Исторические смыслы соотношения философии и науки

    Исторические  смыслы соотношения  философии и науки. 

    

1. Ф. Бекон об отличиях старой и новой  науки: по целям, способам доказательства, основаниям исследования. Философия  как Органон и  действенная наука.

 

    В истории философии и науки  Бэкон выступил как провозвестник  опытного естествознания и научного метода. Ему удалось дать образ  новой науки, отправляясь от твердо принятых и последовательно продуманных  представлений о значении знания в обществе и человеческой жизни. Бэкон остро пережил неудовлетворенность  традиционной (схоластической) наукой, полезной, по его словам, лишь для  побед на университетских диспутах, но не в решении жизненных задач  человека и общества. Старая философия  бесплодна и многословна - таков  краткий вердикт Ф. Бэкона. Старая наука осуждается Бэконом за её бесплодие, за её несоответствие возросшему опыту, за ее отставание от развития техники и запросов жизни.

    Главным делом философа становится критика  традиционного познания и обоснование  нового метода постижения природы вещей. Он упрекает мыслителей прошлого за то, что в их трудах не слышно голоса самой природы, созданной Творцом.

    Методы  и приемы науки должны отвечать подлинным  ее целям - обеспечению благополучия и достоинства человека. Это и  свидетельство выхода человечества на дорогу истины после долгого и  бесплодного плутания в поисках мудрости. Обладание истиной обнаруживает себя именно в росте практического могущества человека. "Знание - сила" - вот путеводная нить в прояснении задач и целей самой философии.

    "Человек,  слуга и истолкователь Природы,  ровно столько совершает и  понимает, сколько он охватывает  в порядке Природы; свыше этого  он не знает и не может  ничего" - этим афоризмом Бэкона  открывается его "Новый Органон". Возможности человеческого разумения  и науки совпадают, поэтому  так важно ответить на вопрос: какой должна быть наука, чтобы  исчерпать эти возможности?

    Основную  цель своих сочинений, как и призвание  всей философии, Ф. Бэкон  видел в  том, чтобы "восстановить в целом  или хотя бы привести к  лучшему  виду то общение между  умом и  вещами, которому едва ли уподобится что-либо на земле или по крайней мере что-либо земное". С философской точки зрения, особого сожаления и срочного исправления заслуживают ставшие смутными и бесплодными понятия, употребляемые в науках. Отсюда - необходимость "заново обратиться к вещам с лучшими средствами и произвести восстановление наук и искусств и всего человеческого знания вообще, утвержденное на должном основании". Бэкон считал, что науки со времени древних греков мало продвинулись по пути непредвзятого опытного исследования природы. Старая наука осуждается Бэконом за её бесплодие, за её несоответствие возросшему опыту, за ее отставание от развития техники и запросов жизни. Иное положение наблюдается в "механических искусствах: "они, как бы восприняв какое-то живительное дуновение, с каждым днем возрастают и совершенствуются...". Но и люди, "пустившиеся в плавание по волнам опыта", мало задумываются об исходных понятиях и принципах. Итак, Бэкон призывает своих современников и потомков обратить особое внимание на развитие наук и сделать это ради пользы жизни и практики, именно для "пользы и достоинства человеческого".

    Философия по Бэкону имеет дело не с индивидуумами  и не с чувственными впечатлениями  от предметов, а с абстрактными понятиями, выведенными из них, соединением  и разделением которых на основе законов природы и фактов самой  действительности она и занимается. Философия относится к области  рассудка и по существу включает в  себя содержание всей теоретической  науки. Предмет ее трояк бог, природа. человек. Соответственно этому она делится на естественную теологию, естественную философию и учение о человеке. Эта реформационная концепция в соответствии с бэконовскими принципами «Великого Восстановления» призвана составить «вторую философию, или действенную науку», не созерцающую и констатирующую, а открывающую и изобретающую. 
 

    

2. Р. Декарт о недостатках  старой науки, поиск  метода новой науки. Философия как  источник начал науки, основания достоверности  философии.

 

    Философия Декарта ярко иллюстрирует стремление европейской культуры к освобождению от старых догм и построению новой  науки и самой жизни "с чистого  листа". Критерием истины, считает  Декарт, может быть только "естественный свет" нашего разума. Декарт не отрицает и познавательной ценности опыта, но он видит его функцию исключительно  в том, чтобы он приходил на помощь разуму там, где собственных сил  последнего недостаточно для познания. Метод, как его понимает Декарт, должен превратить познание в организованную деятельность, освободив его от случайности, от таких субъективных факторов, как  наблюдательность или острый ум, с  одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств - с другой. Образно говоря, метод превращает научное познание из кустарного промысла в промышленность, из спорадического и случайного обнаружения истин - в систематическое и планомерное  их производство. Метод позволяет  науке ориентироваться не на отдельные  открытия, а идти, так сказать, "сплошным фронтом", не оставляя лакун или  пропущенных звеньев. Научное знание, как его предвидит Декарт, - это  не отдельные открытия, соединяемые  постепенно в некоторую общую  картину природы, а создание всеобщей понятийной сетки, в которой уже  не представляет никакого труда заполнить  отдельные ячейки, то есть обнаружить отдельные истины. Процесс познания превращается в своего рода поточную линию, а в последней, как известно, главное - непрерывность. Вот почему непрерывность - один из важнейших принципов метода Декарта.

    Декарт  утверждает, что хочет достичь  в новом научном методе ясности  и строгости, присущие геометрическим действиям: "Эти длинные цепочки рассуждений, простых и легких, которыми обычно пользуются геометры при поиске доказательств наиболее трудных проблем, позволили мне понять, что все вещи, которые может познать человек, находятся в одинаковой последовательности, и стоит только соблюдать эту последовательность, а также не признавать в качестве истинных вещи, таковыми не являющиеся, и не будет ничего столь далекого, что нельзя было бы достичь, и столь скрытого, что нельзя выявить".

    На  смену старой метафизике и старой науке явится новый метод и  станет началом нового знания. За обвалом  античных концепций под натиском новых философских заявок обозначились как вера в человека и силу разума, так и сомнения относительно выбора: какую же дорогу избрать, чтобы решить поставленные задачи? Разъедающему скептицизму  можно противопоставить только метафизически  обоснованный разум, способный поддержать поиски истины, универсальный и плодотворный метод.

    Декарт  не отделяет философию от науки. Нужны  новые принципы, причем не важно, если затем они будут более структурированы  в одном направлении и менее - в другом.  
 

    

3. Оценка  Дж. Беркли философского, механического и математического подходов к движению.

 

    Беркли критиковал науку чисто философскими методами в своей книге "О движении". Эта книга также опережала свое время и в равной степени состояла из его собственной ненаучной философии. Теория Ньютона о земной гравитации включала понятия абсолютного движения и абсолютного пространства. Другими словами, количество пространства, такое, например, как определенная длина, могло быть измерено по абсолютной неизменяемой шкале. То же самое применялось и к количеству времени. Обе сущности совершенно явно были зафиксированы.

    Беркли  заявил, что такого понятия, как абсолютное движение, не существует: оно всегда должно быть относительным и также  должно включать физические величины. Движение – это то, как мир  воспринимается "Творцом Природы". В подобных доказательствах Беркли частенько использовал это сочетание  слов для определения Бога. Если приравнять "Творца Природы" и "законы природы", для современного восприятия это будет гораздо более понятно  и приятно. Но сам Беркли ни за что не согласился бы, что эти два понятия тождественны.  

    Итак, движение не было абсолютным, его нельзя было отделить от мира. То же самое и  с абсолютным пространством. Это  была чистая абстрактная идея, которую, в отличие от так называемой абстрактной  идеи яблока, мы не можем описать  в подробностях. 
 

    

4. И. Кант о научном  пути метафизики, об отличиях метафизики от логики, психологии, антропологии и др. Опыт теоретического естествознания и самокритика философии.

 

    Под метафизикой Кант разумел науку, предмет которой составляют ≪неизбежные проблемы самого чистого разума≫, т. е. ≪бог, свобода и бессмертие≫; ≪...наука, конечная цель которой — с помощью всех своих средств добиться лишь решения этих проблем, называется метафизикой≫. Как бы, по Канту, ни относиться к правомерности ее притязаний на звание науки, метафизика несомненно существует — прежде всего как стихийно возникающая и неизбежная склонность к исследованию проблем бога, свободы и бессмертия души. ≪...Этот вид знания,— говорит Кант,—надо рассматривать в известном смысле как данный; метафизика существует если не как наука, то во всяком случае как природная склонность [человека] ≫. Метафизика действительна субъективно, и притом —необходимым образом. ≪Если можно сказать, что та или иная наука действительна, по крайней мере в идее всех людей, коль скоро установлено, что задачи, к ней ведущие, предложены каждому природой человеческого разума и потому всегда неизбежны многие, хотя и ошибочные, попытки их [решения],—то должно также сказать, что и метафизика субъективно (и притом необходимым образом) действительна...≫. В самом факте стихийного и постоянного возникновения метафизики и метафизических задач кроется, по мысли Канта, какая-то не вполне нам ясная, но несомненная телеология. Метафизика — ≪любимое детище≫ ≪природной склонности нашего разума≫, и ее возникновение, ≪как и всякое другое в мире, следует приписывать не случаю, а первоначальному зародышу, мудро устроенному для великих целей≫. Но метафизика, продолжает Кант развивать свою мысль, не простая естественная склонность; она заложена в нас крепче и глубже, чем любая другая склонность нашего разума; ≪Метафизика в своих основных чертах заложена в нас самой природой, может быть, больше, чем всякая другая наука, и ее нельзя рассматривать как произведение свободного выбора или как случайное расширение при развитии опыта...≫. Возникнув на базе естественной склонности, метафизика, едва ли не с первых дней своего существования, обнаружила стремление выйти за пределы одной лишь склонности, утверждает Кант. Начиная с античности и вплоть до нового времени, метафизика неизменно пыталась стать строгой философской наукой. Эту школьную метафизику Кант подвергает самой суровой, самой беспощадной критике. Масштабом этой критики служит Канту понятие аподиктической науки. Так как основу метафизики составляют только всеобщие понятия (allgemeine Einsichten), то метафизика, по Канту, ≪не только в целом, но и во всех своих частях должна быть наукой, иначе она ничто≫. Как аподиктическая наука, метафизика должна быть знанием доказательным, всеобщим и необходимым. Она не может быть основана на одной лишь вероятности или же на суждениях так называемого здравого смысла. ≪Не может быть ничего нелепее, как основывать свои суждения в метафизике — философии из чистого разума —на правдоподобии и предположениях≫. Знание, добываемое метафизикой, должно быть достоверно аподиктически и должно быть доказываемо как таковое. Крайне отрицательное отношение к проблематическим суждениям очень характерно для Канта.

     В специальном отступлении Кант разъясняет, что даже в теории вероятностей знание, доставляемое арифметикой,— аподиктично, а не всего лишь вероятно: ≪...Что касается calculus probabilium последней, то оно содержит не правдоподобные, а совершенно достоверные суждения о степени возможности тех или иных случаев при данных однородных условиях, каковые в сумме всех возможных случаев должны дать совершенно верный результат сообразно правилу, хотя это правило и недостаточно определенно для каждого отдельного случая≫. Но, по Канту, школьная метафизика как нельзя более далека от идеала аподиктичности. Несмотря на то, что метафизика ≪старее и устойчивее всех других наук≫, она до сих пор ≪не сумела выступить на верный путь науки≫. Для нее ≪нужно еще найти мерило≫. ≪В метафизике есть какой-то наследственный порок, которого нельзя объяснить, а тем более устранить≫. В ней приходится ≪бесчисленное множество раз возвращаться назад, так как оказывается, что [избранный прежде] путь не ведет туда, куда хотели≫. В то время как у всех образованных народов всевозможные другие науки ревностно и успешно разрабатываются, метафизика обречена ≪топтаться на месте, не делая ни шага вперед≫. Она ≪до сих пор действовала только ощупью и, что хуже всего, оперировала одними только понятиями≫. В конце концов после всей своей длительной истории метафизика ≪все еще находится там, где была во времена Аристотеля≫.

     Хотя  метафизика как естественная способность  разума действительна, но сама по себе она обманчива, утверждает Кант. Поэтому ≪намерение заимствовать из нее основоположения и в применении их следовать хотя и естественной, но ложной видимости может породить не науку, а только пустое диалектическое искусство≫. Но именно таким пустым диалектическим искусством и является, по убеждению Канта, вся существовавшая до сих пор метафизика. Даже самый яростный ее сторонник должен признать, что он ≪во всей метафизике не найдет ни одного основоположения, с которым он мог бы смело выступить ≫. ≪Нельзя указать ни на одну книгу, как показывают, например, на [≪Начала≫] Евклида, и сказать: вот метафизика, здесь вы найдете важнейшую цель этой науки —познание высшее сущности и загробной жизни, доказанное из принципов чистого разума≫.

     Недостоверность метафизических учений явствует уже  из их противоречивости. Все метафизические системы —как современные, так и ранее выступавшие —находятся между собой в беспрерывной борьбе и в неустранимых взаимных противоречиях: ≪Постоянно одна метафизика противоречила другой или в самих утверждениях, или же в их доказательствах и тем самым сводила на нет свои притязания на прочный успех≫. Настолько, по Канту, метафизика далека от согласия ее приверженцев между собой, что походит скорее всего на ≪арену, на которой ни один боец еще никогда не завоевал себе места и не мог обеспечить себе своей победой прочное пристанище≫. Печальную картину представляет, согласно Канту, история философии, в которой всегда ≪метафизика всплывала вверх, как пена..., и как только эту пену вычерпывали и она исчезала, сейчас же показывалась на поверхности другая≫

       В конечном итоге ≪мы можем и должны считать все сделанные до сих пор попытки догматически построить метафизику безуспешными; ≪мы не можем признать, что метафизика как наука действительно существует≫; вообще никакой метафизики еще не существует. Исторические неудачи метафизики, логические противоречия систем, их крушения в корне подорвали авторитет метафизики в глазах ценителей истинно достоверного знания: ≪Неоспоримые и неизбежные при догматическом методе противоречия разума с самим собой≫ давно уже лишили влияния всякую прежнюю метафизику≫. Метафизика не только оказалась несостоятельной — она наскучила, ею пресытились. Никакие попытки подновить ее внешнее обличье не в силах вернуть ей утраченную привлекательность и значение.  
 

     

5. Г.В.Ф. Гегель об основаниях выделения философии  в ряду других наук, о потребностях опытных  наук в философии.

 

       Сами  проблемы сущности наших знаний в  их соотношении с объективным  положением вещей являются проблемами философскими и ничьими иными. Нет, не было и не может быть никакой  другой науки, кроме философии, которая  смогла бы сопоставить природу наших  знаний с теми предметами и явлениями, которые зафиксированы в них, в наших знаниях. Ведь природа  наших знаний - духовна; она с предметами и явлениями связана настолько  опосредствованно, что свести их, знания, к уровню самих предметов и  явлений не возможно ни экспериментально, ни теоретически. Дух и материя  настолько далеки друг от друга, между ними существует такая бездна, которую никаким образом нельзя преодолеть науковообразными мостами или перелазами. Только философия позволяет "перепрыгнуть" через эту бездну: от духа - до материи и от материи - к духу. Это во-первых. А во-вторых, философия как бы осознаёт исключительность своего положения и неизменно, на протяжении всей истории своего существования, уделяет проблемам познания первостепенное внимание. Постоянно существовали и до сих пор существуют философы и философские школы, которые считают, что у философии нет никаких других проблем, кроме проблем гносеологии. В их творчестве все проблемы философии сводятся к гносеологии или рассматриваются только сквозь призму гносеологии. Даже марксизм, который пытается охватить и свести в систему абсолютно все проблемы мировоззрения, и тот считает, что гносеология - это только "другая сторона основного вопроса философии" (Энгельс). Правда, есть такие философы, которые игнорируют проблемы гносеологии по мотивам невозможности решения её проблем или же по мотивам "не философичности" самой гносеологии. Но, мотивируя исключение гносеологии из области философского исследования, давая ей свою оценку, философы уже занимаются гносеологией. К тому же, излагая свои взгляды по тому или иному философскому вопросу, философ обязательно аргументирует истинность своих высказываний. А "истинность" - это уже гносеологическая (и никакая другая!) философская проблема.