Философия и наука

ФИЛОСОФИЯ И НАУКА

При рассмотрении вопроса о соотношении философии и науки имеется, по крайней мере, три аспекта его интерпретации: 1) является ли философия наукой; 2) взаимодействие философии и частных (конкретных) наук; 3) соотношение философии и вненаучного знания.

Первый аспект. Нельзя отрицать научного характера философии вообще как одного из мощных потоков развития человеческого знания и культуры. И если к ней подходить не только со стороны конкретных концепций, а рассмотреть с позиции историй, то можно обнаружить преемственность в развитии философского знания, его проблематики, общность категориального аппарата и логики исследования. Не случайно Гегель рассматривал философию прежде всего с точки зрения «науки логики».

Выводы, полученные в рамках философии, служат не только средством получения научного знания, но и сами входят в содержание науки. Не случайно многие крупные ученые в области конкретных наук являются и виднейшими представителями философии. Достаточно назвать имена Пифагора, Аристотеля, Бруно, Коперника, Декарта, Маркса, Фрейда, Рассела и многих других. У философии имеется свой специфический язык и свой категориальный аппарат. Она осуществляет научный поиск и уже поэтому имеет научный характер. К этому надо, пожалуй, добавить лишь одно уточнение, — когда она опирается на систему научного знания.

Второй аспект — взаимодействие философии и частных (конкретных) наук. Естественно, что современная философия уже не может претендовать на роль науки наук, включать в себя все знания. Конкретные науки имеют собственный предмет исследования, свои законы и методы, свой уровень обобщения знания. Философия же делает предметом своего анализа обобщения частных наук, т.е. она имеет дело с более высоким, вторичным уровнем обобщения. Если первичный уровень приводит к формулированию законов конкретных наук, то задача второго уровня — выявление более общих закономерностей и тенденций. Основным методом философии при этом выступает теоретическое мышление, опирающееся на достижения частных наук, конечно, в том случае, если сама философия претендует на научность. Крупнейшие открытия в конкретных науках способствовали и интенсивному развитию философии. Достаточно указать на огромное влияние, которое оказали успехи естествознания в Новое время, в конце XIX — начале ХХ вв. на развитие философского знания. При этом надо иметь ввиду, что новые открытия в области частных наук могут приводить к утверждению научно-философских выводов как реалистической философии, так и той философской ветви, которая представляет иррационалистические спекуляции.

Однако философия не только испытывает влияние со стороны частных наук, но и сама оказывает воздействие на их развитие, причем опять-таки как положительное, так и отрицательное. Философия, конечно, не призвана делать какие-либо открытия естественно-научного характера. Ее влияние осуществляется через философское мировоззрение, которое так иначе воздействует на первоначальные позиции ученого, его отношение к миру и познанию, а также на его отношение к необходимости развития той или иной конкретной области знания (например, ядерной физики, евгеники, генной инженерии и т.п.).

Наконец, третий аспект — философия и вненаучное знание. При этом вненаучное знание мы разделим, с известной долей условности, на заблуждения, связанные с исследованиями людей, убежденных, что они создают подлинную науку, и паранауку (антинауку, псевдонауку, «альтернативную науку»), куда входят такие «науки», как астрология, оккультные «науки», магия, колдовство и т.д.

Говоря о соотношении философии и «заблуждающегося разума», следует, на наш взгляд, рассматривать последний в качестве момента развития научного знания и философии. Причем с исторической точки зрения этот момент является необходимым в силу самого характера процесса познания, и он свойствен любой науке. Философия также не может быть гарантирована от заблуждений.

Отношение философии и паранауки. Отметим, что некоторые авторы, особенно это касается представителей и приверженцев концепции «постмодернизма», призывают использовать любые учения, вплоть до мистики, суеверий, магии, астрологии и т.д., лишь бы они оказывали терапевтическое воздействие на современное больное общество и индивидов. Они полагают, что статус научного миропонимания в современном обществе не выше, чем любого функционального мифа, и выступают, по существу, за беспредельный мировоззренческий плюрализм. Однако подобная позиция абсолютной нейтральности научного мировоззрения к псевдонауке ведет к интеллектуальному анархизму. Более того, при таком подходе научного сообщества к псевдонауке, который ширится в современном мире, мы можем уже достаточно скоро оказаться свидетелями победы суеверия над научным мировоззрением.

Необходимо сказать, что наиболее велико влияние паранауки именно в критические моменты развития общества и индивида. Это потому, что паранаука действительно выполняет некоторую психо- и интеллектуально-терапевтическую функцию, служит определенным средством адаптации к жизни в период социальной и индивидуальной нестабильности. Ведь в трудную минуту всегда легче обратиться к Богу, астрологу, колдуну и т.д., чем к разуму и научному мировоззрению, ибо упование на трансцендентные силы связано лишь с верой и ожиданием свыше какого-то блага. А это освобождает индивида от необходимости делать свой собственный, порой трудный, выбор и от ответственности за положение дел и сравнительно легко обеспечивают душевный комфорт. Между тем строгие научные выводы, обращенные к разуму и совести личности, мало кому приносят счастье и душевное спокойствие, ибо возлагают ответственность за поступки на самого человека.

Что же касается рационалистической и научной философии, то ее статус, общекультурное значение и просветительская функция, по нашему мнению, несовместимы с теми псевдонаучными бессмыслицами, которые непрерывно обрушиваются на голову современного человека. Это требует от представителей данной философии более активного распространения научного миропонимания. И дело тут не в каких-то мировоззренческих амбициях, а в том, что игнорирование научного миропонимания может повлечь за собой опасные социальные последствия. Эта опасность возрастает во много раз, когда наблюдается союз политической власти и паранауки. Примерами тут могут служить и инквизиция, и религиозный фанатизм, и фундаментализм, и фашизм, а также лысенковщина, гонения на кибернетику, генетику и т.д.

ФИЛОСОФИЯ И РЕЛИГИЯ

 Связь философии с  религии достаточно заметна: процессы  в религиозной жизни напрямую  отражаются на формировании философских  учений, обратное влияние философии  на религию менее значимо, но  оно тоже есть. Те вопросы и  темы, которые ими рассматриваются,  очень схожи: первоначало всего,  смысл жизни, место человека  в мире, сущность мира в целом,  соотношение духа и тела в  человеке, духовного и вещественного  вообще. Различия у философии  и религии тоже весьма существенны.  В первую очередь различие  заключается в том, что рассматриваемые  вопросы (которые, по сути, одни  и те же) ставятся и рассматриваются  по-разному: в религии они ставятся  и решаются на жизненно-практическом  уровне, а в философии они рассматриваются  на уровне интеллектуальном.

В религии главное –  религиозная жизнь, культовые действия, молитва, то есть «практика», теория же, то есть богословие имеет значение второстепенное, можно быть религиозным  человеком совсем не вникая в тонкости богословия. В философии же главное  именно мысль, философия в некотором  смысле оторвана от практической жизни, возвышаясь над ней. Связь философии  с жизнью философа, с жизнью общества, конечно, существует, но в самой философии  главным является стремление «додумать  до конца» свои убеждения, философия  это чисто интеллектуальное занятие.

Особый характер отношений  философии и религии обуславливается  тем, что религиозное переживание  Святыни образует начало духовной жизни, как таковой, всех ее форм, в философии  же находит свой исход, завершение и  высшее осмысление каждая из форм этой духовной жизни. Пытаясь выразить эту  мысль в красивом образе, можно  сказать, что всякое духовное движение имеет исток на вершинах религиозной  жизни, и каждое из этих потоков впадает  в океан философии.

Однако главная суть сказанного в том, что те философские интуиции, которые образуют направление и  дух философствования, уходят своими корнями в религиозное чувство, будучи по своему существу осмыслением  факта и характера связи со Святыней, как абсолютно высшей онтологической инстанцией, задающей строй и меру всему сущему. Философская интуиция, – то зерно, которое перерабатывает почву повседневного опыта в живую ткань философского учения, – есть нерелигиозная форма соотнесенности с предметами, открываемыми в религиозном опыте, и это – с другой стороны – квинтэссенция религиозного опыта, соотнесенная с предметами нерелигиозными. Религия и философия связаны друг с другом в сложном организме духовной культуры особым образом в силу того, что обе они являются проявлениями целостности человеческого духа. Таким образом, «не отдельные истины, логические или метафизические, составляют конечный смысл всякой философии, но то отношение, в которое она поставляет человека к последней искомой истине, то внутреннее требование, в которое обращается ум, ею проникнутый».

«Человек веры» может  быть вполне чужд философии, оставаясь  в сфере жизненной связи с  Абсолютом через религиозное  служение и благоговейное почитание, с другой стороны философ может  никогда не вступать целенаправленно  в религиозные отношения к  своему предмету, то есть не выходить в  отношениях к нему за рамки философской (интеллектуальной, прежде всего) устремленности. Они могут даже взаимно считать  друг друга занятыми пустой или даже вредной деятельностью, но при всем том несомненным представляется глубокое родство религии и философии  именно в главных их чертах. И  там, и там, дело заключается в  сопряжении переменчивой и текучей  временной жизни со всеохватной целостностью духовного предмета перед лицом вечности. Если Истина, Добро и Красота составляют, условно говоря, «грани» этого предмета, то Святыня и Мудрость являются формами выражения его универсальной значимости.

Необходимо здесь сказать  несколько слов и о соотношении  философии и богословия, демаркация между которыми является часто предметом  недоумений. Богословие, в отличие  от философии, – не чисто интеллектуальное занятие, оно является элементом  религиозной жизни. Крупнейший православный богослов XX века Владимир Николаевич Лосский, рассматривая связь богословия и мистики, приходит «к заключению, которое может показаться в достаточной степени парадоксальным: христианская теория имеет значение в высшей степени практическое, и чем мистичнее эта теория, чем непосредственнее устремляется она к высшей своей цели – к единению с Богом, – тем она "практичнее"». То же можно сказать и не только о христианском богословии, но и о всякой богословской мысли вообще: она неотделима от религиозной «практики». Богословие строго держится именно религиозного отношения к своему предмету. Говорит ли оно напрямую о Святыне, – оно осмысляет религиозный акт изнутри и средствами самого религиозного акта. Говорит ли оно о культуре общества (т.н. богословие культуры), – оно осмысляет и Красоту, и Добро, и Истину, и саму Мудрость с точки зрения их религиозных корней и религиозной значимости, видя и в них форму реализации Святыни,  способ богопочитания, возводя культуру к ее основам.

Философия же движется с другой стороны – и навстречу –  этому устремлению богословской мысли. Философия, обращаясь к любым  формам и проявлениям духовной жизни, видит в них исходный пункт  и опору в своем движении к  Мудрости. Философия и к самой  Святыне относится нерелигиозным  образом, видя и в ней основание  Мудрости. Надо только уточнить, что  нерелигиозный способ отношения  к Святыне не означает непризнания  ее Святыней. Так или иначе какая-то Святыня – то есть онтологически высшая инстанция, превышающая для меня своей значимостью значимость меня самого – в интеллектуальном пространстве всякого философа необходимо присутствует. Цинической философия может быть, но не циничной, если под цинизмом понимать отказ в праве на безусловную значимость всем возможным ценностям. Если античные циники и отвергали общепринятые эстетические и нравственные нормы, то делали это во имя того, что было с их точки зрения единственно и по-настоящему ценно. Диоген Синопский в основание своей жизни и философии положил именно «переоценку ценностей», «выше всего ставя свободу».

В качестве жизненного истока мысли, религия обладает неким «генетическим  первенством»: primum vivere, deinde philosophare, «сначала – жить, потом – философствовать», – этот принцип древних должен быть понят именно в этом смысле, – основой философской мысли может быть только наличие прежде нее жизненного опыта причастности к предмету этой мысли. Однако философия как раз в силу того, что она есть тот исход и завершение, в который обращается всякое духовное движение, достигая наивысшего взлета, призвана быть максимально ясной сознательностью и осмысленностью человеческого бытия в мире. А потому философию можно определить как предельно глубокое мышление о предельных вещах.

ФИЛОСОФИЯ И ИСКУССТВО

Вопрос о соотношении  искусства и философии сложен не только потому, что он сложен по своему смыслу, но еще и потому, что это  соотношение исторически менялось. Для эпохи Возрождения не было ничего эпатирующего в том, что Леонардо да Винчи называл живопись "истинной философией", поскольку живопись, по его словам, самостоятельно обнимает первую истину. Аналогичная миссия признавалась за поэзией и за архитектурой. Искусство в эпоху Возрождения  вмещало в себя весь состав фундаментальных  мыслей о мире, и поэтому оно  шло рука об руку с философией.

 Сходство философии  и искусства состоит в том,  что в их произведениях широко  представлен эмоционально-личностный  компонент, они всегда индивидуальны.  Однако, если философ выражает проблему с помощью понятий, абстракций, обращаясь к тонкости ума, то деятель искусства выражает проблему через художественные образы, пробиваясь к нашему разуму через пробужденные им чувства. И философия, и наука, и религия, и искусство создают свою картину мира, дополняя друг друга.

 Связь искусства и  философии многостороння: они  могут быть связаны тем, что  вырастают из одной культуры, они могут быть связаны тем,  что проникают друг в друга  - искусство философствует, а философия  становится искусством, они связаны  и тем, что искусство постоянно  входит в круг размышлений  философии. 

 Искусство и философия  - важнейшие сферы культуры, которые,  являясь формами самосознания  культуры, занимают в логике культурных  форм полярные места. Искусство  вырастает на основе остенсивных форм культуры (форм демонстрации и непосредственного представления культурного содержания), а философия - на ветви форм-принципов (форм, выражающих глубинные основания деятельности, дающих свободу человеку в отношении деятельности). Поэтому для искусства всегда характерна опора на чувственное восприятие, а для философии опора на спекуляцию. Для искусства характерно непосредственное «слияние» человека (художника или зрителя) с миром, созданным произведением, а для философии характерна рефлексивная и даже критическая позиция человека (философа и его читателя) к миру, который предстает в философии.