Этика и эстетика как научные дисциплины

В этическом отношении категории  отражают ту сторону общественных отношений, которая связана с поведением людей, с их отношением друг к другу, к обществу, государству, семье к коллективу с точки зрения добра и зла, долга, чести, справедливости. Другими словами, категории этики можно оценивать с точки зрения добра и зла, хорошего или плохого, а сами они могут выступать формой этой оценки: человек долга, честный, порядочный, справедливый, ответственный и т. п.

Однако категории добра и  зла, их нравственная оценка разными  людьми часто бывает различной. Это  объясняется тем, что категории  этики объективны по содержанию и субъективны по форме.

Объективность содержания означает, что в нем сконцентрировано то, что есть в реальной жизни и  не зависит от сознания людей. И именно это содержание по - разному оценивается  людьми. Эта оценка зависит от целого ряда факторов: интеллектуального развития личности, ее нравственной культуры, а также образа жизни.

Категории этики принято классифицировать. Одни ученые делят их на структурные  и субстанциональные. Другие кладут в основу иной принцип: всю классификацию  строят на основе одной из категорий, которая рассматривается как функциональная. Например, Эпикур подчинял все категории этики категории счастье. Аристотель главной считал категорию блага, а Кант – категорию долга. Впрочем, нет единого взгляда на этот счет и в наше время. В отечественной науке всю совокупность категорий часто делят исходя из структуры морали. В качестве основных элементов этой структуры некоторые авторы выделяют моральную практику, моральное сознание и нравственное самосознание, а нравственные отношения и нравственная деятельность в совокупности составляют нравственную практику.

Приняв за основу вторую позицию, среди  категорий этики можно выделить: категории морального сознания, категории  нравственных отношений и категории  нравственной деятельности. Следует заметить, что и эта классификация весьма уязвима, ибо все категории находятся в тесном единстве, взаимно дополняют друг друга, переходят из одной группы в другую, оказывают взаимное влияние друг на друга.

 На основе морали, категории  этики можно подразделить на 3 группы:

1. категории собственно морального морального сознания (моральный принцип, моральная норма, моральное убеждение, нравственная цель, моральный выбор)
2. категории нравственных отношений (нравственное взаимодействие, нравственный конфликт, моральный авторитет, моральная репутация)
3. категории моральной практики (моральный поступок, моральное воздаяние, моральные последствия, моральные последствия.

В принципе можно утверждать, что  все категории этики являются и категориями морального сознания, ибо какие бы стороны морали они не отражали – все они фиксируются в моральном сознании. Сущностные категории морального сознания: добро, зло, долг, честь, достоинство, совесть и другие занимают центральное место в системе категорий, но их нельзя отрывать от нравственных отношений и моральной практики.

Существует целый ряд категорий  в эстетике, к которым отнести  то или иное понятие или объект можно, только находясь на определенной точке зрения. Меняется точка зрения, критерий оценки - и объект мгновенно  попадает в другую категорию.

Категориями эстетики являются понятие  прекрасного (красивого) и ужасного (безобразного), возвышенного и низменного, трагического и комического.

Прекрасное –  это сфера свободы человека, то есть вполне освоенное явление. Оно  не содержит в себе ничего отталкивающего и пугающего.

Явления действительности, в которых проявляется максимальное для данного уровня исторического развития общества господство человека над окружающим материальным миром, выступают непосредственно как прекрасные.

Идея понятия прекрасного является социальным и жизненным смыслом, являющегося достоянием общественной практики, и соответственно, это смысл указал на главный источник прекрасного – человеческий труд. Оценка прекрасного зависит от вкуса и идеала личности. Оценка бывает истинной или же ложной. Это зависит от того насколько она соответствует ценности прекрасного. Следовательно, прекрасное как эстетическая категория характеризует явления, которые характеризуются относительно их ценностного эстетического совершенства.

Ужасное, как и прекрасное, является одной из основных эстетических категорий, которая еще с давних времен обращала внимание философов и теоретиков искусства.

В эстетической практике человека ужасное  имеет особое значение. В античные времена понятие ужасного выступало  просто как что – то противоположное  красоте

Ужасное стало как бы сознательной угрозой человека касающейся его существования.

Воспринимая возвышенные явления  в природе и обществе, человек  испытывает восторг. Возвышенное является наисильнейшим, и оно превосходит  возможности человека и всего  человечества в целом.

Возвышенное нашло свое отражение  в искусстве. Так, например, в древности  греки воздвигали храмы своим  богам и олицетворяли их в скульптурных изображениях.

В Средние века возвышенное имело  более религиозный характер. Образ  возвышенного был запечатлен в  средневековых готических соборах.

В эпоху Возрождения воплощением  возвышенного считалась скульптура Микеланджело «Давид»

А в искусстве нового времени  возвышенное нашло свое отражение  в 9 симфонии Бетховена.

Исходя из вышесказанного можно  сказать, что в разные эпохи возвышенное всегда отражало сферу прекрасного и духовной свободы человечества.

В отличие от возвышенного низменное  – это сфера несвободы человека, это крайняя ступень всего  того, что отождествляется с чудовищным и ужасным.

 Эта категория характеризует природные и социальные явления, которые имеют негативное общественное значение и составляют угрозу общества, так как на определенном этапе общественного развития эти явления не поддаются освоению и непосредственному подчинению человеческой воле.

Трагедия – суровое слово, полное безнадежности. Оно несет в себе холодный отблеск смерти, от него веет ледяным дыханием. Но подобно тому, как свет и тени заката делают предметы для зрения объемными, сознание смерти заставляет человека острее переживать всю прелесть и горечь, всю радость и сложность бытия. И когда смерть рядом, то в этой «пограничной» ситуации ярче видны все краски мира, его эстетическое богатство, его чувственная прелесть, величие привычного, отчетливей проступают истина и фальшь, добро и зло, сам смысл человеческого существования.

Трагедия – всегда оптимистическая  трагедия, в ней даже смерть служит жизни.

Итак, трагическое раскрывает:

1. гибель или тяжкие страдания личности;
2. невосполнимость для людей ее утраты;
3. бессмертные общественно ценные начала, заложенные в неповторимой индивидуальности, и ее продолжение в жизни человечества;
4. высшие проблемы бытия, общественный смысл жизни человека;
5. активность трагического характера по отношению к обстоятельствам;
6. философски осмысленное состояние мира;
7. исторически, временно неразрешимые противоречия;
8. трагическое, воплощенное в искусстве, оказывает очищающее воздействие на людей.

Большое искусство всегда нетерпеливо  к грядущему. Оно торопит жизнь. То, что Гегель называл трагической  виной героя, есть удивительная способность жить, не приноравливаясь к несовершенству мира, а исходя из представлений о жизни, какой она должна быть. Такое несогласие с окружающей средой чревато пагубными последствиями для личности: над ней нависают грозовые тучи, из которых, в конце концов, ударяет молния смерти. Однако именно не желающая ни с чем сообразовываться личность прокладывает путь к более совершенному состоянию мира, страданием и гибелью открывает новые горизонты человеческого бытия.

Центральная проблема трагедийного произведения – расширение возможностей человека, разрыв тех границ, которые исторически сложились, но стали тесными для наиболее смелых и активных людей, одухотворенных высокими идеалами. Трагический герой прокладывает путь к будущему, он взрывает устоявшиеся границы, он всегда на переднем крае борьбы человечества, на его плечи ложатся наибольшие трудности. Трагедия дает концепцию жизни, она раскрывает ее общественный смысл. Суть и цель человеческого бытия невозможно найти ни в жизни для себя, ни в жизни, отрешенной от себя: развитие личности должно идти не за счет, а во имя всего общества, во имя человечества. С другой стороны, все общество должно развиваться в человеке и через человека, а не вопреки ему и не за счет его. Таков высший эстетический идеал, таков путь к гуманистическому решению проблемы человека и человечества, таков концептуальный вывод, предлагаемый всемирной историей трагедийного искусства.

Комическое – прекрасная сестра смешного, порождающая социально  значимый, одухотворенный эстетическими  идеалами, светлый, высокий смех, отрицающий одни человеческие качества и общественные явления и утверждающий другие. В зависимости от обстоятельств явление может быть или смешно, или комично. Когда у человека неожиданно падают брюки, окружающие могут рассмеяться. Однако здесь нет истинного комизма. Но вот в короткометражном венгерском фильме «Месть брака» изображен нерадивый работник пошивочной мастерской, надевший брюки собственного производства. Когда падают брюки с этого виновника собственных злоключений, смех обретает комедийный характер.

Комизм социален своей объективной (особенности предмета) и своей субъективной (характер восприятия) стороной. Восприятие комического всегда социально обусловлено. То, что смешно одному, другому может представляться печальным. Историческое, национальное, классовое и общечеловеческое находятся в комическом в сложном диалектическом единстве.

Существенные особенности комического  менялись от эпохи к эпохе; менялась и сама действительность, и исходная позиция комедийного анализа  жизни.

В древнем комедийном действе критика  идет с точки зрения «я». Исходная позиция – личное отношение насмехающегося.

Развитая государственность Рима неизбежно вызывает нормативность  мышления и оценок, что выражается в четком разделении добра и зла, положительного и отрицательного (например, у римского сатирика Ювенала). Исходной точкой сатирического анализа жизни становятся нормативные представления о целесообразном миропорядке.

В эпоху Возрождения комедиография  за отправное начало берет человеческую природу, представление о человеке как мере состояния мира. Так, в «Похвальном слове глупости» Эразма Роттердамского глупость выступает не только как объект, но и как субъект осмеяния. «Нормальная», «умеренная» человеческая глупость, глупость «в меру» судит, казнит и осмеивает глупость безмерную, неразумную, бесчеловечную.

М. Сервантес вскрывает реальное противоречие развития цивилизации. С  одной стороны, невозможно каждому  человеку начинать все сначала, не опираясь на предшествующую культуру. С другой стороны, неприемлем и догматизм культуры, ее оторванность от практического опыта народа, фанатическая приверженность идеям, которые окаменели и не соответствуют современной реальности. Это противоречие может превратить в трагедию и комедию всякое доброе начинание, всякую идею, осуществляемую таким непроизвольно догматическим способом.

В эпоху классицизма сатира исходила из абстрактных нравственных и эстетических норм и объектом сатирического осмеяния был персонаж, концентрирующий в себе абстрактно – отрицательные черты, противоположные добродетели. Так возникает сатира на ханжество, невежество, мизантропию (Мольер).

Традиция Сервантеса – исследование состояния мира – находит продолжение  в сатире эпохи Просвещения. Острие ее критики направляется против несовершенства мира и человеческой природы. Выражением нового этапа развития становится созданная Д. Свифтом фигура Гулливера. Он человек – гора, под стать великанам эпохи Возрождения. Однако у Свифта не весь Гулливер с его слабыми и сильными сторонами, а лишь его здравый смысл становится мерой сатирического анализа эпохи.

Романтизм раскрыл неблагополучное  состояние мира через неблагополучное  состояние духа, подвергнув художественному  исследованию внутренний мир человека. Ирония, это «смех – айсберг» с подводным содержанием, превращается в главную форму комизма. Комедийный анализ исходит из представлений о несбыточном совершенстве мира, с помощью которых оценивается личность, а с другой стороны, из представлений о несбыточном совершенстве личности, которыми выверяется мир. Исходная точка критики все время перемещается от мира к личности и от личности к миру. Ирония сменяется самоиронией (например, у Г. Гейне), самоирония перерастает в мировой скепсис. Мировой скепсис романтической иронии – родной брат мировой скорби романтической трагедии.

В 19 в. связи человека с миром  углубляются и расширяются. Личность становится средоточием широчайших социальных отношений. Ее духовный мир  усложняется. Сатира критического реализма проникает в сердцевину психологического процесса. Отправной точкой критики становится развернутый эстетический идеал, вбирающий в себя народные представления о жизни, о человеке, о целях и лучших формах общественного развития. Народный взгляд на мир превращается в исходную точку зрения сатиры. Смех сопоставляет свой объект с человечеством, и в этом – достижение реализма.