Любовь как смысл существования человека

У мужчин телесные порывы либидо сильнее психологических, и они звучат громче психологических в том их сплаве, из которого состоит половое чувство.

Неодинакова и скорость, с которой нарастают половые ощущения у женщины и мужчины. У женщины эта скорость замедленная по сравнению с мужчиной, у - мужчины убыстренная по сравнению с женщиной. Поэтому часто бывает, что мужчина уже достиг биологического финиша, а женщина еще далека от него.

Здесь, как говорят медики, и таятся истоки многих болезней, неврозов, психологических бед и конфликтов. Здесь и лежат истоки женской фригидности (холодности), виновник которой чаще всего — мужчина.

У многих племен, живущих в районах экватора, с незапамятных времен существует просветительная подготовка к семейной жизни. Когда мальчики и девочки становятся подростками, их отделяют от племени — и друг от друга — и обучают всему, что должен уметь взрослый. Готовят их и к физической любви, и обучение юношей идет под девизом: «настоящий мужчина думает прежде всего о женщине», «тот не мужчина, кто не умеет сначала насытить женщину».Разлад мужского и женского организма — крупное биологическое несовершенство в природе человека, и, чтобы смягчить его, нужна глубокая и просвещенная культура любви — культура, которая придет на смену нынешней докультуре.

Ревность.

Особо надо сказать о ревности, которая испокон веков считается «законной спутницей» любви, потому что якобы нет любви без ревности. Даже в уголовном кодексе ревность рассматривается как «смягчающее обстоятельство» в «любовных преступлениях», а надо бы в ней видеть «отягчающее обстоятельство». Застарелое заблуждение напрямую связывает ревность с любовью. Некоторые склонны видеть в ревности подобие животного инстинкта, выполняющего в природе функцию естественного отбора и закрепляющего в борьбе особей право сильного и охрану этого права. Тогда ревность — это придаток к функции воспроизведения. Но в том-то все и дело, что любовь не сводится к инстинкту размножения, а возвышается над ним, как храм возвышается над своим фундаментом. Так и ревность, какие бы природные корни она ни имела, есть культурный феномен, а точнее, нравственный порок. Никак не могу согласиться с П. А. Флоренским, который понимал ревность как «рвение в любви», «заботу о непорочности, о подлинности, наконец, о сохранении своей любви» '. Нет, ревность как культурно-историческое явление имеет совсем другой смысл, связанный с заботой о своих правах собственности на любимого человека. Ревность — спутница не столько любви (есть любовь без ревности и ревность без любви), сколько духовной ущербности человека или же самих любовных отношений. Ревность — это духовное насилие, переходящее нередко в физическое.

Во-первых, ревность рождается тогда, когда человек не уверен в себе и страдает каким-либо «комплексом неполноценности» (в психологическом, а не психиатрическом смысле). Появление в поле зрения достойного соперника повергает его в смятение, вызывает чувство страха от возможной потери дорогого человека. Это унизительное психологическое состояние—настоящий кризис человеческого достоинства, во всяком случае, его неизбежный дефект. Такая «страдальческая ревность» разрушительна прежде всего для самого ревнивца.

Во-вторых, ревность — неизбежное следствие чувства собственности на человека, сопряженное с наложением внешних уз и «цепей» на любимого и отношения с ним, а также с системой «слежения» (явного или неявно-стыдливого), запретов, отчетов и т. д. Такая «агрессивная ревность» унижает прежде всего любимого, ибо не считается с его неотъемлемым правом на свободу и относительную автономность, на несводимый «личный остаток бытия». Недаром она является причиной раздоров, распрей, конфликтов, обид, разногласий вплоть до разводов и даже преступлений. Приведу в этой связи мнение Н. А. Бердяева на ревность как на своеобразный «грех» и «вину» в любви:

«Ревность отрицает космическую природу любви, ее связь с мировой гармонией во имя индивидуалистической буржуазной собственности... В таинстве любви нет собственника и частной собственности».

В-третьих, ревность характерна для человека-эгоиста, рассматривающего других людей в качестве средства для своей жизни, а не как ее цель. Испокон веков эгоизм считается «глубинным корнем» едва ли не всех пороков человека. Шопенгауэр даже полагает, что эгоист не способен к страданию, дружбе и любви. Конечно, нельзя согласиться с этим слишком категоричным утверждением. Однако любовь эгоиста изначально ущербна в силу его неспособности понять и признать абсолютную самоценность другого человека и забыть о себе ради него. Любовь-агапе — одна из необходимых ипостасей подлинной любви — чужда его натуре. Зато ревность прямо вытекает из нее.

В-четвертых, ревность произрастает из такой благодатной для нее почвы, как недоверие к любимому и его поведению, изначальное или приобретенное. Ревность — кризис доверия и веры в отношениях, а причин здесь — великое множество; и чрезмерная подозрительность любящего, и легкомыслие любимого, и длительные разлуки по необходимости, и «злые наговоры» окружающих, и многое другое. Пожалуй, это наиболее «оправданная» ревность, если бы она не была по существу «кризисом любви», началом ее конца.

Как бы там ни было, но всякая ревность — «злой гений» любви, либо изначально подрезающий ей крылья, либо исподволь подтачивающий ее, либо грубо разрушающий и убивающий ее. Она бессмысленна и бесполезна, поскольку не несет в себе положительно-созидательного начала. Если тебя любят, ревновать бессмысленно, если тебя мало любят — тоже бессмысленно, если уже не любят — тем более бессмысленно. Причем бессмысленность эта отнюдь не логического, не рационального порядка (каковой здесь нет), а с точки зрения внутренней свободы чувств. Ревность противостоит не только природе, но и культуре любви: задача состоит не в том, чтобы «шпионить» в любви, а в том, чтобы творчески вдохновлять ее, учитывая тончайшую и прихотливую природу чувств. О результатах этого сугубо уникального творчества скажут сами чувства — их угасание или же полный расцвет, страдание или же радость в отношениях. Возвышающая человека любовь — а подлинная любовь другой не бывает! — исключает ревность как унижающее обоих чувство. Такая любовь невозможна без глубокого уважения любимого, признания его самоценности и свободы, абсолютного доверия к нему и светлой веры в него. Это — горная вершина в жизни человеческой, на которую взлетают на лучезарных крыльях любви. А без крыльев — что за любовь!  

Литература

1.Ивин А.А. Философия любви, т.1, М.,1990.

2.Ивин А.А. Философия любви, т.1, М.,1990.