Русская философия

Размышляя о русской философии  как о бесспорно неотъемлемой части мировой философской мысли, непременно задаешься вопросом: чем  была (и стала) она для европейской  науки, в чем ее своеобразие и  каковы особенности русской философии? Может быть, все труды, эссе и статьи наших мыслителей — не более чем  попытка адаптировать мысли великих  европейцев  под отечественную  действительность? И кем стали русские философы: болью, предупреждающей об опасности, или врачами, которые если не излечили, то хотя бы верно поставили диагноз?

К вечным вопросам — кто  мы? куда идем? что есть  наш мир? — русская философия добавила ещеодин, не вполне корректно звучащий для европейца, но принципиальный для нас: в чем сила, брат? И ответила на него так же, как и известный герой — сила в правде. В этом почти сошлись даже непримиримые противники: Чаадаев утверждал, что любовь к истине важнее  любви

к Отечеству, а Достоевский  — что правда выше России. Для практичного немца подобные утверждения не только кощунственны, но и нелепы, ибо правда может быть лишь чем-то полезным, не более. Для русских же философов «царство правды» стало некой Землей обетованной, но можно ли придти в него и каким путем?

О своеобразии  России и особом призвании ее народа впервые заговорил Петр Чаадаев в «Философических письмах», и ему ответили западники  и славянофилы,   представители двух непримиримых философских направлений. Первые, приверженцы позитивизма и рационализма, у которых было «две родины — Русь  и Европа», утверждали, что никакого «русского пути» нет, а

в «царство истины» нужно  следовать проторенным общеевропейским путем. Славянофилы же, настаивающие на особенности и самобытности российской истории, культуры, ментальности, замечали, что повторять ошибки запада ни к чему и выделяли Россию в особую категорию.

Понятие «русская идея» как  ответ и тем и  другим впервые  законченно сформулировал Достоевский  в «Дневниках писателя». Он определил его как идею православного «всеслужения» человечеству, нарек русский народ народом-богоносцем и противопоставил европейский социализм и анархизм российскому православию и патриотизму. «Русской идеей» пронизан последний роман Достоевского «Братья Карамазовы»/ в котором близкие писателю взгляды выражает его любимый герой — Алеша Карамазов. Поэтому неудивительно, что, высоко оценивая

Федора Михайловича как  писателя и психолога и считая его предтечей экзистенциализма, западные мыслители отвергают его  идеологию.

Однако русскую философию  всегда интересовали не только проблемы развития общества в целом, но и проблемы человека,  его устремлений, поиска смысла жизни. В философских романах Достоевского, Толстого, Чернышевского центральное внимание уделялось исканиям героев, их духовному возрождению и развитию. Антропоцентрист Соловьев, развивший понятие «русская идея», считал человека вершиной божественного творения и верил в его возрождение благодаря «истине во Христе». Экзистенциалист Бердяев, напротив, говорил о противоречивости и загадочности русской души, объясняя это конфликтом в ней рационального и иррационального, востока и запада. В ней же (душе) он видел корни русского коммунизма.

Еще одна характерная особенность  русской философии и ее существенное отличие от западной — некая особая «религиозность». Русские философы попытались  соединить идеи христианства с философскими идеями, чтобы получить универсальную формулу, с помощью которой можно было бы дать ответ на вечно актуальный вопрос: как жить дальше? Каким принципам следовать, чтобы приблизить «царство истины»?

Славянофилы и почвенники видели в православной вере особенность  русского народа и не сомневались, что  все, что препятствует  православию, препятствует и народному благоденствию. В отличие от них Герцен, Бакунин, а также революционеры-демократы видели в религии «узду для народа». Позже, в XX веке, религиозные философы мечтали, что когда-нибудь появится идея, которая сможет объединить церковь, народ и интеллигенцию (применительно к сегодняшнему дню можно было бы сказать — элиту). Религиозную окраску приобрел даже атеизм:

он превратился в «религию отрицания», религию без Бога.

уТаким образом, учитывая особенности русской философии, ее отличительные черты  и глубину

проблем, поднимаемых отечественными мыслителями, можно уверенно сказать, что русская философия стала  весьма самобытной и необыкновенно  интересной составляющей европейской  философской науки.