Философия мировой воли (А. Шопенгауэр)

Уверенность и безошибочность проявлений воли как это было в неорганической природе почти совершенно пропадает: инстинкт окончательно исчезает, обдуманность, которая должна заменить теперь все, порождает колебание и неуверенность. Становится возможным заблуждение. Воля уже приняла в характере свое определенное и неизменное направление, тем не менее заблуждение может исказить его проявления. Например, воображаемые мотивы принуждают человека к действию, совершенно противоположному тому, как бы действовала его воля в настоящих обстоятельствах.

Познание – разумное и созерцательное, исходит первоначально из самой  воли, принадлежит к существу высших ступеней ее объективации, в качестве простого механизма «приспособления». Предназначенное к служению воле, исполнению ее целей... но в отдельных людях познание может освобождаться от этой служебности, свергать свое ярмо. Чтобы свободное от всех целей хотения существовать чисто само по себе, в качестве ясного зеркала мира, откуда возникает искусство. В силу этого рода познания, когда оно воздействует на волю, может возникать самоуничтожение последней, то есть покорность, которая и есть конечная цель, глубочайшая сущность всякой добродетели и святости и избавления от мира.

 

О ничтожестве и горестях жизни.

 

Суть мира – ненасытная воля, суть воли – конфликт, боль и мучения. Чем изощреннее познание, тем сильнее страдания; чем человек умнее, тем невыносимее мучения. Гений страдает больше всех. Воля – непрерывное напряжение, ибо действие начинается с чувства лишенности чего-то, неудовлетворенности собственным состоянием. Но любое удовлетворение недолговечно, и в этом зародыш нового страдания. Нет ни меры, ни конца мучениям.

Пробудившись от бессознательного состояния, воля видит себя индивидуум в бесконечном и безграничном среди бесчисленных индивидуумов, которые все к чему-то стремятся, страдают, блуждают. Как испуганная тяжелым сном, она спешит назад к бессознательности. Но до этого – желания ее беспредельны, притязания неисчерпаемы. Нет такого удовлетворения, которое могло бы утешить ее порывы.

В чем обыкновенно состоит удовлетворение для человека – по большей части это скудное поддержание его жизни, а в перспективе виднеется смерть. Жизнь рисуется нам как беспрерывный обман, и в малом, и в великом. Настоящее никогда не удовлетворяет нас, будущее ненадежно, а прошлое – невозвратно. Это беспрестанное очарование и разочарование, как и весь характер жизни вообще.

        Время –  та форма, в которой ничтожество  вещей открывается как их бренность.  Само это ничтожество является  единственным объективным элементом времени, только оно ему и соответствует во внутренней сущности вещей. Старость и смерть являются осуждающим приговором над волей к жизни – приговор, который выносит сама природа. Он гласит: воля – это стремление, которому во веки веков не суждено осуществиться. Всякое счастье имеет отрицательный характер, страдание по природе своей положительно – мы чувствуем боль, но не чувствуем безболезненности.

       По мере того  как возрастают наши наслаждения,  утрата привычного заставляет  нас очень страдать. Обладание расширяет меру необходимого, а с нею и способность чувствовать страдание. Часы протекают тем быстрее, чем они приятнее, и тем медленнее, чем они мучительнее. Скучая мы замечаем время, а развлекаясь – нет. То есть наше существование счастливее всего тогда, когда мы его меньше всего замечаем. Вывод Шопенгауэра: лучше было бы нам совсем не существовать. Бытие мира должно не радовать нас, а скорее печалить – его небытие было предпочтительнее его бытия. Так как наше положение в мире представляет собою нечто такое, чему бы лучше вовсе не быть, поэтому все окружающее нас носит следы этой безотрадности – подобно тому как в аду все пахнет серой.

         Против  этого употребляются два средства: осторожность (ум, предусмотрительность, лукавство), но оно ничему не  научает, ничего не достигает и терпит неудачу. Во вторых, стоическое равнодушие, которое думает обезоружить всякую невзгоду тем, что готово принять их все и презирать все. На практике оно обращается в циническое опрощение, которое предпочитает раз навсегда отвергнуть все удобства и стремления к лучшей жизни и которое делает из нас каких-то собак вроде Диогена в его бочке. Истина же такова: мы должны быть несчастны и мы несчастны. Самое счастливое мгновение счастливого человека – это когда он засыпает, как самое несчастное мгновение несчастного – это когда он пробуждается.

       Если бы жизнь  сама по себе была ценным  благом, разве была бы необходимость  охранять ее выходные двери  такими ужасными привратниками,  как смерть и ее ужасы. Кто  захотел бы оставаться в жизни, какова она есть, если бы смерть была не так страшна. В страданиях жизни мы утешаем себя смертью и в смерти утешаем себя страданиями жизни – одно неразрывное целое, один лабиринт заблуждений, выйти из которого также трудно, как и желательно. Поэтому его существование нуждается в объяснении – мир не может оправдать себя из самого себя, не может найти основания и конечной причины своего бытия в самом себе, то есть для собственной пользы.

        Согласно теории Шопенгауэра – принцип бытия мира не имеет никакого основания, а представляет собой слепую волю к жизни. Эта воля к жизни как вещь в себе не может быть подчинена закону основания. Только слепая воля могла поставить себя в такое положение, зрячая воля, напротив, скоро высчитала бы, что предприятие не покрывает своих издержек. Поэтому объяснение мира из некоторого анаксагоровского ума, из некоторой воли, руководимой сознанием, непременно требует известной прикрасы в виде оптимизма. Говорят, что жизнь представляет собой назидательный урок, на это всякий может ответить – именно поэтому я хотел бы, чтобы меня оставили в покое самодовлеющего ничто, где я не нуждался бы ни в уроках, ни в чем бы то ни было. Если к этому добавляют, что всякий человек должен будет в свое время дать отчет о каждом часе своей жизни, то скорее мы сами вправе требовать, чтобы сначала нам дали отчет в том, за что нас лишили прежнего покоя и ввергли в такое несчастное, темное и трудное положение. Когда мы успели связать себя этими обязательствами? В момент нашего рождения.

Вместе с познанием возрастает и способность чувствовать горе, способность, которая поэтому в человеке достигает своей высшей степени, и тем высшей, чем он интеллигентнее. Оптимист приглашает меня раскрыть глаза и посмотреть на мир, как он прекрасен в озарении своего солнца, со своими горами, долинами, потоками, растениями, животными... Но разве мир – панорама? Как зрелище все эти вещи конечно прекрасны, но быть ими – совсем другое дело. Основатель систематического оптимизма – Лейбниц. Наш мир устроен именно так, как его надо было устроить для того, чтобы он мог еле-еле держаться; если бы он был еще несколько хуже, он бы совсем уже не мог существовать. Мир так дурен, как только он может быть дурен, коль скоро ему следует вообще быть.

Оптимизм – это незаконное самовосхваление истинного родоначальника мира, то есть воли к жизни, которая самодовольно любуется на себя в своем творении. Исходя из этого каждый думает, что имеет законнейшее право на счастье и наслаждение, а потом считает себя несправедливо обиженным. Между тем правильнее было бы видеть цель нашей жизни в труде, лишениях, нужде и скорбях, венчаемых смертью (брахманизм, буддизм, подлинное христианство). Оптимизм и христианство несовместимы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Артур Шопенгауэр был последним немецким философом, предпринявшим попытку создать всеобъемлющую систему, способную разрешить основополагающие проблемы бытия, разгадать его тайну. Мыслитель, которого недолюбливали не только современники, но и потомки, обвиняя его во многих смертных грехах, оставил человечеству красивейшую аналитическую систему в виде объемного трактата "Мир как воля и представление", предварив ее «обращением к человечеству передаю я ныне законченный труд свой, в уповании, что он не будет для него бесполезен...». Шопенгауэр мечтал о культуре, целью которой был бы человек, ему он и адресовал свою книгу. Современная культура выталкивает человека гуманного из социокультурной среды. Демократическая культура не ставит недостижимых идеалов, она предельно приближена к массам и служит им. Шопенгауэр жаждал "освящения и спасения жизни". Отдельному индивидууму, а не безликой массе должна служить культура, на уникальность каждого отдельного человека должна быть ориентирована. Шопенгауэр утверждал это, как и многие другие истины, исходя из собственного опыта, а не умозрительно, для него свой собственный опыт был превыше всего. Мир по Шопенгауэру, есть «моe ощущение и существует постольку, поскольку есть Я. Всe, что стало мне известно, тоже есть часть меня, будь-то история культуры человечества или собственный повседневный опыт».

Отличительными чертами  творчества А. Шопенгауэра являются многогранность его представлений, начиная с его взглядов на общие  проблемы бытия и кончая этикой и  эстетикой, большое внимание к проблематике личности, морали и жизни гражданского общества.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список используемой литературы

 

1. Д. Реале, Д. Антисери. «Западная философия от истоков до наших дней» Том 4, «Петрополис», С-Пт., 1997г.
2. Б.Э. Быховский, «Мыслители прошлого. Шопенгауэр», изд-во «Мысль», Москва, 1975г.
3. Л.В. Блинников «Краткий словарь философских персоналий»
4. А.А. Чанышев «Человек и мир в философии Шопенгауэра» 2004г.