Немецкая философия

Содержание:

 

Введение                                                                                                                   3

 

Классическая немецкая философия                                                                       3

 

Философия Имманула Канта                                                                                  4

 

Философия Гегель Георг Вильгельм  Фридрих                                                   10

 

Антропологический материализм Фейербаха                                                    15

 

Заключение                                                                                                             18

 

Список использованной литературы.                                                                  19

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Введение.

Ныне, вряд ли кто-то будет  оспаривать, что  произведения  философов  удаленной от нас исторической эпохи  воспроизвести в полном объеме таковым, какими они были созданы невозможно. Часть трудов  просто исчезла  в глубине времени, часть просто потеряла  свою  актуальность многие годы назад. Но любой крупный философ всегда  оставит  что-то, что будет полезно не только его поколению, но и все  последующим.  В тоже время отыскать эти крупинки знаний не всегда просто. Если  даже оставить в стороне случаи явной недобросовестности  и фальсификации по отношению к философскому наследию Гегеля, нельзя не признать, что вся последующая человеческая философская мысль, за исключением,  может быть, небольшого числа правоверных гегельянцев, полагавших,  что только они понимают систему учителя целиком,  только  и занималась, что отрывала кусочки от его учения, выборочно и по частям принимая и опровергая положения гегелевской философии, делая это односторонне, фрагментарно и неадекватно. Я считаю так : или  принимаешь  философское учение целиком, либо целиком его отвергаешь, но так  к  сожалению в истории философской мысли не бывает. Всего лишь одна иллюстрация. В нашем веке наиболее цитируемым стал  отрывок  из  введения  к «Философии  истории»,  где  Гегель  обратил  внимание  на    индивидуальность, неповторимость исторического состояния  и  обстоятельств каждой эпохи. Причины того, что именно  этот  отрывок  был  удостоен внимания общественности прост - это  наиболее  соответствовало  духу после гегелевского историзма, поставившего во главу угла принцип уникальности, несравнимости исторических состояний  и  непреложности  к ним каких бы то ни было общеисторических масштабов  оценки.  Не  надо доказывать всю ошибочность этого положения. Обобщения в истории  зачастую не только полезны, но и просто необходимы. Однако, все  забыли, что в тексте Гегеля указанное замечание сформулировано по вполне конкретному поводу в связи с критикой прагматической  историографии, и он вряд ли согласился бы со столь широкой интерпретацией этого положения.

2.Классическая немецкая философия

Немецкая философия  конца XVIII — первой трети XIX в., представленная именами Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Фейербаха, заслуженно именуется классической. Она знаменует собой важный этап в истории мировой философской мысли. В ней нашли свое продолжение прогрессивные идеи философии Нового времени — вера в могущество разума, гуманизм, неотчуждаемые права личности. Но главное ее завоевание — разработка диалектического метода, обоснование мирового закона вечного развития. В этой философии нашли свое отражение как основные черты эпохи становления нового, капиталистического строя, так и конкретно-исторические особенности, присущие тогдашней Германии. Классики немецкой философии были идеологами своей буржуазии, которая значительно отставала в социально-экономическом и политическом развитии от  буржуазии передовых стран. Со времени Реформации и до конца XVIII в. Германия не представляла собой единого экономического целого, капиталистический рынок находился в процессе становления. Не представляла она и единого политического целого: страна была разделена почти на 300 самостоятельных государств, большинство из которых были карликовыми.

Экономическое благосостояние бюргерства в значительной степени зависело от заказов двора и феодалов, от поставок для армии. Это определило политическую дряблость немецкой буржуазии. И хотя ее интересы не совпадали полностью с интересами юнкеров, она покорно шла в фарватере политики дворянского государства.                                         

Указанные обстоятельства не могли не найти своего отражения в немецкой философии того времени, определяя ее двойственный, компромиссный, подчас противоречивый характер. Если труды французских просветителей запрещались и сжигались, а сами они подвергались судебным преследованиям, вплоть до заключения в Бастилию, то немецкие философы-идеалисты были заслуженными профессорами германских университетов, признанными наставниками юношества, а их труды издавались и распространялись без всяких препятствий. Но хотя они не выступали против существующих в германских государствах политических учреждений, их учения по сути дела были враждебны, несовместимы с феодальными порядками, отжившими свой век. Диалектический метод, особенно обстоятельно и последовательно разработанный Гегелем, мог быть легко обращен против этих порядков. Что и сделали наиболее радикально настроенные ученики берлинского профессора. Поэтому Маркс называл философию Канта, родоначальника классической немецкой философии, немецкой теорией французской революции. С не меньшим основанием данное определение может быть, распространено на других представителей классической немецкой философии.

 

3.Философия Имманула  Канта

 

Философия есть система философических знаний или рациональных знаний из понятий. Таково школьное понятие этой науки. По мировому же понятию она есть наука о последних целях человеческого разума. Это высокое понятие сообщает философии достоинство, т. е., абсолютную ценностью. И действительно, она есть то, что одно только и имеет внутреннюю ценность и впервые придает ценность всем другим знаниям.

Ведь всегда спрашивают в конце  концов, чему служит философствование и его конечная цель – сама философия, рассматриваемая согласно школьному  понятию?

В этом схоластическом значение слова философия имеет в виду лишь умение, в смысле же её мирового понятия – полезность. В первом смысле она есть, следовательно, умение об умении; в последнем – учение о мудрости, законодательница разума, и постольку философ – не виртуоз ума, но законодатель.

Виртуоз ума или, как  его называет Сократ, филодокс, стремится  только к спекулятивному знанию, не обращая внимания на то, насколько  содействует это знание последним  целям человеческого разума: он дает правила применения разума для всевозможных произвольных целей. Практический философ – наставник мудрости учением и делом – есть философ в собственном смысле. Ибо философия есть идея совершенной мудрости, указывающей нам последние цели человеческого разума.

К философии по школьному понятию относятся две вещи: во-первых, достаточный запас рациональных знаний; во-вторых, систематическая связь этих знаний, или соединение их в идее целого.

Философия не только допускает  такую строго систематическую связь, но и является единственной наукой, которая имеет систематическую связь в собственном смысле и придает всем другим наукам систематическое единство.

Что же касается философии  по мировому понятию то её можно  назвать также наукой о высшей максиме применения нашего разума, поскольку под максимой разумеется внутренний принцип выбора между различными целями.

Ибо и в последнем  знании философия есть наука об отношении  всякого знания и всякого применения разума к конечной цели человеческого  разума, которой, как высшей, подчинены  все другие цели и в которой они должны образовать единство.

Сферу философии в этом всемирно – гражданском значении можно подвести под следующие  вопросы:

1. Что я могу знать?
2. Что я должен делать?
3. На что я смею надеяться?
4. Что такое человек?      

На первый вопрос отвечает метафизика, на второй – мораль, на третий – религия и на четвертый – антропология. Но в сущности все это можно было бы свести к антропологии, ибо три первых вопроса относятся к последнему.

    Итак, философ  должен определить:

1) Источник человеческого знания ,

2) Объем возможного и полезного  применения всякого знания и,  наконец,

3) Границы разума.

Последнее есть нужнейшее, но также  – пусть не огорчается филодокс – труднейшее.

Философу требуется главным  образом две вещи: 1) культура таланта  и умения, чтобы применять их ко всевозможным целям;  2) навык в применении того или другого средства к каким – либо целям. То и другое должно соединяться, ибо без знаний никогда нельзя стать философом, но также и одни знания никогда не создают философов, если целесообразная связь всех знаний и навыков не образует единства и не возникает создание соответствия этого единства высшим целям человеческого разума. Вообще нельзя называть философом того, кто не может философствовать. Философствовать же можно научиться лишь благодаря упражнениям и самостоятельному применению разума.

Да и как, собственно, можно научиться  философии? – Всякий философский  мыслитель строит свое собственное  здание, так сказать, на развалинах предыдущего, но и оно никогда  не достигает того состояния, чтобы  стать прочным во всех своих частях. Поэтому философию нельзя изучать уже по той причин, что таковой еще не существует. Но если даже и предложить, что таковая действительно имеется, то все-таки ни один из тех, кто её и изучил, не мог бы сказать о себе, что он философ, потому что его знание философии всегда было лишь субъективно – историческим.

Иначе обстоит дело в математике. Эту науку вполне можно до известной  степени изучить, ибо доказывать здесь столь очевидны, что каждый может в них убедиться; вместе с тем, в силу своей очевидности, она может, так сказать, сохраняться как надежное и прочное учение.

Напротив, кто хочет научиться  философствовать, тот все системы  философии должны рассматривать  лишь как историю применения разума и как объект для упражнения своего философского таланта.

Следовательно, истинный философ как  самостоятельный мыслитель должен применять свой разум свободно и  оригинально, а не рабски подражательно. Но он не должен также применять  свой разум диалектически, направлять его лишь на то, чтобы сообщить знаниям видимость истины и мудрости. Последнее есть занятие одних софистов и совершенно несовместимо с достоинством философа как знатока и учителя мудрости.

Ибо наука имеет внутреннюю истинную ценность лишь как орган мудрости. Но в качестве такого она также необходима для мудрости, так что можно утверждать: мудрость без науки есть лишь тень совершенства, которого нам никогда не достичь.

Ненавидящего науку ради любви  к одной мудрости называют мисологом. Мисология обыкновенно возникает  при отсутствии научных знаний и непременно связанного с этим своего рода тщеславия. Иногда же в ошибку мисологии впадают и те, которые сначала с большим прилежанием и успехом отдались наукам, но в конце концов во всех ее знаниях не нашли никакого удовлетворения.

Философия есть единственная наука, которая способна дать нам это внутреннее удовольствие, ибо она бы замыкает научный круг, и благодаря ей наука впервые только и получают порядок и связь.

Итак, для навыка к самостоятельному мышлению или философствованию нам  следует обратить внимание больше на методы нашего применения разума, чем на сами положения, к которым мы пришли с помощью этих методов.

Всякое основанное на разуме познание исходит или из понятий, или из конструирования понятий; первое познание называется философским, а второе – математическим. Из всех наук разума (априорных наук) можно научить только математике, но не философии ( за исключением исторического познания философии), а, что касается разума, можно в лучшем случае научиться только философствованию.

Система всякого философского познания есть философия. Мы берем её объективно, если разумеем под ней образец критического рассмотрения всех попыток философствовать, имеющего целью рассмотреть всякую субъективную философию, знание которой столь многообразно и изменчиво. В этом смысле философия есть только идея возможной науки, которая нигде не дана, но к которой мы пытаемся приблизиться различными путями, пока не будет открыта единственная, сильно заросшая чувственностью тропинка и пока человеку не удастся, насколько это дозволено ему, сделать до сих пор не удававшуюся копию равной образцу. Пока этого не случится, нельзя обучить философии; в самом деле, где она, кто обладает ею и по какому признаку можно её узнать? [Теперь] можно обучать только философствованию, т. е. упражнять талант разума на некоторых имеющихся примерах в следовании общим принципам её, однако всегда сохраняя право разума исследовать самые источники этих принципов и подтвердить эти принципы или отвергнуть их.

Однако пока что понятие философии  есть лишь школьное понятие, а именно понятие о системе знания, исследуемого лишь в качестве науки с одной только целью – систематическое единство этого знания, стало быть, логическое совершенство его. Но существует еще мировое понятие, которое всегда лежало в основе термина философия, в особенности когда это понятие, так сказать, персонифицировалось и представлялось как бы в идеале философа как образца. В этом смысле философия есть наука об отношении всякого знания к существенным целям человеческого разума, и философ есть не виртуоз разума, а законодатель человеческого разума. Называть себя философом в таком смысле и претендовать на то, чтобы сравняться с образцом, мыслимым только в идее, было чересчур смело.