Постмодернизм и постмодернистская философия

Постмодернизм представляет собой относительно недавнее явление: его возраст составляет около  четверти века. Он является прежде всего культурой постиндустриального, информационного общества. В целом постмодернизм предстает сегодня как особое духовное состояние и умонастроение, как образ жизни и культура и даже как некая эпоха, которая пока еще только начинается и которая, видимо, станет переходной.

Постмодернистская философия противопоставляет себя прежде всего Гегелю, видя в нем высшую точку западного рационализма и логоцентризма. В этом смысле ее можно определить как антигегельянство. Гегелевская философия, как известно, покоится на таких категориях, как бытие, единое, целое, универсальное, абсолютное, истина, разум и т.д. Постмодернистская философия подвергает все это резкой критике, выступая с позиций релятивизма.

Непосредственными предшественниками постмодернистской  философии являются Ф. Ницше и  М. Хайдеггер. Первый из них отверг системный  способ мышления Гегеля, противопоставив  ему мышление в форме небольших  фрагментов, афоризмов, максим и сентенций. Он выступил с идеей радикальной  переоценки ценностей и отказа от фундаментальных понятий классической философии, сделав это с позиций  крайнего нигилизма, с утратой веры в разум, человека и гуманизм. В  частности, он выразил сомнение в  наличии некоего «последнего  фундамента», именуемого обычно бытием, добравшись до которого мысль будто  бы приобретает прочную опору  и достоверность. По мнению Ницше, такого бытия нет, а есть только его интерпретации  и толкования. Он также отверг существование  истин, назвав их «неопровержимыми заблуждениями». Ницше нарисовал конкретный образ  постмодернистской философии, назвав ее «утренней» или «дополуденной». Хайдеггер продолжил линию Ницше, сосредоточив свое внимание на критике  разума. Разум, по его мнению, став инструментальным и прагматическим, выродился в  рассудок, «исчисляющее мышление», высшей формой и воплощением которого стала  техника. Последняя не оставляет места для гуманизма. На горизонте гуманизма, как полагает Хайдеггер, неизменно появляется варварство, в котором «множатся вызванные техникой пустыни».

Эти и другие идеи Ницше и Хайдеггера находят дальнейшее развитие у философов-постмодернистов. Наиболее известными среди них являются французские философы Ж. Деррида, Ж. Ф. Лиотар и М. Фуко, а также итальянский философ Дж. Ваттимо.

Постмодернизм в  философии находится в русле  тенденции, возникшей в результате «лингвистического поворота» (Дж. Р. Сёрль), осуществленного западной философией в первой половине XX столетия. Этот поворот с наибольшей силой проявился сначала в неопозитивизме, а затем в герменевтике и структурализме. Поэтому постмодернистская философия существует в двух основных своих вариантах - постструктуралистском и герменевтическом. Наибольшее влияние она испытывает со стороны Ф. Ницше, М. Хайдеггера и Л. Витгенштейна.

В методологическом плане постмодернистская философия  опирается на принципы плюрализма и  релятивизма, согласно которым в  реальной действительности постулируется  «множественность порядков», между  которыми невозможно установление какой-либо иерархии. Данный подход распространяется на теории, парадигмы, концепции или  интерпретации того или иного  «порядка». Каждая из них является одной  из возможных и допустимых, их познавательные достоинства в равной мере являются относительными.

В соответствии с  принципом плюрализма сторонники постмодернистской  философии не рассматривают окружающий мир как единое целое, наделенное каким-либо объединяющим центром. Мир  у них распадается на множество  фрагментов, между которыми отсутствуют  устойчивые связи.

Постмодернистская философия отказывается от категории  бытия, которое в прежней философии  означало некий «последний фундамент», добравшись до которого мысль приобретает  бесспорную достоверность. Прежнее  бытие уступает место языку, объявляемому единственным бытием, которое может  быть познано.

Постмодернизм весьма скептически относится к понятию  истины, пересматривает прежнее понимание  знания и познания. Он решительно отвергает  сциентизм (это система убеждений, утверждающая основополагающую роль науки  как источника знаний и суждений о мире) и перекликается с агностицизмом (направление в философии, отрицающее возможность объективного познания субъектом окружающей действительности посредством собственного опыта).

Не менее скептически  смотрит он на человека как субъекта деятельности и познания, отрицает прежний антропоцентризм (философское  учение, согласно которому человек  есть центр Вселенной и цель всех совершающихся в мире событий) и  гуманизм.

Постмодернистская философия выражает разочарование  в рационализме, а также в разработанных  на его основе идеалах и ценностях.

Постмодернизм в  философии сближает ее с наукой и  литературой, усиливает тенденцию  к эстетизации философской мысли.

В целом постмодернистская  философия выглядит весьма противоречивой, неопределенной и парадоксальной.

Постмодернизм представляет собой переходное состояние и  переходную эпоху. Он неплохо справился  с разрушением многих отживших сторон и элементов предшествующей эпохи. Что же касается положительного вклада, то в этом плане он выглядит довольно скромно. Тем не менее, некоторые  его черты и особенности, видимо, сохранятся в культуре нового столетия.

Постмодернизм –  философия, проповедующая отказ  от прежних идеалов, но при этом не создающая новых, а, наоборот, призывающая  отказаться от них в принципе, как  от идей, отвлекающих от настоящей  жизни. Ее идеологи стремятся создать принципиально новую, радикально отличающую от всего известного доныне, «жизнетворческую культуру», в которой человек должен обрести абсолютно полную, ничем не ограниченную (в том числе и рамками разумности и совести) свободу. Порядок в культуре они хотят заменить хаосом, чтобы культур стало великое множество, аналогичным же образом должны стать разнообразными политические системы, между которыми так же не должно остаться граней.

Как постмодернизм  видит человека? Для новых пророков люди должны перестать быть оцениваемы сквозь призму их индивидуальности, грани  между гениями и посредственностями, героями и толпой должны быть полностью уничтожены.

Постмодернизм в  философии пытается доказать кризис гуманизма, считая, что разум может  создавать только такую культуру, которая стандартизирует человека. Философы отказываются от оптимистического и прогрессистского взгляда на историю. Они расшатывают логические схемы, властные структуры, культивирование  идеалов, поиск единообразия как  устаревшие и не ведущие к прогрессу.

Если в модернистской  философии ориентация была на жизнь  человека, то сейчас делается акцент на сопротивление мира человеку и его  неразумному воздействию на этот мир.

Своей популярностью  постмодернизм в философии обязан, по мнению большинства исследователей, не своим достижениям (потому что  таковых вообще нет), а невиданной до этого лавине критики, низвергшейся на его проповедников. Постмодернизм не вкладывает в свою философию никакого смысла, не размышляет, а лишь играет в дискурсы – вот все, что он смог предложить миру. Игра – вот главное правило. А что за игра, игра во что – никому не известно. Нет цели, нет правил, нет смысла. Это игра ради игры, пустота, «симулякр», «копия копии».

Человек, заявляют постмодернисты, лишь марионетка «потока  Желаний» и «дискурсивных практик». При таком отношении трудно породить что-либо положительное и прогрессивное. Постмодернизм в философии –  это закат мысли, если хотите, самоликвидация философии. Раз нет никаких граней, значит, нет ни добра, ни зла, ни истины, ни лжи. Подобная тенденция весьма опасна для культуры.

ПОСТМОДЕРНИЗМ В ФИЛОСОФИИ

Самостоятельного  философского течения, которое можно  было бы обозначить как “постмодернизм”, не существует. Постмодернизм представляет собой скорее умонастроение, интеллектуальный стиль, а не философскую школу  или направление, сопоставимое, например, с неокантианством, постпозитивизмом или феноменологией.

Не  случайно многие философы, которых  называют “постмодернистами”, скептически  относятся к этому термину. Постмодернизм, по их мнению, – понятие слишком  неопределенное. Исключение составляет французский философ Жан-Франсуа  Лиотар. Однако Лиотар избегает превращения прилагательных moderne(современный) и postmoderne (постсовременный) в существительные. “Постмодерн”, как подчеркивает Лиотар, – это не какое-то явление с устойчивым набором признаков, а специфическая ситуация в культуре, в обществе и в науке. Эта ситуация нуждается в соответствующем осмыслении.

Круг  философских идей, который описывается  как “постмодернистский”, укладывается в течение, условно называемое “постструктурализмом”. Это течение было вызвано к  жизни осознанием ограниченности структурализма. Если структуралисты пытались обнаружить во всех областях реальности устойчивые порядки (структуры), то постструктуралисты (Фуко, Деррида, Делез, Лакан) подвергают критике само понятие “структура”. Вместо поиска “структур” они предлагают гибкие исследовательские стратегии, позволяющие избежать иерархического упорядочивания реальности. Деррида, например, говорит о “диссеминации” (что означает, среди прочего, рассеивание, распыление, а также разбрызгивание спермы), а Делез и Гваттари выдвигают термин “ризома”. Ризома противополагается базовой метафоре прежней философии – метафоре дерева. Образ дерева предполагает наличие основного ствола и отходящих от него ветвей, ризома же – это корневая система, в которой, как в грибнице, нет главного корня. Здесь все – “главные” (как в состязаниях в Зазеркалье Льюиса Кэрролла все – “первые”).

Для мыслителей, относимых к постструктурализму/постмодернизму, при всем несходстве их подходов и  целей, характерна одна общая черта. Это критика основных концептов классической западной философии. К числу таких концептов относятся “субъект”, “исток”, “идентичность”, “бытие” и “смысл” как континуум. Описав эту критику, мы сможем получить более или менее точное представление о “постмодернизме” a в философии.

Критика “мышления тождества” и  “Различие”. Одним из важнейших понятий классической философии было понятие тождества, или идентичности (вспомним хотя бы положение о тождестве мышления и бытия у Гегеля или “философию тождества” Шеллинга). Примат тождества над различием разумелся этой философией сам собой. Не составлял исключения и структурализм, занимавшийся поисками универсального шифра действительности, кода, которому подчинены все знаковые системы, в том числе и биологические. Постструктуралисты же считает идею такой универсальной отмычки вредной выдумкой. Изначальная “бесформенность” и “хаотичность” жизни не подвластны никаким выдвигаемым наукой схемам. Вот почему на первый план здесь выходит категория различия, или “дифференции” (difference). Деррида в работе Письмо и различие (1967), Делез в труде Различие и повторение (1968) вступают в острую полемику с традицией, которую можно назвать мышлением тождества. Различие здесь мыслится вне, по ту сторону пары различие/тождество. Различие не сводится к тождеству. Неверно видеть в нем нечто подчиненное тождеству, поскольку именно различие, а не идентичность есть первичное отношение. Различия не отсылают к подобиям, а указывают на другие различия. Мыслить различие – значит не держать перед мысленным взором идею целого, системы, иерархии, единства.

Пересмотр классической парадигмы философствования, осуществляемый постсруктурализмом, можно выразить и в других терминах.

Серийная событийность против “события бытия”. В классической европейской философии событием могло быть названо не всякое происшествие, а лишь нечто значимое, наполненное глубинным потаенным смыслом, встроенное в некую телеологическую взаимосвязь (систему целей). Западная философская традиция была занята поисками “первосмысла” – заключенного в глубине события содержания. Что же касается мыслителей постстуктуралистской ориентации, то для них статусом события обладает любой телесно-жизненный акт. “Жизненная”, фактически-наличная событийность самодостаточна и не нуждается в возведении к трансцендентальному основанию.

В той мере, в какой статусом события  в классической парадигме могли  обладать только события “истории духа”, традиционная история культуры строилась как “история идей”, или  “духовная история” (вспомним, например, восходящую к Вильгельму Дильтею “духовно-историческую школу”). Молчаливой предпосылкой подобной истории был гомогенный универсум смысла. Отказываясь от такой предпосылки, Мишель Фуко строит собственное исследование культуры (включая сюда науку) как “археологию”. История культуры, которую он пишет, есть история “серий”, “сингулярностей” (единичных событий) и “регулярностей”, подвластных только одному закону – закону случайности. В этом смысле его исследование – не “история”; ведь оно нацелено не на прослеживание некоей “линии развития”, а на выявление контингентных (случайных) констелляций – взаимопереплетений единичных событий. Разрабатываемые Фуко “археологии” – как “знания”, так и самого “субъекта” – подрывают базисное допущение любой “истории идей” – возможность восстановить, реконструировать континуум сознания, или континуум смысла.

Работа  Фуко – которую он затем будет  называть уже не “археологией”, а  “генеалогией” (в частности, генеалогией  власти) имеет своим предметом  не речь как (единый и непротиворечивый) голос смысла, а на (конкурирующие между собой) речевые практики. Вместо анализа речи, которую классическая философия считала преимущественной формой артикуляции смысла, Фуко обращается к анализу дискурсов (где под дискурсом понимается определенный способ структурирования реальности). Всякий дискурс заключает в себе насилие, ибо тем или иным образом организует, упорядочивает мир вещей, а значит, подгоняет под некую схему то, что в схемы не укладывается.

Один  из типичных для современности инструментов организации, устроения знания –  понятие “научной дисциплины” (имеющей  весьма отдаленное отношение к устроению  вещей). Другой такой инструмент –  фигура автора. Автор и авторство, по Фуко, суть прежде всего особого рода идеология. Фигура автора отсылает к другой фигуре – “субъекту” как источнику знания, как единственной инстанции производства знания. Эту инстанцию Фуко считает не более чем идеологической иллюзией, свойственной определенной культурной эпохе. С окончанием этой эпохи придет конец и идеологическому конструкту, называемому “субъектом”. В этой связи Фуко ведет речь о неизбежной “смерти субъекта” и о “смерти человека”.