла не вызвать возражений и выдвижения конкурирующих концепций. Но исходный пункт рассуждений уже не оспаривался: подлинное бытие не дано человеку непосредственно; оно скрыто, отлично от повседневной реальности и постижимо только силой абстрактного мышления. 
 Античные оппоненты Парменида не согласились, прежде всего, с отрицанием небытия. Без него мир неполон, несовершенен, незакончен. Одно из самых удачных решений поставленных элеатами проблем нашел Демокрит. Вы помните, что основой мира он провозгласил атомы — мельчайшие неделимые частицы. Поскольку атом, по определению, неделим, то предел делимости существует, и конечный отрезок нельзя делить до бесконечности (а только до атома). Поэтому и множественность, и делимость, и движение можно мыслить без противоречия. Бытие едино (состоит из одних и тех же атомов) и множественно одновременно (поскольку из различных сочетаний атомов рождаются разные вещи). Бытие есть (это атомы), но и небытие тоже есть — это пустота, в которой движутся атомы. Так родилась одна из самых глубоких и эвристичных материалистических концепций бытия. 
 Иное решение проблемы бытия было предложено Платоном. Единство, неделимость, неизменность он нашел в мире идей. Значит, идеи (эйдосы) — это и есть подлинное бытие. А все то, что движется, изменяется, возникает и исчезает, т.е. материальный мир, — это небытие. Таким образом, Платон не только сохранил парменидовские характеристики бытия (вечность, абсолютность, неизменность и пр.), но и сумел связать мир идеального бытия с привычным нам миром вещей. Идеи присутствуют в вещах, выполняют функции образца, цели и понятия вещи. Чтобы объяснить вещь, надо найти ее идею, иначе говоря — понятие, т.е. то общее, устойчивое, постоянное в ней, что дано только разуму, а не чувствам. Значит, только он в состоянии «схватить» сущность вещей; за изменчивым и разнообразным материальным миром разглядеть нечто постоянное, абсолютное, единое, т.е. реальное бытие. 
 Такое же резкое противопоставление чувственно воспринимаемого сверхчувственной реальности бытия свойственно и концепции Плотина — наиболее крупной фигуры поздней античной философии. Плотин, как мы помним, иерархизировал бытие, объявив его высшей ступенью некое «Единое» (Благо), в котором исчезают все мыслимые различия. При этом оно оказывается не только базовой, но и творческой силой нашего мира, проявляющей свою природу в последовательном сотворении всех «этажей» реальности, в том числе и самых низших — материальных. 
Постановка античной философией проблемы бытия и поиски ее решения имели решающее значение для формирования ментальности западноевропейской цивилизации. Результатом усилий античных философов в этом плане были следующие мировоззренческие установки. 
 1. Видимый, чувственно-материальный мир скрывает за собой некий абсолют, представляющий истинную суть бытия. В нем воплощены все «предельные» характеристики нашего мира: необходимость, единство, упорядоченность, совершенство, гармония, истина и пр. 
 2. Подлинное бытие постижимо исключительно разумом. Только сила абстракции в состоянии воспроизвести хотя бы некоторые черты лишенного наглядности абсолюта. Поэтому данную человеческую способность надо всячески поощрять и развивать. 
 3. Если в человеческих абстракциях, понятиях «просвечивает» суть бытия (единство, неизменность, неделимость и т.д.), значит, они не произвольны, не чисто субъективны, но являются объективными мыслительными формами, имеющими всеобщее содержание. Поэтому оперирование ими способно приводить к истине и без опоры на чувственно-материальный опыт. (Из этой уверенности родилась западноевропейская метафизика.) 
 4. Если истинное бытие радикально отличается от привычного нам материального, значит, наше земное существование неистинно, несовершенно. И, следовательно, его хорошо бы изменить, переделать во имя стремления приблизиться к подлинному, настоящему бытию. 
Бытие от Бога

Таким образом, античное решение проблемы бытия задало крупные мировоззренческие и ценностные ориентиры последующим эпохам. Средневековая христианская философия также не обошла вниманием тему бытия. И здесь на первый план вышло противопоставление земного, ограниченного существования подлинному, сверхчувственному бытию.  Всецелой полнотой бытия в христианской картине мирозданья обладает только Бог. Он и есть, собственно, настоящее бытие. Все остальное — «тварно», т.е. сотворено Богом, и поэтому не имеет самостоятельности. Акт творения мира Богом создает причастность создаваемых вещей подлинному бытию (Богу) и одновременно выстраивает их в определенную иерархию. Ясно, что чем дальше от материи, тем ближе к Богу, тем больше укорененность вещи в реальном, т.е. божественном бытии. Душа человека, его разум, будучи идеальными образованиями, могут приближаться к истинному бытию, приоткрывать его реальные свойства. 
 Средневековая метафизика по сравнению с античной стала довольно плоской и прямолинейной. Зато более цельной и однозначной. Кроме того, европейские средневековые представления об иерархии бытия в итоге дали и весьма существенные в плане последующего развития результаты: 
 - оправдывая тезис о создании человека «по образу и подобию» Бога, средневековые схоласты вырыли настоящую пропасть между человеком и природой; именно в эту эпоху складывается убеждение в том, что человек — «царь природы», «венец творенья» и т.д.; природа и общество стали восприниматься как принципиально различные роды бытия; 
 - внутри бытия социального на первый план был выдвинут внутренний духовный мир человека, особая субъективная реал ность, непосредственно данная и открытая человеку как частица подлинного бытия («искра божия»); 
 - изощренный символизм и аллегоризм средневековых учений (любая вещь есть знак, символ, указывающий на потустороннюю реальность) подготовили почву для будущего анализа знаково-символической природы человеческой культуры, т.е. по сути открыли новый пласт социального бытия.

 
Субстанциальные начала бытия 
 Новое время приносит с собой и новую метафизику. Наиболее крупные метафизические системы создали Декарт, Спиноза и Лейбниц. Их философские концепции были, естественно, ответом на «вызов времени». Естественно-научная революция XVII в., создание экспериментально-математического естествознания (в том числе и усилиями самих Декарта и Лейбница) сформировали совершенно новую картину мира, более сложную и дифференцированную. Но философ перестанет быть философом, если его оставит стремление увидеть в разнообразии — единство, охватить расширяющуюся и усложняющуюся картину мира единым принципом, подвести под нее фундамент единого начала. Эта традиция, заложенная еще античной философией, сохраняется и в творчестве философов Нового времени. 
 Декарт, как мы помним, постулирует существование двух субстанций («мышления» и «протяжения») как первоосновы всего сущего. Спиноза удовлетворяется одной, единой и самодостаточной субстанцией, содержащей «мышление» и «протяжение» в качестве атрибутов (т.е. свойств, без которых вещь не может существовать и развиваться). Лейбниц же провозглашает бесконечную множественность субстанциальных основ мира — «монад», каждая из которых отражает в себе весь мировой порядок. (Парадоксальность лейбницевой «монадологии» будет легче принять, если вспомнить суть дифференциального исчисления, одним из создателей которого был немецкий философ-математик). 
 Таким образом, в философии XVII в. одновременно представлены сразу все три формально возможные модели бытия: монистическая, дуалистическая и плюралистическая. 
 Все эти три мощные метафизические системы были сконструированы в рамках рационализма, объявившего «священную войну» средневековой схоластике. Однако хронологическая близость Средневековья все-таки сказывается: поиски предельных оснований бытия средствами разума пока не находят твердой опоры в самоорганизации мира. Творческая сила Бога как-то привычнее. Поэтому рационалисты XVII в. и «подпирают» субстанциальные характеристики бытия обращением к «запредельной» для разума божественной реальности. Так, у Декарта взаимосогласованность двух субстанций обеспечивается только Богом; Спиноза просто отождествляет Бога и природу; Лейбниц же синхронизирует состояния своих монад с помощью божественной «предустановленной гармонии». Даже И. Ньютон, конструируя механическую концепцию Вселенной, не смог обойтись без идеи «первотолчка», которым Бог приводит в движение пассивную материю.

 
Война с метафизикой 
 XVII век стал звездным часом философской метафизики. Ее лейтмотивом в эту эпоху стало постулирование субстанциальных начал бытия, «держащих» мир, организующих и упорядочивающих его структуру. Такой способ осмысления проблемы бытия сохранится в философии и в дальнейшем — в рассуждениях Гегеля о мировом разуме (XIX в.), в философии неотомизма (XX в.) и др. Но это будут лишь отдельные попытки сохранить субстанциальную модель мира. Ибо уже в XVIII в. (в эпоху Просвещения) классическая метафизика с ее представлениями о субстанциях и божественной воле была подвергнута беспощадной критике. Причем сразу со всех сторон: ее атаковали как материалисты (Гольбах, Дидро, Ламетри), так и идеалисты (Беркли), и даже агностики (Юм). Суть претензий просветителей сводилась к тому, что метафизический стиль мышления фактически пренебрегает практическим опытом и экспериментом. Слишком велика приверженность ведущих философов XVII в. к умозрительным, спекулятивным конструкциям, единственным реальным основанием которых является изощренность ума их автора, но никак не эмпирическая действительность. 
 Критический заряд философии Просвещения оказал на онтологию как позитивное, так и разрушительное воздействие. Произошло как бы расщепление проблемы бытия на две составляющие: бытие природы и бытие общества, человека. 
Интерпретация природного бытия базировалась на следующих идеях и концепциях: 
 - вещественная концепция материи (не существует никаких сверхчувственных субстанций, единственная реальность этого мира — вещество, т.е. материя); 
 - учение о внутренней активности материи — она не является инертной, косной массой, куда движение кем-то или чем-то «вносится»;

-движение — неотъемлемый  атрибут материи; никакое первоначало (первотолчок) не допускается; 
 - идея всеобщей причинности и закономерности; 
 - представление о господстве необходимости, вытекающей из объективности законов природы; случайность объявляется категорией субъективной, это — то, причину чего мы не знаем. 
Учение же о бытии общества и человека получило следующие онтологические ориентиры: 
 - доминантой общественного развития объявляется «разум»: «мнения правят миром»; 
 - всячески подчеркивается и укрепляется уверенность человека в своей автономии, в независимости от сверхъестественных сил, в способности самостоятельно формировать свою духовную сферу; 
 - формируется убежденность в способности человека изменять социальный мир на основе открытых «законов разума»; 
 - появляется идея общественного прогресса, главным критерием которого признается степень просвещенности общества и «разумность» социальных институтов и т.д. 
 Подобные идеи фактически разрушили античную традицию трактовки бытия как некоей высшей, запредельной реальности, которую человек должен найти и понять. Искомый прежними поколениями философов Абсолют был объявлен фикцией, философским предрассудком.  Исследование бытия природы полностью отдавалось на откуп естествознанию. Бытие же человека целиком исчерпывалось его потребностями, деятельностью и сознанием. Смысл человеческой жизни оказался сведенным к простому удовлетворению ее земных практических потребностей. В такой ситуации различение подлинного и мнимого бытия, поиск опоры на внежитейские слои бытия становились излишними. «Бог умер», — провозгласил во второй половине XIX в. Ф. Ницше. Философы потеряли интерес к проблемам онтологии. Такое положение дел знаменитый немецкий философ-экзистенциалист М. Хайдеггер назвал «онтологическим нигилизмом». 
 Следы последнего сохранились в философии и поныне. Материалистически выдержанная философия проблему бытия видит фактически в осмыслении естественно-научных представлений об устройстве мира. Она ставит себе задачей играть роль общей методологии естествознания, вписывая достигнутые им результаты в общий культурный контекст эпохи и стимулируя поиск новых, более глубоких принципов мироустройства. 
 В философии идеалистического плана к проблеме бытия отношение неоднозначное: от нее либо вообще отказываются, считая нефилософской (позитивизм и неопозитивизм), либо предельно субъективируют, стремясь любой ценой «привязать» ее к феномену сознания (феноменология, экзистенциализм, постмодернизм). 
 Так, основатель феноменологии Эдмунд Гуссерль решал вроде бы задачу онтологическую — пробиться к основам бытия. Но, действуя в картезианском духе, т.е. надеясь найти полностью достоверное знание, в конечном счете сконструировал весьма специфичный метод («феноменологическую редукцию») выявления «чистых», беспредпосылочных и интуитивно ясных компонентов опыта, которые и объявил «подлинным бытием». Гуссерль как бы пробирается к сути бытия «кружным путем»: он хочет устанавливать подлинный смысл вещей не усложняя, а упрощая их сознательные реконструкции, очищая сознание от всякого эмпирического содержания. Замысел, быть может, и оригинальный, но к заметному сдвигу в понимании сути бытия (а не только бытия сознания) так и не приведший. 
 В экзистенциализме бытие не познается рационально, а переживается. Переживание человеком своего бытия-в-мире и называется, как вы помните, экзистенцией. При этом экзистенция является как бы промежуточным звеном, соединяющим мир и подлинное, настоящее бытие, как некую высшую реальность. В терминологии экзистенциалистов «мир» — это наша повседневность, озабоченность житейской суетой, т.е. обезличенное, «стертое» существование. Подлинное бытие лежит «по ту сторону» мира и по контрасту с ним представляется нам как небытие или «ничто».  Устремленность человека через экзистенциальные переживания к этой таинственной структуре бытия и позволяет ему стать самим собой, вырваться из подавляющего и отупляющего мира повседневности. Но стремление это иррационально — знать-то о подлинном бытии (т.е. «ничто») ничего нельзя.  Значит, для философской рефлексии остается только человеческое переживание своего «бытия-в-мире» — предмет более чем субъективный. 
Философия постмодернизма (Ж.-Ф. Лиотар, Ж. Бодрийар, М. Фуко, Ж. Деррида) сосредоточилась на критике социального бытия. Мрачно констатируя очередной крах устремленных в будущее социальных проектов (коммунизма, общества всеобщего благосостояния и пр.), она выдвигает на первый план тотальный плюрализм современного общества. Если общественная жизнь представляется свободным состязанием различных социальных групп за место под солнцем, то, естественно, не может быть единой для всех системы приоритетов и ценностей. И уж тем более нет никакого смысла искать опору этому несуществующему ценностному единству в бытии мира в целом. Перед философией ставится задача гораздо более скромная: не претендуя на открытие общих (укорененных в самом мире) истин, анализировать лишь словесно-языковую, знаковую форму человеческого бытия. Ибо только в ней и существуют все искомые человечеством «смыслы». 
 Так, по мнению французского философа Жана Бодрийара, в нынешнем обществе производство и продажа (обмен) материальных предметов и услуг вытесняются производством и продажей знаков, символов, имиджей, которые уже практически утратили связь с какой бы то ни было материальной реальностью. Если в прошлом знаки (слова, образы, имиджи) отражали некую базовую реальность, пусть даже и маскируя ее, то сегодня знаки и символы окончательно оторвались от своей первоначальной основы и превратились в самостоятельную и самодостаточную реальность. Марки (знаки) популярных товаров, имена поп-звезд или политиков оказывают на поведение людей куда большее воздействие, чем стоящие за ними реальные вещи или люди. Такое состояние социального бытия в принципе не может быть рациональным. Искать в нем некие глубинные сущности (Бога, истину, смысл жизни) бесполезно. Поэтому философия постмодерна призывает не строить иллюзий по поводу обретения новых истинных ценностей (национальной идеи в России, к примеру), а просто воспринимать жизнь такой, какова она есть, без попыток переустраивать ее по очередным утопическим проектам. 
 Итак, проблема бытия в многовековой истории философии претерпела весьма серьезную эволюцию. Ее переломными моментами следует признать эпоху Просвещения и рубеж XIX—XX вв. 
До эпохи Просвещения философия обозначала категорией «бытия» некую высшую, трансцендентную реальность, составляющую основу и предел доступного человеку мира. Философы-просветители впали в своеобразный «онтологический нигилизм», отказавшись от постулирования высшей реальности. Высшей инстанцией бытия и главной опорой существования был провозглашен человеческий разум. Однако прочно утвердиться в таком качестве ему не удалось. Атака на разумность бытия была начата уже во второй половине XIX в. Шопенгауэром, Ницше, Кьеркегором, сформировавшими мощную иррационалистическую традицию трактовки бытия. Реалии XX в. солидно подкрепили ее практически: вместо ожидаемого благополучия «разумно устроенной» жизни человечество столкнулось с нарастающей сложностью проблем, ставящих под угрозу само его существование. Признание иррациональности бытия, конечно, тоже может служить основой воззрений на мир. Но для философии этот путь, по-видимому, тупиковый. Ведь иррациональность потому и имеет приставку up-, что в принципе не поддается рациональному объяснению. Белым цветом нельзя изобразить черноту. А философия — это все-таки рационализированный взгляд на мир. Перебор иррациональных средств превращает ее в нечто другое — мистику, религию, искусство. 
 В итоге проблема совершает некий круг своего развития: сегодня философия снова (как и в античные времена) отправляется на поиски бытия как высшей реальности, оперевшись на которую можно отыскать приемлемый смысл человеческого существования. Потребность в такой опоре вызвана тем, что человечество явно не справляется с вызванными им к жизни демонами (экологическими, ядерными, демографическими и прочими угрозами). Да и великое будущее тоже вроде бы никому не светит. В такой ситуации неизбежно возникает стремление вырваться за пределы сиюминутного существования, посмотреть на себя с более «высоких» позиций. Разные формы духа (религия, идеология, искусство) почувствовали эту потребность раньше философии. Не случайно последние десятилетия только что ушедшего века отмечены укреплением религиозного фундаментализма на Востоке, всплеском религиозности в странах бывшего социализма, преобладанием идеологии консерватизма на Западе и т.д.  Нетрудно предсказать, что и философию в ближайшее время ждет повышенный интерес к вечной проблеме бытия.