Космология Джордано Бруно

Роль космологии в судебном процессе над Джордано Бруно

Джордано Бруно перед судом инквизиции: рельеф на постаменте памятника философу на площадиКампо деи Фиори в Риме.

Судьба Джордано Бруно,— суд инквизиции и смерть на костре 17 февраля 1600 года,— давала многим историкам основание считать его «мучеником науки». Причины осуждения Джордано Бруно с достоверностью неизвестны. В тексте приговора сказано, что ему инкриминируется восемь еретических положений, однако сами эти положения (за исключением отрицания им догматаевхаристии) не приведены.

Во время венецианской фазы суда над Бруно (1592—1593) космологические вопросы практически не затрагивались, инквизиция ограничивалась антихристианскими заявлениями мыслителя (отрицание догмата евхаристии, непорочного зачатия, божественной природы Иисуса Христаи т. п., его критикой порядков в католической церкви), от которых он в конечном итоге отрёкся. Религиозные взгляды Бруно интересовали следствие и на римской стадии процесса (1593—1599). В вину Бруно ставилась также его критика порядков в католической церкви и связь спротестантскими монархами, а также натурфилософские и метафизические взгляды Бруно (пантеизм, гилозоизм). Всё это позволяет современным историкам сделать вывод, что Бруно нельзя однозначно считать «мучеником науки»[50][51].

Однако, что касается собственно религиозных вопросов, то Бруно удалось либо отвергнуть обвинения инквизиции, либо он от них отрёкся и покаялся. Таким образом, сами по себе религиозные обвинения не могли быть достаточной причиной смертного приговора. Иногда высказывается мнение, что главной причиной осуждения и казни Бруно была его приверженность герметизму. Однако исследования документов показывают, что вопросы герметизма и магии занимали лишь незначительное место на процессе, к тому же философу удалось убедительно опровергнуть эти обвинения[52].

Что касается неортодоксальных космологических взглядов Бруно, то на венецианской части следствия речь о них зашла только на третьем допросе, когда Бруно представил суду краткое изложение своих философских воззрений:

Я провозглашаю существование бесчисленных отдельных миров, подобных миру этой Земли. Вместе с Пифагором я считаю её светилом, подобным Луне, другим планетам, другим звёздам, число которых бесконечно. Все эти небесные тела составляют бесчисленные миры. Они образуют бесконечную Вселенную в бесконечном пространстве[53].

Однако космологические взгляды Бруно широко обсуждались на римской стадии трибунала. Так, на двенадцатом, четырнадцатом и семнадцатом допросах Бруно был допрошен относительно существования других миров, причём на требование отречься от своих взглядов он ответил отказом. Тоже самое касается и его письменных ответов на замечания трибунала[54][55]. Защита учения о множественности миров содержится также в доносах на Бруно со стороны Мочениго (который и предал философа в руки инквизиции) и соседей по камере. О том, какое раздражение это учение вызывало у церковных кругов, видно также из письма близкого к трибуналу иезуита Каспара Шоппе (очевидца казни философа), который причислил учение о множественности миров к «бессмысленным и чудовищным» вещам, наряду с сугубо религиозными взглядами Ноланца[56]. Учение о множественности населённых миров находилось в противоречии с догматами христианства. Так, иезуит Аннибале Фантоли пишет:

В самом деле, если бы существовало бесчисленное множество миров, в таком случае, как следовало бы истолковывать христианское учение об искупительной жертве Спасителя, свершившейся единожды и для всех?[57]

Более того, несмотря на отсутствие формального запрета гелиоцентризма[K 9], суд интересовала и позиция Бруно по вопросу о движении Земли[K 10]. Инквизиторы отмечали противоречие этой концепции некоторым местам из Священного Писания:

На текст священного писания: «Земля же стоит вечно», и в другом месте: «Восходит солнце, и заходит солнце»,— [Бруно] отвечал, что здесь подразумевается не пространственное движение или стояние, а рождение и уничтожение, то есть земля всегда пребывает, не становится ни новой, ни старой.— «Что же касается солнца, то скажу, что оно не восходит и не заходит, а нам кажется, что оно восходит и заходит, ибо земля вращается вокруг своего центра; и считают, что оно восходит и заходит, ибо солнце совершает воображаемый путь по небосводу в сопровождении всех звезд». И на возражение, что это его положение противоречит авторитету святых отцов, отвечал,— что это противоречит их авторитету не постольку, поскольку они являются благими и святыми примерами, а постольку, поскольку они в меньшей степени были практическими философами и были менее внимательны к явлениям природы[49].

Те же самые цитаты из Священного Писания впоследствии были использованы и в ходе процесса над Галилеем; ответы Бруно выдержаны в том же тоне, что и ответы Галилея[57].

На основании этих соображениях и светские, и католические историки делают вывод, что космологические представления Бруно сыграли определённую роль в его осуждении[58][59][60]. Согласно реконструкции итальянского историка Луиджи Фирпо, одно из восьми еретических положений Бруно заключалось в том, что он «утверждал существование множества миров и их вечность»[61]. По мнению этого автора, вопрос о движении Земли вряд ли был включён в число этих положений, однако его могли ввести в расширенную версию обвинения[62]. Более того, в религиозных вопросах Бруно был готов пойти на компромисс со следствием, отрекшись от всех своих антихристианских и антиклерикальных высказываний, и только в космологических и натурфилософских вопросах он оставался непреклонным[63][64]. Характерно, что, когда Кеплерупредложили занять кафедру математики и астрономии в Падуанском университете, он отказался, представив следующую мотивировку:

Я родился в Германии и привык везде и всегда говорить правду, а потому не желаю взойти на костёр подобно Джордано Бруно[65].

По мнению автора одного из наиболее серьёзных исследований процесса над Бруно Морица Финоккьяро, если суд над Галилеем представляет конфликт между наукой и религией, то про суд над Бруно можно сказать, что он представляет конфликт между философией и религией[64]. Важность космологических вопросов в осуждении Бруно подчёркивает и исследователь философии и космологии позднего Возрождения и раннего Нового времени Мигель Гранада:

Мы можем даже сказать, что бесконечность физической Вселенной… стоила ему жизни, поскольку, как мы можем установить из дошедшей до нас документации, эта теория была важным пунктом — в действительности, центральным пунктом — на финальной стадии его процесса, и в его приговоре[66].

Историческое место космологии Бруно

Роль космологии Бруно в генезисе науки Нового времени

Важнейшей заслугой Джордано Бруно является его концепция бесконечной и безграничной Вселенную, где повсюду действуют одни и те же законы природы. Так, выдающийся историк философии Артур Лавджой пишет:

Джордано Бруно — вот кого с полным правом следует рассматривать как главного глашатая учения о децентрализованной, бесконечной и повсеместно населённой Вселенной; ибо он не только проповедовал его по всей Западной Европе с пылом евангелиста, но и первым изложил её в той форме, в которой она получила своё распространение в людских умах[67].

Новые представления о пространстве, введённые в научный обиход итальянским мыслителем, сыграли большую роль в крушении механики Аристотеля с её идеей естественных мест и естественных и насильственных движений: в бесконечной однородной Вселенной все точки в принципе равноправны. Тем самым расчищалась и дорога для классической механики. Как пишетАлександр Койре,

Концепция физической, или, точнее, механической системы… была выработана Джордано Бруно… Взглядом гения Бруно разглядел, что для новой астрономии необходимо напрямую отказаться от концепции замкнутого и конечного мира. Это включает в себя отказ от понятий «естественных» мест и движений, как противоположных неестественным, насильственным. В бесконечной Вселенной Бруно… все «места» совершенно эквивалентны и поэтому совершенно естественны для всех тел[68].

Как указывает Койре, произведённый Бруно анализ падения тел на движущейся (не только вращательно, но и поступательно) Земле подготовил почву для выдвижения принципа инерцииГалилео Галилеем. При этом одна из основных черт космологии Бруно,— бесконечность и однородность пространства,— позволила также преодолеть и некоторую ограниченность принципа инерции в формулировке Галилея, применявшего его только к круговому, но не прямолинейному движению. По мнению историка науки Б. Г. Кузнецова

Натурфилософия XVI в. (в отчетливой и резкой форме — в лице Бруно) порвала со статической гармонией бытия… Такой разрыв с перипатетической традицией был одной из предпосылок перехода от Галилеевой криволинейной космической инерции (у Галилея планеты движутся вокруг Солнца по круговым орбитам не под влиянием тяготения, а по инерции) к прямолинейному инерционному движению Декарта. Если тело движется по прямой, то оно может бесконечно удаляться от начала своего пути или от положения, в котором мы его наблюдаем[69].

Вместе с тем, представление Бруно об одушевлённости материи резко противоречило духу науки начала XVII века, творцы которой Галилей и Декарт положили в её основу механистическое мировоззрение. Это обстоятельство, а также слабое владение Бруно математическим аппаратом астрономии и тесная связь его космологии с его крайне неортодоксальными религиозными взглядами, могли помешать адекватной оценке вклада итальянского философа. После того, как представление о бесконечности Вселенной и звёздах как далёких солнцах заново появилось в натурфилософии Декарта, большинством учёных эти концепции стали связываться с именем последнего.

Космология Бруно в оценке современников

Строение Вселенной согласно Уильяму Гильберту. Пространство за пределами планетной системы Гильберт считал бесконечным. По мнению некоторых историков, в этом проявилось влияние Дж. Бруно

Именно с Бруно ассоциировали космологию бесконечной Вселенной и мнение о тождестве природы Солнца и звёзд учёные конца XVI — начала XVII века, независимо от того, соглашались они с этими идеями или нет. В их числе, например, Иоганн Кеплер. Идея о бесконечности и гомогенности Вселенной, ужасающей великого немецкого астронома, связывается с именем Бруно в сочиненииКеплера О новой звезде в созвездии Змееносца[6][70]. Имя Джордано Бруно несколько раз появляется на страницах кеплеровского очерка Разговор со звёздным вестником[71]. Кеплер признается, что когда он услышал об открытии Галилеем четырёх «новых планет», он подумал, что речь о планетах, обращающихся вокруг других звёзд, как предполагал Бруно; позднее он с облегчением узнал, что на самом деле Галилей открыл всего лишь спутники Юпитера. Отрицая бесконечность и гомогенность Вселенной, Кеплер разделял, однако, мнение об одушевленности космических тел, включая Землю.

Распространение идей о бесконечности и однородности Вселенной и множественности миров в британских научных кругах (к которым относились, в частности, Уильям Гильберт и Томас Хэрриот) также связывается с именем Джордано Бруно[72][73][74]. Друг Хэрриотта Уильям Лоуэр суммирует взгляды Бруно следующим образом:

Ноланец утверждает, что в какую бы часть Вселенной не был помещён глаз, окружающее будет выглядеть так, как вокруг нас здесь[72].

Как отмечает специалист в области ренессансной науки Хилари Гатти,

Именно штудирование О безмерном и неисчислимых Бруно подготовило Хэрриота и его соратников так быстро и с таким энтузиазмом отозваться на открытия Галилея, и даже, как было показано, предвосхитить некоторые из них[75].

Значительное влияние Бруно оказал на Уильяма Гильберта. Гильберт неоднократно описывал в своих книгах космологические взгляды Бруно, включая его представления об устройстве Солнечной системы, своеобразную «небесную механику» Ноланца; есть основания полагать, что идею бесконечности Вселенной Гильберт также заимствовал от Бруно[76].

Многие исследователи отмечали параллели между взглядами Бруно и Галилео Галилея[77][78]. Это относится, в частности, к рассмотрению вопроса о влиянии вращения Земли на движение тел на её поверхности, весьма сходном у обоих мыслителей (хотя Галилей и пошёл гораздо дальше своего предшественника), к мнению Галилея о сходстве природы Солнца и звёзд, и т. д. Возможно, некоторые идеи галилеевского Диалога о двух главнейших системах мира первоначально были заимствованы из Пира на пепле, хотя Галилей ни разу не ссылался на Бруно в своих работах, заслужив за это упрёки со стороны Кеплера[79]; возможно, Галилей просто опасался признаться в том, что он знаком с трудами Бруно[80]: все произведения Бруно были запрещены инквизицией в 1603 году.

Оценки современных авторов: наука или магия?

В XIX веке философия Джордано Бруно рассматривалась преимущественно в контексте истории науки: в историографии астрономии Бруно занимал промежуточное место между Коперником иГалилеем. Эта же тенденция в значительной мере продолжалась и в XX веке, особенно в трудах советских авторов[63].

Вместе с тем, в начале XX столетия возникла и противоположная тенденция: Бруно стали рассматривать в контексте истории мистики и даже оккультизма, представленных в Эпоху Возрождения герметизмом. Так, в 1913 году ученица Блаватской Анни Безант опубликовала брошюру с характерным названием Джордано Бруно — апостол теософии XVI века[81]. Впоследствии примерно такую же точку зрения высказал выдающийся немецкий филолог и историк науки Леонардо Ольшки, по мнению которого Бруно рассматривал Вселенную в терминах магии и герметизма[82]. Эти взгляды не получили большого распространения вплоть до 1964 года, когда выдающаяся английская исследовательница ренессансной магии Фрэнсис Йейтсопубликовала свою ставшую знаменитой книгу Джордано Бруно и герметическая традиция[K 11]. По мнению Йейтс, Бруно рассматривал гелиоцентрическую систему не как научную теорию, а как необходимый компонент новой религии:

Для Бруно схема Коперника — это иероглиф, герметическая печать, которая скрывает могущественные божественные тайны и в секрет которой он проник[83].

Главной целью этой религии было воссоединение человека с Богом посредством понимания и подчинения сил природы, которые доступны магическим воздействиям со стороны тех немногих избранных, которые постигли мудрость Древнего Египта. Важной частью «тезиса Йейтс» стало отрицание логической связи между ноланской космологией бесконечной Вселенной и гелиоцентрической астрономией, а также утверждение, что благодаря Бруно гелиоцентризм стал органической частью герметической традиции.

Эта точка зрения получила большое распространение в англоязычной литературе. Так, авторы английского перевода Пира на пепле Л. С. Лернер и Э. А. Госселин интерпретировали многочисленные ошибки Бруно в изложении гелиоцентрической системы как указание на то, что он рассматривал её не как физическую или космологическую теорию, а как метафору споров оевхаристии между протестантами и католиками; целью этого диалога, по их мнению, является вовсе не пропаганда гелиоцентризма и не развитие космологии, а примирение католиков и протестантов[84][85]. В России «герметическое» прочтение Бруно горячо приветствуется деятелями, представляющими Русскую православную церковь[K 12], а также некоторыми философами[86].