Марк Туллий Цицерон

Нам известно, что Цицерон, работая над своим произведением, не раз менял его замысел и  построение. Он сам говорит об этом в одном из писем к своему брату  Квинту («Письма к брату Квинту», III, 5, 1–2). Первоначальный план, согласно которому в диалоге выступали лица, перечислен-

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 160

ные выше, он, по совету одного из своих друзей, хотел изменить и «осовременить», сделав участниками  диалога самого себя и своего брата (там же). Но, в конечном итоге, он все же вернулся к прежнему плану: диалог ведется в ту эпоху, когда  Римское государство, по мнению Цицерона, процветало.

Общая структура трактата следующая: он состоит из шести книг – по две книги на каждый день беседы, которая, таким образом, длится три дня. Каждый день посвящен обсуждению определенного вопроса: книги I и II–вопросу о наилучшем государственном устройстве (De optimo statu civitatis), книги III и IV – философскому обоснованию понятия государства (исходя из идеи справедливости) и, наконец, книги V и VI – вопросу о наилучшем государственном деятеле (De optimo cive). Как уже было отмечено, весь трактат завершается неким апофеозом – сновидением Сципиона Младшего, во время которого ему является знаменитый победитель Ганнибала, Сципион Африканский Старший. Последний предсказывает своему приемному внуку блестящую судьбу и, вместе с тем, объясняет ему, что людям, которые верно служили отечеству, уготовано бессмертие и вечное блаженство (См. Цицерон, «О государстве», VI, 9–29; «Сновидение Сципиона»).

Определение источников Цицерона в трактате «О государстве» не составляет особого труда, та« они в том  или ином месте перечисляются  самим автором. Так, упоминая в одном  из своих более поздних произведений интересующий нас трактат, Цицерон  говорит о таких источниках, как  Платон, Аристотель, Феофраст (и вообще школа перипатетиков) (Цицерон, «О предвидении», II, 1, 3); в самом же трактате, помимо многократных упоминаний имени Платона, можно найти ссылки на Полибия и Панэтия (Цицерон, «О государстве», I, 21, 34). От себя добавим еще имя Дикеарха, хотя к вопросу о его влиянии на Цицерона следует подходить осторожно1[1]. В целом же, как в свое время правильно отметил В. Шур, трактат «О государстве» объединяет в одно целое политические теории Средней Стой с практическим опытом римского консула2[2]. К вопросу об отношении Цицеро на к своим источникам нам придется еще вернуться3[3].

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 161

Трактат «О законах» сохранился в двух главных кодексах (списках), восходящих к IX и X вв. Как уже было указано, это произведение Цицерона, служившее как бы дополнением к диалогу «О государстве», осталось незаконченным. К тем соображениям, которые приводились выше как доказательства незаконченности трактата (отъезд Цицерона в Киликию, упоминание о намерении снова взяться за эту тему в письме к Варрону от 46 г. и, наконец, отсутствие названия трактата в перечне философских произведений, составленном самим Цицероном), можно добавить еще следующий аргумент: диалоги, которые Цицерон издавал сам, он обычно снабжал предисловием (Цицерон, «Письма к Аттику», IV, 6, 2); данный трактат предисловия не имеет.

Трактат «О законах» написан  также в форме диалога, который, однако, происходит в современной  Цицерону обстановке. Участники диалога  – сам Цицерон, его брат Квинт  и друг Цицерона Тит Помпоний Аттик. До нас дошло три «книги» трактата, но так как у Макробия есть упоминание о пятой книге (Макробий, («Сатурналии», VI, 4, 8), то некоторые исследователи предполагают, что все произведение, по аналогии с трактатом «О государстве», состояло из шести книг. Наиболее обработанной и законченной представляется первая книга диалога, дошедшая до нас в хорошей сохранности, хотя и в ней встречаются лакуны; во второй и третьей книгах многое производит впечатление первоначальных набросков.

Первая книга трактата содержит рассуждение об естественном праве, вторая – о «праве божественном» (jus sacrum), третья – о магистратах. Законы, изложенные во второй и третьей книгах, переданы архаизированным языком, воспроизводящим колорит старины; о содержании книг, не дошедших до нас, судить трудно, хотя на этот счет высказывались различные предположения4[4].

Источникам Цицерона в  трактате «О законах» были Платон и  Хрисипп, один из наиболее плодовитых писателей стоической школы, автор  сочинения, которое тоже называлось «О законах». Из представителей Средней  Трои несомненно влияние Панэтия  и, в какой-то мере, Антиоха Аскалонского (известного, кстати сказать, еще и  тем, что он пытался согласовать  учение Стой с Академией).

Такова, в общих чертах, картина состояния двух интересующих нас памятников, их построение и, наконец, краткий обзор источников, использованных Цицероном при работе над этими  трактатами5[5], которые представ-

Цицерон. Диалоги. О государстве. О законах. – М., Наука. 1966. – С. 162

ляют собой, по авторскому замыслу, нечто единое и целое  и, пожалуй, могут считаться наиболее ярким выражением политико-философских  теорий, имевших хождение среди наиболее образованной, «интеллигентной» и умеренно-консервативной части господствующего класса Рима.

* * *

Мы не имеем возможности  рассмотреть в данной статье все  проблемы, поднимаемые нашим автором  в его обоих трактатах. Поэтому  остановимся только на тех из них, которые представляются нам наиболее интересными и важными как  для понимания политико-философских  воззрений самого Цицерона, так и  для представляемых им определенных кругов римского общества I в. до н. э.

Из диалога «О государстве» остановимся на теории наилучшего государственного устройства и на рассуждениях о государственном  деятеле, а из диалога «О законах» – на теории естественного права. – Все теории государства в  древности, как это было однажды  справедливо и остроумно отмечено, развивались, по существу, в довольно ограниченных пределах между двумя  вопросами: о государственных формах и о лучшей из этих форм. Ответом  на эти вопросы, как бы венчающим  развитие политико-философских воззрений, было учение о смешанной форме  государственного устройства6[6]. Проникновение этого учения в Рим, несомненно, связано с усилением эллинистических влияний. В греческой философии идея смешанного государственного устройства разрабатывалась еще до Платона и Аристотеля. Мы не можем сейчас останавливаться на развитии этих теорий греческой философской мыслью7[7]. В данном случае нас интересует вопрос о перенесении этих идей на римскую почву и их дальнейшее развитие применительно к государственному устройству Рима.

Первым, кто приложил учение о смешанной форме к римской  конституции, был, как известно, Полибий. Эта попытка была результатом  его преклонения перед могущественной римской державой и ее государственными институтами. По его мнению, именно благодаря этим институтам, благодаря  своему государственному устройству римляне  и покорили весь обитаемый мир (Полибий, VI, 1, 3).

Поскольку полибиево учение о смешанном государственном  устройстве вытекает из его преклонения  перед реально существовавшим государственным  строем, оно характеризуется, в первую очередь, отказом от отвлеченных  и умозрительных схем, во-вторых, критикой других типов государст-

венного устройства (Афины, Фивы, идеальное государство Платона), вплоть до тех, которые некогда считались  образцами смешанного устройства (Крит, Карфаген и даже Лакедемон).

Полибий уделяет большое  внимание описанию правильных и извращенных  форм государственного устройства, причем уже при этом подчеркивает, что  наиболее совершенной формой следует  считать такую, в которой объединяются особенности всех простых форм. Отсюда он переходит к вопросу о круговороте  государственных форм (άνακύκλησις), дает довольно подробное описание его и, в качестве главной причины круговорота, указывает на неустойчивость простых форм и на их склонность к вырождению (Полибий, VI, 3, 9).

Затем развертывается знаменитое определение римского государственного устройства как «самого лучшего  из всех, какие были на нашей памяти», как такого, в котором необычайно удачно и искусно сочетаются элементы простых форм – монархии (консулы), аристократии (сенат) и демократии (комиции), причем ни одному из этих составных  элементов не отдается предпочтения, но они взаимно дополняют и  в то же время ограничивают друг друга (Полибий, VI, 11; 15–18). -

Полибий, несомненно, был  одним из основных источников Цицерона для первой книги трактата «О государстве». Не случайно изложение теории смешанного государства устройства ведется  устами Сципиона, в кружке которого, как известно, состоял и Полибий. Об отношении Цицерона к этому  источнику будет сказано ниже, а теперь мы перейдем к изложению  теории смешанного устройства в истолковании Сципиона.

Сципион начинает свой экскурс  с изложения правила, которым, по его мнению, следует руководствоваться  при обсуждении любого вопроса: «Если  насчет названия предмета исследования все согласны, то надо разъяснить, что  именно обозначают этим названием; если насчет этого тоже согласятся, то только тогда будет дозволено приступить к беседе; ибо никогда нельзя будет  понять свойства предмета исследования, если сначала не поймут, что он собой  представляет» (Цицерон, «О государстве», I, 24, 38).

После этого более чем  предусмотрительного замечания  Сципион переходит к определению  государства, т. е. res publica как res populi (Цицерон, «О государстве», I, 25, 39). Затем кратко излагается причина возникновения государства (врожденная потребность людей жить совместно) и дается определение его сущности (совокупность людей, связанных общностью права и интересов). После этого Сципион переходит к перечислению основных форм государственного устройства. Он отмечает три простые формы: монархия, аристократия и демократия; ни одну из этих форм он не считает совершенной (Цицерон, «О государстве». I, 26, 42). Главный и основной недостаток заключается в том, что каждая из этих форм, взятая в отдельности, не устойчива и легко вырождается в соответствующую ей извращен-

ную форму (Цицерон, «О государстве», I, 28, 44). Так возникают круговороты сменяющих друг друга государственных форм, от чего застрахована лишь некая четвертая форма, которая как бы смешана из трех форм, названных выше (Цицерон, «О государстве», I, 29, 45).

Однако определения этой наиболее устойчивой формы пока не дается. Другой участник диалога –  Лелий перебивает Сципиона и просит его сообщить, какую из трех названных  простых форм он все же считает  наилучшей. Вопрос Лелия дает Сципиону возможность изложить взгляды сторонников  каждой из государственных форм8[8], и только на повторный вопрос Лелия он высказывает свою собственную точку зрения и говорит, что, если необходимо выбрать одну из «чистых» форм, то он предпочитает царскую власть (Цицерон, «О государстве», I, 35, 54).

Затем Сципион, на основании  различных примеров, пытается убедить  Лелия в (правильности этой мысли  и лишь в самом конце первой книги диалога дает развернутое  определение смешанного государственного устройства, причем теперь указываются  его преимущества. Это устройство должно объединять элементы трех вышеназванных  простых форм таким образом, «чтобы в государстве было нечто выдающееся и царственное, чтобы некая часть  власти была уделена и вручена  авторитету первенствующих людей, а  некоторые дела были предоставлены  суждению и воле народа» (Цицерон, «О государстве», I, 45, 69). Преимуществами этого смешанного устройства следует считать, во-первых, «так сказать, [великое] равенство», во-вторых, прочность, так как нет оснований для переворота или вырождения там, где каждый прочно занимает подобающее ему место (там же).

Таково в общих чертах учение Цицерона о наилучшем государственном  строе, изложенное им устами Сципиона. Насколько Цицерон в этом вопросе  повторяет своих предшественников или, наоборот, отступает от них (т. е. отношение Цицерона к его источникам), будет освещено в дальнейшем; здесь  мы отметим лишь ту любопытную деталь, что из простых форм он – хотя и с определенными оговорками – предпочитает царскую власть,–  тем более, что этот момент в какой-то мере подводит нас к следующей  из основных проблем – к учению. Цицерона о наилучшем государственном  деятеле.

Поскольку высказывания о  государственном деятеле в тех  книгах диалога, которые посвящены  именно этому вопросу, т. е. в V и VI книгах, чрезвычайно фрагментарны или содержатся в наименее точных эксцерптах (извлечениях из сочинений других авторов), они, конечно, не могут дать нам четкого представления о концепции самого Цицерона (если в данном случае вообще можно говорить о более или менее разработанной концепции). Но все же некоторые намеки, некоторые терминологические детали,

а главным образом предпочтение, отдаваемое Цицероном царской власти, по сравнению с другими «чистыми»  формами,– все это, вместе взятое, приводило многих исследователей к  выводу, что Цицерон в своем  трактате пропагандировал монархический  идеал государственного деятеля.

Еще Р. Ю. Виппер утверждал, что  rector rei publicae Цицерона есть не что иное, как «монархический президент»9[9]. О монархическом идеале Цицерона говорил и Рейтценштейн, считавший, что Цицерон в полибиеву схему смешанного государственного устройства Рима подставил на место консулов (т. е. «царского элемента») своего rector re publicae10[10]. По мнению Эд. Мейера, образцом для Цицерона была «идеальная аристократия» под руководством принцепса, т. е., по существу, некая конституционная монархия11[11]. На основании того, что Цицерон употребляет термин «приицепс» в единственном числе (и применяет его « Помпею), В. Шур делал вывод об уступке Цицерона «монархической действительности»12[12].

На наш взгляд, однако, монархическое толкование цицеронова идеала государственного деятеля едва ли состоятельно. В данном случае нам  представляется наиболее приемлемой точка  зрения, высказанная Фогтом. По его  мнению, Цицерон имел в виду, конечно, не монархию как таковую, но некую  форму «аристократического руководства», которая еще в далеком прошлом  римского государства (а «государство предков» – идеал Цицерона) не раз  воплощалась в руководстве личном13[13].

И действительно, Цицерон, в  согласии с традиционной .римской  точкой зрения, выраженной в стихе  Энния: «Древний уклад и мужи –  вот римской державы опора»,–  считает, что процветание государства  обязано взаимодействию этих двух факторов: mores и viri. Следовательно, для восстановления былого процветания государства нужна, прежде всего, нравственная реформа; но она, очевидно, может быть проведена только каким-то руководящим деятелем, способным выполнить такую задачу в силу своих

собственных гражданских  и нравственных достоинств. Подобного  реформатора Цицерон называет rector rei publicae или rector civitatis. Кстати сказать, идея нравственной реформы была лейтмотивом известной речи по поводу помилования Марцелла Цезарем, произнесенной Цицероном в сенате в 46 г. По мнению Эд. Мейера, Цицерон в это время считал Цезаря именно таким rector rei publicae14[14].