Рационализм

РАЦИОНАЛИЗМ (от лат. ratio –  разум) – философско-мировоззренческая  установка, согласно которой истинными  основаниями бытия, познания и поведения  людей являются принципы разума. В  философию термин «разум» перенесен  из теологии, где им обозначалось направление, сторонники которого настаивали на очищении религии от всего, что не может  найти разумного объяснения, подвергали догматы веры логическому анализу. Философский рационализм восходит к Античности: к учению Сократа  о том, что красота и благо  суть целесообразность, а истинное знание является достаточным условием этического поведения; учению Платона  об идеях как истинной субстанциальной  действительности; учению Аристотеля о космическом уме как всеобщем условии бытия и мышления и  др. Античный рационализм был переосмыслен средневековой теологией, соединившей  идею божественного разума как смысла и первопричины мирового бытия с  учением о сверхразумности божественной воли, ее непостижимости и неохватности человеческим разумом. В философии  Фомы Аквинского истины разума объявлялись  подчиненными, «служебными» по отношению  к истинам веры и откровения, но в пределах своей компетенции (знание о природе, математика, позитивное право, этика и политика) разум полагался  основным поводырем человека как  существа рационального (Ratio est potissima hominis natura – разум есть самая могущественная природа человека). Николай Кузанский  выдвинул идею, согласно которой конечный человеческий разум способен бесконечно приближаться к божественному, никогда  не достигая его полноты, но и никогда  не прерывая свое приближение к нему. Тенденция к возвышению человеческого  разума, присущая гуманизму Возрождения (Эразм Роттердамский и др.), встретила  ожесточенное противодействие идеологов  Реформации (Лютера, Цвингли и др.), видевших в философском рационализме угрозу подлинной вере. Однако их отношение  к разуму было двойственным: отвергая философские претензии рационализма как безосновательные и даже греховные («Разум – потаскуха дьявола», –  говорил Лютер), протестантизм в  то же время допускал участие эмпирической науки в богопознании, поскольку  предметом естествознания полагался  мир как божественное творение, управляемое  богом в каждом своем моменте. Это в известной мере высвобождало науку из-под догматического контроля со стороны теологии и способствовало развитию научного рационализма. В  еще большей степени протестантизм  стимулировал рационалистические поведенческие  установки своей моральной санкцией предпринимательства и производительного  труда, правовых институтов, объективно содействующих развитию демократии.

Классическая парадигма  рационализма была создана европейскими философами 17–18 вв. (Декарт, Мальбранш, Спиноза, Лейбниц). В учениях этих мыслителей идея высшей разумности Божественного  творения стала на почву, подготовленную развитием естествознания и математики. Отталкиваясь от схоластических методов  спекулятивного разыскания основоположений  бытия, рационализм обратился к  проблемам научного метода. Центральной  из них была проблема оснований научного знания. Ее предполагаемое решение  направлялось одной из двух фундаментальных  стратегий. Первая стратегия (наиболее четко сформулированная Локком) заключалась  в том, чтобы полагать единственным надежным источником научных знаний опыт (эмпиризм). Вторая стратегия приняла  за образец истинного знания математику, которая в 17 в. стала применяться  в исследовании природных явлений (Галилей, Кеплер). Путь математики, начинающей с очевидных и несомненных  истин, был признан наиболее отвечающим установке рационализма и, следовательно, общим методом познания.

Фундаментальное требование классического рационализма – достижение абсолютной и неизменной истины, обладающей универсальной общезначимостью  для любого нормального человеческого  ума. Это требование представлялось несовместимым со стратегией эмпиризма (опыт конечен и ненадежен, знание, полученное из опыта, может считаться  лишь вероятным и относительным). Поэтому версия рационализма, связанная со второй стратегией, постепенно стала определять собой рационалистическую установку в целом. Этим определяется смысл оппозиции «рационализм – эмпиризм», во многом определившей содержание дискуссий по научной методологии на протяжении почти трех столетий. Сторонников обеих стратегий объединяли культ разума и высочайшее доверие к возможностям науки, поэтому методологические споры сторонников Декарта и Локка можно рассматривать как проявление внутренних противоречий классического рационализма.

К характерным особенностям рационализма 17–18 вв. относятся: исключительно  высокая оценка дедукции как метода развертывания системы знаний из несомненных и очевидных оснований; «универсальная математика» (mathesis universalis) как идеал и образец всякой науки; отождествление логических и  причинно-следственных отношений, что  означало для рационализма тождество  структур бытия и мышления (ordo et connectio idearum est ас ordo et connectio rerum – порядок  и связь идей те же, что порядок  и связь вещей); уверенность в  том, что человек силой своего разума способен вывести умопостигаемую первопричину и источник бытия; гносеологический оптимизм – вера в то, что Разуму нигде не положены пределы и его  развитие в принципе бесконечно; высокая  оценка науки и ее роли в жизни  людей, в структуре культуры. Идеи рационализма играли чрезвычайно важную роль в формировании идеологии Просвещения, связавшей исторический прогресс с  развитием рациональных начал человеческого  бытия. Рассматривая бога как разумную первопричину мира, человеческую историю  – как последовательное действие этой первопричины, ведущее людей  от дикости и варварства к цивилизации  и нравственности, просветители выдвинули  программу социальных преобразований на основе общественного договора, реализуемого целенаправленными усилиями человечества, объединенного принципами разума.

Важнейшей и вместе с тем  труднейшей проблемой классического  рационализма явилось определение  фундаментальных и безусловных  оснований познания (Декарт таковыми полагал «врожденные идеи», Лейбниц  – предрасположения или задатки  мышления, Спиноза – интеллектуальные интуиции). Истинность этих оснований  гарантируется Богом, и потому «естественный  свет разума» (lumen naturale), освещающий путь к истине, возжигается и непрерывно поддерживается в душе человека создателем Вселенной. Однако дальнейшее развитие науки, усиливавшее тенденцию к  ее «секуляризации» и автономию  по отношению к метафизике, стимулировало  философский поиск новых версий рационализма. «Критическая философия» Канта стала попыткой объединить стратегию рационализма со стратегией эмпиризма: границы рационального  познания, по Канту, совпадают со сферой применимости научной методологии, миром явлений, «феноменов», но всеобщность  и универсальная истинность законов  математического естествознания гарантируется  априорностью чувственных созерцаний (интуиции) пространства и времени, а также категориальной структуры  рассудка. Однако Кант, отказываясь  от свойственного классическому  рационализму обращения к абсолюту как гаранту истинности фундаментальных  оснований и перенеся центр тяжести  на установку критицизма, тем самым  отказался и от метафизических претензий  рационализма, оставив за последним  исключительно методологические функции. «Трансцендентальный субъект», претендующий на истинное познание «вещей в себе», т.е. на выход за пределы рациональной науки в мир «ноуменов», неизбежно, считал Кант, сталкивается с разрушительными  антиномиями, с «диалектикой», уничтожающей научную значимость рационализма.

Пытаясь преодолеть кантовский дуализм миров трансцендентального  «Я» и «вещей в себе», Шеллинг  сформулировал концепцию тождества  духа и природы, имеющих общую  основу в абсолютном разуме. Эмпирическая наука, предметом которой выступают отдельные природные объекты и их отношения, занимает, согласно Шеллингу, подчиненное положение по отношению к натурфилософии, которая обращена к самому Абсолюту, к принципам, по которым он творит все свои конкретные формы. Натурфилософский рационализм вступил в конфликт с основными тенденциями современного ему естествознания (прежде всего с эмпиризмом) и был расценен большинством ученых как попытка реставрации спекулятивной метафизики и мистики.

В философии Гегеля рационализм  объединяется с диалектикой, которая  выступает как всеобщая логика самопознания разума, или абсолютной идеи, как  логика универсального мирового процесса и в то же время как фундаментальная  теория познания. Отождествление мышления и действительности (панлогизм) придало  гегелевскому рационализму характер умозрительной  натурфилософии, которая своим стилем и методологической направленностью  контрастировала с господствующим стилем науки, хотя диалектические идеи в 19 в. заметно перекликались с  методологической рефлексией над крупными научными результатами в биологии, физике, химии, космологии (что было отмечено К.Марксом и Ф.Энгельсом). В гегелевской философии классическая парадигма рационализма получила свое наиболее последовательное выражение, по сути исчерпав свои возможности. Дальнейшее развитие рационализма было связано  с попытками разрешения внутренних противоречий этой парадигмы, а также  реакцией на критику в ее адрес  со стороны тех мыслителей, которые  считали претензии разума на господство во всех сферах действительности, на роль универсального основания человеческой деятельности и исторического процесса безосновательными. Шопенгауэр, Ницше, Кьеркегор указали основные пути критики рационализма, впоследствии многократно пройденные и повторенные  философами 20 в. (экзистенциализм, «философия жизни», интуитивизм, прагматизм, фрейдизм и неофрейдизм и др.). Рационализм  критиковался прежде всего как мировоззренческая  и методологическая установка, как  модельный образец организации  общества и основных сфер человеческой практики, человеческого поведения, как совокупность соответствующих  идеалов и ценностей. В связи  с этим подверглись критике представления  о человеке как существе рациональном par excellence, о разумной необходимости, якобы направляющей действие исторических законов, о способности науки  достигать истинного и объективного знания. Гигантские общественные катастрофы 20 в. (мировые войны, истребление  народов, зашедшая в тупик нравственная эволюция человечества, опасность самоуничтожения  человечества, экологический коллапс) стали рассматриваться как следствия  претензий рационализма на доминантную  роль в мировой культуре (Хоркхаймер, Адорно), трактуемых как реализация изначально присущего человеку стремления к господству и власти. В глазах большинства критиков рационализм  есть лишь созданная определенной культурной традицией маска, за которой скрыта глубоко иррациональная человеческая природа.

Отвечая на вызов критики, современный рационализм противопоставляет  ей ряд контраргументов, в совокупности представляющих собой попытку удержать основные традиции европейской и  мировой культуры от грозящего им разложения. Так, критический рационализм (Поппер и др.) акцентирует внимание на способности разума преодолевать любые заблуждения и выступать  основой демократического, или «открытого, общества»; причину общественных катаклизмов  следует видеть не в пороках рационализма, а, напротив, в иррационализме, неизбежно  наступающем, когда разум отступает  со своих позиций и теряет активных сторонников. Неорационализм (Башляр и  др.) выступил за реформирование рационализма в духе требований современной науки  и техники (за счет интеграции фундаментальных  научных методов и изменения  основной стратегии научного познания в сторону понятийного конструирования  реальности, привлечения продуктивного  воображения, творческой интуиции, метафизических «инсайтов»); цель реформы – реинтеграция рационального мышления и культуротворческой активности человека. Некоторые технократические направления в социальной философии (Белл, Шельски, Гелбрейт и др.) связаны с попытками создания новой парадигмы рационализма, в которой принципы рациональности (в науке, технике, экономике, политике) сочетаются с гуманистическими, религиозными и эстетическими ориентирами человеческой деятельности.

Судьбы классической и  неклассических версий рационализма неразрывно связаны с исторической эволюцией  европейской (а через нее –  мировой, общечеловеческой) культуры. Современный кризис культуры, по всей вероятности подошедшей к переломному  моменту своей истории, серьезно затрагивает основания рационализма, критика которого часто приобретает  контркультурный характер. Поэтому  современный рационализм, отвечая  на вызов времени, эволюционирует к  большей адаптивности, ассимилирует диалогические формы взаимодействия культур, отказывается от чрезмерной жесткости  и априорности своих границ –  и вместе с тем настаивает на основополагающей роли рациональных начал человеческого  бытия.