Представление о современном человеке в различных культурах

Можно вести речь о "древнем монотеизме". Основанием тому является утверждаемое в Текстах Пирамид и Текстах Саркофагов (а также и в иных текстах) состояние обожанья, что типологически сближается с более поздним христианским тезисом.

Появление людей из глаза Бога является достаточно убедительным свидетельством единения Бога и Человека в древнеегипетских представлениях. Человек в Древнем Египте - добытая божественная сущность, но этого великолепного звания человек сохранить не смог. Стремление восстановить утраченную божественность главный нерв и смысл жизни египтян. То есть стремление к совершенствованию, достижение божественного совершенства (обожанья) характеризует смысл египетской антропологии. Центральной фигурой, у кого тема совершенства и Совершенного Человека проявилась наиболее отчетливо, был Платон. Таким образом, понятия совершенства и совершенного человека - из греческого ареала.

Приступая к освещению темы совершенствования и образа Совершенного Человека в христианской антропологии сразу можно заметить, эти понятия не входят в число ключевых терминов. Важным, однако представляется другое словосочетание - новый человек. Вместе с тем, разница между новым и совершенным человеком - "скорее в тональности и расстановке акцентов, нежели в существе содержания". Для христианина истинное совершенство есть истинное соединение с Богом. Из этого следует, что смысл совершенствования состоит во вхождении в божественное бытие, в некоторый эсхатологический, мета исторический и мета антропологический горизонт.

Понятие совершенства в христианской доктрине не есть понятие антропологического, но прежде всего мета антропологического плана. Мета антропологический характер понятия "совершенства человека" изымает это понятие из круга категорий эмпирического существования, представляя его как предельно радикальный и предельно проблематичный (ибо зависящий от Божией воли и содействия, гарантий коих не кому не дано), заведомо недосягаемый в эмпирии идеал. Вместе с тем выведение рассуждений о христианском Человеке на принципиально новый уровень понимания христианской антропологии (равно в теологическом и философском аспектах) приводит автора к необходимости формулировки своей окончательной позиции.

Звучит она следующим образом: "понятие "совершенства человека", в истинном и полном смысле понятия совершенства, не является чуждым Новому Завету и может вводиться христианским богословием, однако же - как понятие не антропологического, а мета антропологического плана, предполагающее обобщенную и расширенную трактовку феномена человека". Не менее важным следует назвать выделение двух типов совершенства: совершенство-устремление (в контексте энергийного дискурса исихазма) и совершенство-соединение. В основе последнего утверждено важнейшее понятие обожения. Совершенство-соединение - это высший тип духовного опыта, его квинтэссенция.

Следует обращать внимание на неоднозначность понятия совершенства/полноты в разные времена дискурсивного освоения природы Человека. А, другими словами, в иудаизме о совершенстве речь ведется исключительно в плоскости антропологических воззрений. И более того, обращаясь к фигурам Адама и Евы (Адам и Хава), совершенство достигается посредством греха. Безгрешный человек является не человеком, а неполноценным существом-  големом  обладателем формы. Или: в библейскую эпоху индивидуум воспринимается как часть общности - народа, семьи. Личное совершенство не рассматривается даже в качестве идеала, важнее движение от ущербности к полноте. Об образе Совершенного Человека приходится говорить только в средневековье, в период расцвета иудейского мистицизма. Образ Совершенного Человека прямо связывается с тайной Творения и, соответственно, критерием совершенства является степень близости человека к Творцу.

В отличие от всех описанных выше традиций, в исламе образ Совершенного Человека выявляется не в процессе совершенствования человека, т.е. его духовного продвижения от греха к божественной полноте бытийственности. В суфизме существует самостоятельное понятие и отдельный образ Совершенного Человека. Его парадигмальность по отношению ко всему человечеству не исчерпывает всех функций этого образа. Ведь ориентация на парадигмальный образ бывает и порочна - люди не должны быть похожи друг на друга. У каждого из них свой порог совершенствования.

Сам же Совершенный Человек отъединен от мира Творения, будучи рожденным в божественном сне и воплощая собой само Творение в свернутом виде. Следовательно, с полным на то основанием можно утверждать о существовании богочеловеческой идеи в недрах мусульманской теолого-философской мысли. Это утверждение кардинально расходится с ортодоксальными представлениями ислама, а также известным неприятием христианской концепции богочеловечества. Мета антропологическое и богочеловеческое измерения образа Совершенного Человека - понятия родственные и предельно сопряженные, позволяющие по новому взглянуть на существо проблемы. В частности, выработанная позиция позволяет более плодотворно исследовать уровни сближения исламской точки зрения о совершенстве и Совершенном Человеке и соответствующие взгляды иудаизма и христианства. На этом пути, в частности, выясняется, что хилиастический образ Совершенного Человека в исламе и христианстве предельно совпадает, отражая собой много более потаенные движения эзотерической мысли в аврамической традиции. Быть может, прав Д.Шапира, предельно сближая эсхатологию зороастризма со всеми религиозными традициями аврамический  цикла, а в нашем случае утверждая концептуальное единство (в силу преемственности) образа Совершенного Человека в ирано-семитской религиозно-культурной среде. Кстати, очень похоже на то, что именно тамплиеры знали существо тайной доктрины ирано-семитского происхождения (включая сюда манихейство и ближневосточный гносис) и они же трансплантировали ее на Запад (розенкрейцеры, масоны, Сведенборг).

Исходный образ даосского Совершенного Человека типологически весьма напоминает суфийский. Этот человек знаменует собой предельную целостность и полноту бытия, бесконечное разнообразие жизни. Отталкиваясь от принципов реальности антропо косма (Дао-Человека), формулируется теория символизма, присущую создавшемуся положению вещей: "В отличие от позитивистской науки символизм не преследует цель приобретение теоретического знания, а находит свое основание непосредственно в культурной практике".

Основой нового понимания символа является интуиция антропо косма, понимаемая как "взаимная обратимость человеческого опыта и природного бытия". Виртуальная природа даосского человека и есть первооснова символического бытия, древнего бытия не в хронологическом смысле, а в онтологическом, разумеющем истинную полноту бытия Космоса еще до сотворения мира.

Совершенной Человек у Конфуция. Отмечается особое значение срединного Пути в деле духовного продвижения. Человека надобно понимать как целое, ибо целое, составленное из частей, неминуемо подвержено разрушению. Отсюда в Китае отсутствует идеал борьбы начал (как, например, в Греции). А потому, говорил Конфуций, только человек волен преобразовать свой путь: "Человек может расширить Путь, а не Путь человека". Следовательно, Путь совершенствования- это движение к себе самому.

Р.Декарт. Темой является метафизика света так, как она представлена не только у Декарта, но и у его современника - французского художника Жоржа де Латура. Свет – это Событие. А красочный слой, которым художник покрывает вещи является рассказом о Событии. Отсюда - тень караваджистов есть необходимая среда, необходимая для явления света. Свет Декарта - это свет внутренний, божественный, это способ познания Мира, свет внутренних страстей Человека.

Cogito - это не просто мысль в размышлении или существование в мысли, cogito - это определенный порядок страстей. Страсти: 1/ удивление (предготовность к познанию), 2-3/ сомнение/приостановка, 4/ восхищение. Когитальная логика мысли восхищается совершенством божественного устроения Мира, избыточной полнотой совершенства. Человек же, будучи несовершенен нуждается в высшем Совершенстве и домогается его.

Интеллектуальная аналитика cogito и метафизики света заставляет взглянуть совсем иначе и на Декарта, и на творчество Жоржа де Латура, и на всю культуру барокко.

Постницшеская эпоха в разработке идеи Совершенного Человека. В центре внимания - супрематическая теория К.Малевича и его неизвестный до настоящего времени трактат Совершенный Человек. Рассуждения самого Малевича во многом основываются на философии В.Соловьева. Однако мировоззренческие амбиции таких ярких фигур новой России как Малевич и Лисицкий простирались много дальше. Они заявляли, что на смену ветхому и новому Заветам пришел новый - коммунистический, а на смену последнему грядет супрематический. В теоретических рассуждениях самого Малевича буквально "сквозят" не только идеи ведущих философов и теософов, но все эти идеи получают и свое визуальное воплощение. Идея Адама Кадмона и абстрактного образа Совершенного Человека находят свои следственные аллюзии в теории беспредметности и значении пустоты. Отсюда - знаменитые пусто- лиции образы в живописи художника.

Концепция совершенного человека в перспективе исихаской антропологии

В кругу понятий и представлений христианства совершенство присутствует изначально. Откроем "Симфонию" к Новому Завету - и она скажет нам, что в синоптических евангелиях нет существительного "совершенство", и всего в двух случаях, у Матфея, употреблено прилагательное "совершенный". Но оба случая крайне важны: это - слова Христа, из тех, что во все эпохи служили и указанием для верующих, и предметом мысли для богословов и философов. Речь Евангелия о совершенстве открывается обращением Нагорной Проповеди: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный" (Мф 5,48); и затем, уже уча в Иудее, богатому юноше Христос говорит: "Хочешь быть совершенным, пойди, продай имение свое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною" (Мф 19,21). Это все; и еще однажды, согласно Евангелию от Иоанна, Спаситель говорит о совершенстве на тайной вечери: "Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино" (Ин 17,23). Синодальный перевод уверяет накс, что "совершенный" употреблено у Иоанна еще трижды (в трех почти идентичных местах, говорящих о "совершенной радости", - Ин 15,11; 16,24; 17,13), однако вводит в заблуждение: во всех этих местах греческий оригинал говорит не о совершенстве, а о полноте, употребляя производные от, а не от. Но в Посланиях о человеческом совершенстве говорится значительно больше и чаще; и уже явственно можно выделить основные аспекты и грани того содержания, какое апостолы вкладывали в это понятие.

Начнем, впрочем, с ограничивающего замечания. Также и в Посланиях совершенство и совершенный человек не ставятся в ряд центральных понятий христианской антропологии. Они не входят в число ключевых терминов и выражений, какими апостолы передают то главное и специфическое, что приносит Благая Весть. Этот специфический элемент христианской вести о человеке выражает, прежде всего, другая формула: новый человек. Радикальная новизна открывшейся жизни во Христе; уход, удаление, разрыв с прежним, "ветхим" человеком и всей "ветхой" жизнью, обращение и переворот, совершившиеся в человеческом существовании, - вот лейтмотив первохристианского мироощущения; и всего полнее и органичней этот мотив могли выразить именно такие слова как "новый человек" и "новая жизнь", "новое небо и новая земля". Однако эти моменты новизны, разрыва, переворота, стоявшие на переднем плане для перво христианства, слишком мало и слабо были (если вообще были) представлены в семантике "совершенства" и "совершенного человека". Это - "спокойные" понятия, пришедшие из круга античного миросозерцания с его олимпийской уравновешенностью, и в новозаветную эпоху неоплатонизм еще не внес в них мотива напряженной и ностальгической тяги к единому. Поэтому они не занимают в Новом Завете большого места. И все же разница между "новым человеком" и "совершенным человеком" в новозаветном дискурсе  скорее в тональности и расстановке акцентов, нежели в существе содержания. Не ставя в центр совершенства, не уделяя даже ему особо заметного внимания, этот дискурс, тем не менее, так толкует и применяет его, что оно явно оказывается входящим в арсенал тех понятий, посредством которых утверждаются новые, аутентично христианские позиции в онтологии и антропологии.

Православная аскеза – ключ к новому видению человека

Еще одним продвижением в направлении христианской антропологии было отчетливое тяготение стоицизма к универсальной идее человека, идее единой, всеобщей человеческой природы, не связанной ни с какими национальными, сословными или иными эмпирическими различиями между людьми. Отрицание всякой ценности и значения за такими различиями - обычный стоический мотив. Обратиться и стать совершенными, мудрецами равно могут грек, римлянин, варвар, патриций, раб... - и выразительным практическим доказательством этого было то уже, что двумя крупнейшими фигурами позднего стоицизма были раб Эпиктет и император Рима Марк Аврелий.

Стоит, однако, указать, что само ядро стоицизма, идеал атараксии, лишь в очень ограниченной мере приближался к будущим христианским представлениям. Он был слишком тесно связан с дуалистическим типом антропологии, чуждым христианству. Если в антропологии христианства - наиболее чисто, аутентично представленной в мистико-аскетической традиции, обсуждаемой ниже, - путь духовного восхождения связывается с достижением полной подвластности, управляемости чувственно-эмоциональной сферы - так чтобы человек был способен "преложить от дурного на доброе" все в ней зарождающиеся импульсы и движения, - то стоицизм стремился не к приложению, а к отсечению, умерщвлению всей этой сферы: не к добрым чувствам, а к абсолютному безразличию и бесчувствию. Ключевое и центральное для христианства начало любви попросту отсутствовало в арсенале стоических понятий.

Заключение

В эволюции человека имеется стадия, которая непосредственно предшествует цели человеческих усилий, и когда эта стадия пройдена, к человеку, как к таковому, уже нечего добавить. Он стал совершенным; его человеческая карьера окончена. Великие религии присваивают совершенному человеку различные имена, но каково бы не было это имя, за ним лежит та же самая идея - он и Митра, Кришна, Осирис, Будда, Христос но это просто символизирует человека, сделавшегося совершенным. Он не принадлежит к какой-то одной религии, нации, человеческому сообществу, он не органичен рамками одной веры - повсюду это наиболее благородный, совершенный идеал.