Философия любви

Теперь мы можем вернуться к важной параллели между любовью к собственным родителям и любовью к Богу. Ребенок начинает жизнь с привязанности к своей матери «как основе всякого бытия». Он чувствует беспомощность и необходимость всеобъемлющей любви матери. Затем он обращается к отцу, как к новому центру его привязанности; отец становится руководящим началом мысли и действия. На этой стадии поведение ребенка мотивировано необходимостью достичь отцовской похвалы и избежать его недовольства. На стадии полной зрелости он освобождается от матери и отца как опекающих и направляющих сил, утверждая в самом себе материнский и отцовский принципы. В истории рода человеческого мы видим — и можем предвидеть наперед — то же развитие: от первоначальной любви к Богу как беспомощной привязанности к матери-богине, через послушную привязанность к Богу-отцу, — к зрелой стадии, когда Бог перестает быть внешней силой, когда человек вбирает в себя принципы любви и справедливости, когда он становится единым с Богом, наконец, к той точке, где он говорит о Боге только в поэтическом, символическом смысле.

Из этих размышлений следует, что любовь к Богу нельзя отделить от любви к своим родителям. Если человек не освобождается от кровной привязанности к матери, клану, народу, если он сохраняет детскую зависимость от карающего и вознаграждающего отца или какого-либо иного авторитета, он не может развить в себе более зрелую любовь к Богу; следовательно, его религия такова, какой она была на ранней стадии развития, когда Бог воспринимался как опекающая всех мать или карающий-вознаграждающий отец.

В современной религии мы находим все стадии: от самого раннего и примитивного развития до высшей стадии. Слово «Бог» обозначает как племенного вождя, так и «абсолютное ничто». Таким же образом и каждый индивид сохраняет в себе, в своем бессознательном, как было показано З. Фрейдом, все стадии, начиная со стадии беспомощного младенца. Вопрос в том, до какой стадии человек дорос. Одно вполне определенно: природа его любви к Богу соответствует природе его любви к человеку. Действительный характер его любви к Богу и человеку часто остается бессознательным, будучи скрыт и рационализован более зрелой мыслью о том, что есть его любовь. Далее, любовь человека, хотя непосредственно она вплетена в его отношения со своей семьей, в конечном счете определяется структурой общества, в котором он живёт.

Философия Соловьева

Философия любви

В деле преображения природы мира и человека, может быть, самым трудным станет отнятие у природы ее главного оружия, ее высшего оправдания, того механизма, каким она обеспечивает свой прогресс и который в силу этого окружила наибольшей привлекательностью: половой раскол, воспроизведение человеческих особей путем полового рождения. Тут и самая сласть для природного существа, и корень его неизбежной погибели для очистки места плоду этой страсти. Как писал В.С. Соловьев: "Само собой ясно, что, пока человек размножается как животное, он и умирает как животное". И еще: "Пребывать в половой раздельности значит пребывать на пути смерти". Здесь Соловьев вслед за Федоровым ставит задачу творческой метаморфозы половой любви, задачу, может быть, наиболее диковинную, но и существенную в дальних горизонтах активно-эволюционного, ноосферного идеала.
 

Соловьев развивал идеи христианского активизма, богочеловечества, тесного объединения божественной и человеческой энергий в деле избавления мира от законов "падшего" материального естества и ввода его в эволюционно высший, нетленный, соборно-любовный тип бытия, Царствие Божие. Развивал эти идеи во многом параллельно Федорову, но значительно более отвлеченно-метафизически, без конкретной проектики последнего.
Либеральный консерватизм Соловьева сочетался у него с мистико-максималистской проповедью "теургического делания", призванного к "избавлению" материального мира от разрушительного воздействия времени и пространства, преобразованию его в "нетленный" космос красоты, и с историософской теорией христианского "богочеловеческого процесса" как совокупного спасения человечества.
 

"Следовательно, для того, чтобы Бог вечно существовал как действующий Бог, должно предположить существование мира как подлежащего божественному действию как дающего в себе место божественному единству. Собственное же, то есть произведенное единство этого мира, - центр мира и вместе с тем окружность Божества и есть человечество".
 

Соловьев восходит к эротическому через целую цепочку космических процессов. Совершенная половая любовь способна восстановить целостность человека и мира и ввести их в бессмертие.
 

Человек располагает специфической энергией огромной мощи, которая в настоящее время расходуется, прежде всего, на воспроизведение его как природного существа. Стремление одухотворить, использовать для созидательных целей эротическую энергию, силу любви не раз возникало в мечте и мысли людей. "Любовь, так же как и мысль, в ноосфере будет пребывать в состоянии неизменного роста. Избыток увеличивающихся энергий любви перед все уменьшающимися потребностями размножения людей будет каждый день становиться все очевиднее. Это означает, что эта любовь, в своей до конца очеловеченной форме, имеет своей целью выполнять функцию гораздо более широкую, чем простой призыв к размножению".
 

Рождение, половой раскол, эрос, смерть сцеплены нераздельно, и претензия на бессмертную жизнь требует своей последовательной логики. Задачу преодоления слепого полового рождения, трансформации эротической энергии Федоров ввел в план преобразовательно-космической практики, план построения преображенного порядка бытия. Воскрешение - фундаментальный "антиприродный" акт, обратный рождению. Темная, бессознательная родотворная энергия должна быть претворена, сублимирована в светлую, сознательную творческую энергию, направленную на познание мира, его регуляцию, воссоздание утраченной жизни. Федоров неоднократно подчеркивал, что он не просто отрицает плотскую любовь, что привело бы к аннигиляции силы эротической энергии. Он различает отрицательное и положительное целомудрие. Отрицательное целомудрие внутренне противоречиво; оно далеко не достаточно, это лишь "борьба оборонительная", которая не дает настоящих положительных результатов, а при своей абсолютизации приведет лишь к самоубийству человеческого рода. Отрицательному аскетизму Федоров противопоставляет "творческий процесс, воссоздание своего организма, заменяющее питание" (у Вернадского это автотрофность), отрицательному целомудрию - положительное, которое требует действительно полной мудрости, в смысле полного обладания своими силами и энергиями мира, идущими на воссоздание умерших, преображение и их, и себя. В любви, подчеркивает

Соловьев, происходит действительное перенесение "центра личной жизни" в другого, оба любящих восполняют друг друга своими качествами, создавая вместе более богатое единство; истинная любовь предполагает обязательное равенство любящих; наконец, всем в любви известна идеализация предмета любви - живое и конкретное прозревание абсолютного содержания его личности и ее убеждение. Эти качества любви вовсе не нужны для простого размножения, увековечения чреды все таких же природно-ограниченных, более-менее улучшенных и ухудшенных существ.

"Если смотреть... на фактический исход любви, то должно признать ее за мечту, временно овладевающую нашим существом и исчезающую, не прейдя ни в какое дело (т.к. деторождение не есть собственное дело любви)". Существующие качества любви предстают как некие задатки для восстановления в человеке идеального образа Божия, созидания из двух существ какого-то высшего единства. "Осуществить это единство или создать истинного человека, как свободное единство мужского и женского начал, сохраняющих свою формальную обособленность, но преодолевших свою существенную рознь и распадение, это и есть собственная ближайшая задача любви".
 

Высшую задачу любви Соловьев, как и Федоров, выводит к "общему делу" борьбы со смертью, увековечивания и преображения высшей ценности - личности, наконец, к Делу возвращения всех сознательных и чувствующих жертв природного порядка за все время его господства, т.е. воскрешение всех умерших. "Человек, достигший высшего совершенства, не может принять такого недостойного дара; если он не в состоянии вырвать у смерти всю ее добычу, он лучше откажется от бессмертия". У Федорова задача направления извращенного порядка природы в неприродный, бессмертный тип бытия ставится как конкретное дело: победа над временем осуществление принципа сосуществования вместо последовательности, обретается в воскрешении; победа над пространством - путем достижения "полноорганности", способности безграничного перемещения в пространстве, "последовательного вездесущия". Соловьев выражается намного более туманно: "Победить эту двойную непроницаемость тел и явлений, сделать внешнюю реальную среду сообразную внутреннему всеединству идеи - вот задача мирового процесса".
 

"Действительно спастись, т.е. возродить и увековечить свою индивидуальную жизнь в истинной любви, единичный человек может только сообща или вместе со всеми", стремясь к идеалу совершенного всеединства, где торжествует та нераздельность всех и их личностная неслиянность, та равноценность частей и целого, общего и единичного, которая составляет, по Федорову, проективный для человеческого общества идеал Троичного божественного бытия.

Без знания конкретных Федоровских проектов включения космической среды в любовно-преобразовательную деятельность человечества (расселение человечества в космосе, регуляция космических явлений и т.д.) следующее заявление Соловьева также оборачивается довольно туманной фразой: "Но для полного их (различных форм разделения людей.) упразднения и для окончательного увековечивания всех индивидуальностей, не только настоящих, но и прошедших, нужно, чтобы процесс интеграции перешел за пределы жизни социальной, или собственно человеческой, и включил в себя сферу космическую, из которой он вышел". "Сила же этого духовно-телесного творчества в человеке есть только превращение или обращение внутрь той самой творческой силы, которая в природе, будучи обращена наружу, производит дурную бесконечность физического размножения организмов".
 

Искусство - модель творения жизни и, как всякая модель, есть лишь схематическое, искусственное предварение. Некое волнение, волну организма художник неудержимо стремится вынести вовне, запечатлеть материальными средствами, закрепить во внешней среде. В творчестве выражается потребность расширения себя за пределы своей природно-ограниченной формы; искусство - греза о новом теле, расширенном и вечном. Сюда же мы присоединим и взгляд Федорова на искусство как попытку мнимого воскрешения. Мыслитель выводил начало искусства из погребальных обрядов, отпевания, попытки удержать облик умершего в живописном или скульптурном изображении, т.е. восстановить его хотя бы мнимо, искусственно, и эта потребность - в бесконечно усложнившемся виде, от эпического искусства, длинного предания о героических деяниях наших предков, до современных форм - проникает все искусство: ту кристаллизацию текучих, преходящих жизненных форм в прекрасные и вечные, то воскрешение и запечатление бывшего и жившего, то творческое прощупывание новых форм жизни, которое происходит в нем. Искусство - прообраз воскресительного акта, и даже самого его типа реализации: творческое созидание вместо рождения (сублимация эротической энергии в искусстве), наконец, восстановление жизни как бы "из себя", рождение из себя наших отцов и матерей (в искусстве из себя, из волнений организма конструируется новая форма).
 

"Законы движения потока образов - вихрей воображения, заправляющих поэтическим творчеством, однородны с законами сновидения, сновидческого воображения". Внутрителесность пространства (сновидческого, а далее и художественного) выражает особый построительный принцип форм, являющихся во сне, - пейзажей, сочетаний живых образов и т.д., которые представляют собой наложение (путем зеркального увеличения) телесной схемы спящего (извивов и контуров его тела). В творчестве же "поскольку круг свободного проявления изливаемых лирических волн начинает казаться неограниченным, постольку, естественно, исчезает, стирается та условная черта, которая отделяет изолированное "тело", крохотный кусочек "внутреннего" мира от чужой и давящей "внешней" среды. Зрение окончательно торжествует над осязанием".

Заключение

Любовь как высшее человеческое чувство - это часть жизни любого из нас. И думаю, что каждый согласится с высказыванием Ван Гога, который говорил: “Я - человек, и человек со страстями. Я не могу жить без любви...иначе я замерзну и превращусь в камень.” Так говорил великий художник о любви к женщине. Проблема взаимоотношений между двумя полами являлась одной из ведущих тем философии различных эпох, причем каждая из них вносила свои концептуальные новшества в ее понимание и оценку.

Так, античные философы не сомневались в могуществе и силе любви. Однако она мнилась как некий вселенский дар, некое космическое чувство, способное порождать в равной степени как добро, так и зло. Любовь рассматривалась не столько как факт личной жизни, сколько как универсальный космический процесс, в котором человек участвует, но не играет решающей роли. Брак же мужчины и женщины рассматривался как соединение двух противоположных полисов (по аналогии с процессами, происходящими в природе, где каждое явление считалось либо мужским, либо женским началом, а их соединение - гармонией), каждый из которых выполнял свою функцию, откуда и произошла идея о неравенстве мужчины и женщины в любовных отношениях.

Для средневековья же характерно вообще пренебрежительное отношение к эротической любви. И сочинения Аврелия Августина появились в эпоху, когда женщина рассматривается христианством как “врата адовы”, “сосуд соблазна” и виновницей Адамова прегрешения. Для верующего мыслителя средних веков любовь к женщине - это угроза спасению души, самому великому долгу христианина. Любовь к Богу, противостоит эротической любви во всех ее отношениях. Однако на позднем этапе развития христианства любовь мужчины и женщины осознается неотъемлемым и прекрасным свойством человеческой природы, которое достойно уважения, но лишь под прикрытием целомудрия и с целью создания семьи.

Эпоха Ренессанса стала переходным этапом между философией христианства и Нового времени. Для этого периода характерны попытки вернуть эротической любви ее права, притесненные божественным авторитетом. Стремление к удовлетворению наслаждений, названными проявлениями человеческой Природы, рассматривалось в качестве основного смысла любви.

Эпоха Нового времени, впитав в себя опыт предыдущих исторических этапов развития человеческой мысли, породила целую плеяду философов, каждый из которых высказал свою оценку сущности любви между мужчиной и женщиной. Каждая из философских концепций глубоко индивидуальна, однако их всех объединяет общая идея антропоцентризма, ставшая ведущим мотивом всей идеологии Нового времени.

Список литературы

Введение в философию. (Учебное пособие)  Фролов И. Т. и др. (2003, 3-е изд., 623с.)