Софисты, Киники, Стоики

 Циники

Если бы мы могли перенестись  в Афины V в. до Р. Хр., то среди великолепных храмов и городских построек, среди нарядных в красивых людей мы бы увидели толпу нищенски одетых, крайне неопрятных юношей. Вначале нам бы показалось, что это просто бродяги без рода и племени.

Но, подойдя ближе и  всмотревшись в их лица, мы были бы поражены контрастом нищенского облаченья с  несомненной аристократичностью их лиц. Теперь мы бы пришли, вероятно, к  выводу, что это дети разорившихся аристократов, выброшенные роком  из богатых домов и вынужденные  вести бродячий образ жизни. Но и  тут бы мы вновь ошиблись, ибо  эти совсем еще юные люди принадлежали к древнегреческой философской  школе циников (или киников, как  их еще называли). По своему образу жизни, происхождению и проповедуемым  идеям сегодня бы мы их назвали  «хиппи». Итак, что же это была за философская школа, идеи которой  возобновились и нашли отражение  в массовом движении молодежи из зажиточных семейств Запада в 60-х годах XX столетия?

Основателем школы циников (киников) был философ Антисфен, родившийся в 444 г. до Р. Хр. в семье афинянина и фракийской рабыни. Увлекшись с молодости философией, он был сначала учеником Горгия, затем Сократа, а потом основал свою собственную философскую школу. Беседы со своими учениками он проводил в гимназии Киносарге (в переводе с греческого — белая собака). Именно от этого слова и происходило название его последователей — киники, позже трансформировавшееся в циники. Сам себя Антисфен называл «непородистым псом». Его последователи носили короткий плащ, одетый на голое тело, нищенскую суму и посох. В основе его философии лежал девиз: «Жить согласно природе». В контексте этого все достояния цивилизации рассматривались как противоречащие природе. Поэтому, по их мнению, счастьем является возвращение в мир природы. Философские идеи Антисфена продолжил его ученик, знаменитый Диоген Синопский (400—323 гг. до Р. Хр.). Для характеристики этой личности приведем такой пример: в конце своих дней он встретился случайно с Александром Македонским, который предложил ему выполнить любое его желание, на что философ попросил царя не загораживать от него солнце. Услышав такой ответ, полководец воскликнул: «Не будь я Александром, я хотел бы быть Диогеном!» Местом его обитания становится большая глиняная амфора, вошедшая в историю под названием «Диогеновой бочки». Острый ум Диогена в сочетании с экстравагантным поведением привлекал к нему тысячи людей. Особую популярность его идеи нашли в среде «золотой» молодежи того времени. Циники (от κύων - собака или от места Cynosarges) - считали себя истинными выразителями сократовской философии, хотя в действительности представляли собой сочетание сократических элементов с софистическими и элеатскими. Основатель кинической школы, Антисфен, был первоначально учеником софистов и лишь в зрелом возрасте стал последователем Сократа. Самый известный ученик Антисфена - Диоген из Синопа. Кинизм существовал до конца третьего века (приверженцами его были, например, Менедем и Менипп), когда он слился со стоицизмом. В учении К. замечается двойственное отношение как к науке, так к этике и религии. Они с пренебрежением относились к науке и утверждали, что истина в познании не выражает сущности вещей (Диоген Лаэртский говорит об Антисфене, что он даже грамотность считал излишней), но в то же время желали быть просветителями толпы и в знании видели сущность добродетели. В этике, наряду с индивидуалистическими тенденциями, встречаются космополитические; в религии К. повторяют элеатское учение о единобожии, которое трудно согласить с их взглядами на истину и познание. Противоположность принципов, защищаемых К., неизбежно должна была привести к смерти этой школы; лучшие ее тенденции перешли в стоицизм. Стоик Зенон является преемником К. Кратеса. Поводом к возникновению кинизма, т. е. одностороннего понимания Сократа, послужила двойственность в учения Сократа о добродетели. Видя в свободе человеческого духа высший принцип этики, а в добродетели - средство к достижению свободы, Сократ свободу понимал, с одной стороны, как освобождение от страстей, с другой - как подчинение страстей разуму; поэтому он вовсе не отрицал момента наслаждения и требовал лишь αυταρκέιαν, самообладания. К. настаивают исключительно на первом моменте учения Сократа, утверждая, что только добродетель есть благо, а все остальное - зло. Вследствие этого К. не могли ценить, как Сократ, знание; они считали вредными не только науки, не имеющие отношение к добродетели (например,логику и физику), но даже и искусство и вообще знание, ибо занятие ими отвлекает от важнейшего - от работы над самим собой. Пренебрежение к науке К. обосновывали номиналистической теорией познания, на которой очевидно влияние софиста Горгия. Необходимо, говорит Антисфен, определить понятие вещи; но каждая вещь, в отличие от всякой другой, имеет лишь ей одной свойственные предикаты; поэтому нельзя ее определять общими понятиями и ни одно определение не достигает цели; предмет может быть обозначен только именем, субъектом, который не способен стать предикатом: все реальное - индивидуально; общие понятия выражают не сущность вещей, а мысли людей о них. "Людей, - говорит Антисфен, - я вижу, а человечества не вижу". Из этой теории об именах и понятиях К. заключают, что "нельзя себе противоречить". Отказавшись, таким образом, от всякой теории, К. ограничивают область знания практикой: знание имеет целью сделать человека добродетельным и вместе с тем счастливым. Счастье и добродетель суть тожественные понятия, ибо не может быть счастья без добродетели, а добродетель всегда ведет к счастью; единственное зло - порочность; что не относится ни к добродетели, ни к порочности, то для человека безразлично; внешние блага - богатство, почести и т. д. - дело случая и не имеет значения; для счастья они не нужны, а без добродетели они даже вредны. Самое вредное и тщетное - это наслаждение, считаемое обыкновенно людьми за нечто особенно ценное. Антисфен говорит, что он "охотнее сумасшествовал бы, чем наслаждался". Труд и бедствия - блага, ибо они освобождают человека от подчинения внешним условиям и от страстей. Только тот вид наслаждения, который проистекает от работы и не сопряжен с угрызениями совести, признается Антисфеном. Итак, счастлив только тот, кто равнодушен к бедности и богатству, к почестям или позору, к работе или наслаждению, к жизни или смерти. По своему существу добродетель состоит в знании - не теоретическом, а жизненном, т. е. понимании. Добродетель едина; она может быть приобретена путем обучения и не может быть утрачена. Приобрети знание, т. е. достигнуть добродетели, значит сделаться мудрецом. Противоположность мудреца и бессмысленной толпы служит неиссякаемым источником рассуждений и описаний К., в чем стоики им усердно подражали. К. считали своей обязанностью служить поучительным примером для толпы, причем образ жизни их, наряду с удивительными чертами бескорыстия и свободы духа, представлял отвратительные черты бесстыдства и отсутствия эстетики. Из числа их правил, определявших образ жизни, достаточно привести одно: "можно употреблять в пищу все съедобное, не исключая и человеческого мяса". Семью К. должны были отрицать, как налагающую узы на свободу мудреца. Так как мудрец не может стать рабом, даже будучи проданным в рабство, то разницы между свободным и рабом для К. не существует: тем не менее им должно быть поставлено в заслугу, что они первые признали рабство неестественным состоянием (стоики в этом отношении лишь развили дальше учение К.). К государству К. также относились, как к чему-то безразличному; мудрец-киник выше государственных ограничений. Они не признавали и уз отечества. Космополитизм К. проистекал из их индивидуализма и основывался не столько на идее равенства всех, сколько на самодовлении мудреца. В этом отношении стоики представляют действительный шаг вперед. К народной религии, с ее многобожием и человекообразностью богов, К. относились отрицательно, являясь в этом преемниками элеатского монотеизма. Единственный род служения Божеству, признаваемый К., это - добродетель. Молитва не имеет разумного основания: мудрец не станет просить ничего противного добродетели, а обладая добродетелью, он обладает и всем, необходимым для него. Над мистериями греков К. смеялись, но в то же время старались аллегорически истолковать мифы, влагая в них нравственный смысл. В противоречии с учением К. стоит их стремление к образованию толпы (слова Антисфена, что он, подобно врачу, необходим для больных, а не для здоровых).

Акме высшая точка

Софисты

Первонач. в Др. Греции С. назыв. мудрого, искусного в какой-либо делах человека. После греко-перс. войн, в период расцвета афинской демократии, С. стали назыв. себя появивш. в Афинах платные преподават. философии, математики, мифологии, поэтики, этики, политики и др. наук и искусств, а в особен. ораторск. ис-ва риторики. С. в большинстве были греки-чужестранцы (неафиняне), приезж. в Афины ради доходов, которые приносила преподават. деятельность, а иногда и по др. (в частн., дипломатич.) делам.

«5 есть 2+3. Два — число  четное, три — нечетное, выходит, что пять — число и четное и  нечетное».

«Знаешь ли ты, о чем я  хочу тебя спросить?» — «Нет». —  «Знаешь ли ты, что добродетель  есть добро?» — «Знаю». — «Об  этом я и хотел тебя спросить. А ты, выходит, не знаешь то, что знаешь».

«Лекарство, принимаемое  больным, есть добро. Чем больше делать добра, тем лучше. Значит, лекарств нужно  принимать как можно больше». Прочитав эти изречения, может, у  вас, дорогие читатели, сложиться  впечатление, что это слова душевнобольного  человека, иначе говоря, бессмыслица. А между тем, они принадлежат  крупнейшему древнегреческому философу Протагору (480—410 гг. до Р. Хр.), представителю школы софистов. В переводе с греческого это слово обозначает «хитрость, умышление». И действительно, рожденная из недр риторики школа софистов приобрела со временем весьма странные философские концепции. Одним из первых ее представителей был Горгий (483—375 гг. до Р. Хр.).

Сейчас людей, проповедующих  то, что говорили софисты, могут поместить  в психиатрическую больницу с  соответствующим диагнозом —  резонерство. Приведем определение, которое  дал резонерству крупнейший психиатр бывшего СССР, профессор В. А. Гиляровский: «Характерное расстройство мышления представляет резонерство. Так обозначают случаи, когда высказывания больного не наполнены  содержанием, а представляют пустые рассуждения, не приводящие к какой-либо цели. Предметом рассуждения служат какие-нибудь незначительные факты, совершенно не заслуживающие внимания. Мышление в силу этого оказывается совершено  бесплодным. Бесконечные и бессодержательные  рассуждения не приводят к цели. Все высказывания таких больных  построены правильно, но лишены конкретного  смысла».  

Просветит. деятельность С. внесла в  умств. жизнь Греции мн. нового: критику политич. этич. и религ. устоев др.-греч. общества и государство; критику сложивш. к этому времени философских учений, что было связано с внесен. софистами принципами релятивизма (Протагор) и скептицизма (Горгий); выделение в философии на первое место вопросов этики, политики и теории познания; идеи субъек-тивизма и индивидуализма. Среди С. были сторонники рабовлад. демократии (Протагор и др.) и ее противники (Критий, Калликл). Были и противники рабства (Алкидам). Протагор в своем релятивизме и субъективизме («человек есть мера всех вещей») пытался опереться на учение Гераклита о непрерыв. движении и измен. всех вещей и признавал существ. «текучей материи». Горгий, используя аргументацию враждеб. Гераклиту элейской школы, вообще отрицал возможность знания. К элеатам был, по- видимому, близок Антифонт. Гиппий и Антифонт известны своими исследов. в обл. математики, Протагор и Продик — в обл. грамматики. Софистика, начавш. с просветит. деятельности старшего поколения С., довольно быстро, особенно у мн. ее менее значит. представителей (Евтидем), выродилась в искусство защищ. и опроверг. в речах и споре любые положения. С. стали назыв. человека, «торгующ. мнимой мудростью». В 4 в. до н.э. приемы софистики нашли широкое примен. в рассужд. представит. мегарской и кинич. школ. Во 2 — 5 вв. н.э. С. назыв. себя ораторы, получ. спец. подготовку в греч. риторич. школах, поклонники древ. греч. культуры, создавшие лит. жанр публич. речей, произносимых главным образом в целях показа искусства речи. Различ. «вторую софистику» 2 в., связанную с общественно- литер. теч., получившим назв. «греч. возрождения» (предшественники второй софистики — Дион Хрисостом, Элий Аристид и др.), и «позднюю софистику» 4 — 5 вв. (Фемистий, Либаний и др.). 

В широком смысле принято  говорить о трех эпохах софистики:

Классическая или древняя (древнегреческая) софистика (V — 1-я половина IV веков до н. э.), в которой принято различать:

старших софистов, их акме приходилось на 2-ю половину 5 в. до н. э. (наиболее известны Протагор Абдерский, Горгий из Леонтин, Гиппий из Элиды, Продик Кеосский, Антифонт, Критий Афинский).

младших софистов, их акме приходилось на 1-ю половину 4 в. до н. э. (наиболее известны Ликофрон,Алкидамант, Фрасимах).

Вторая или новая софистика (2 — нач. 3 в. н. э.). Основные представители — Лукиан Самосатский, Флавий Филострат и другие.

Третья или поздняя софистика (4 в. н. э.). Основные представители — Либаний, Юлиан Отступник.

Вторая и третья софистики  назывались так лишь по аналогии с  классической софистикой и представляли собой подражательные литературные течения, стремившиеся реставрировать идеи и стиль классических софистов.

Стоики

Самой популярной философской  школой Древней Греции, а затем  и Рима была школа стоиков. Свое название она ведет от Стоа Пойкиле — расписного портика, крытой колоннады, располагавшейся вблизи рыночной площади Афин, где собирались последователи этой школы послушать своих учителей. Основателем этого направления был Зенон (346-264 гг. до Р. Хр.). Родившись в городе Китии (остров Кипр) в семье купца, он с ранних лет начал заниматься торговлей. Однажды одна из очередных сделок оказалась неудачной, и Зенон остался в Афинах. Именно там он впервые близко познакомился с философами и их трудами. Пытаясь найти себя, он примыкает вначале к циникам, а затем в 300 г. создает свое направление в философии. Идеалом для стоиков становится сверхчеловек — мудрец, который сам в себе содержит божественное, слившись с космическим Логосом. В понятии стоиков бог — это как бы космический творческий огонь, содержащий в себе все образовательные начала, из которых создается весь окружающий мир. Космос при этом представляется как бы одушевленным. Цель человека — освободиться от всех привязанностей, отказаться от семьи, друзей, желаний. У него должны отсутствовать радости, переживания, страх и любовь. «Ваше счастье — не нуждаться в счастье», — провозглашают стоики. Философская концепция стоиков, построенная на собственном Я, привлекала гордых греков и амбициозных римлян. Идеи философов XX в., проповедующих о коммунистическом рае, заимствованы у стоиков. Впервые подобная утопия была выдвинута Зеноном, который говорил, что союз людей должен быть подобен «пасущемуся на общем пастбище стаду, согласно общему закону». При этом стоит отметить, что стоиков отличала высокая нравственность и образованность, ибо без этого не мог состояться мудрец. Их идеи, как уже отмечалось, живут и сегодня, ибо любой человек, возвышающий себя, вне зависимости от занимаемого положения — будь-то император или бедняк-гордец, презирающий других, есть стоик. Большую распространенность стоицизм получил в религиозных кругах. Именно стоики становились инквизиторами и основателями монашеских орденов, именно они являли пример религиозного фанатизма (самого страшного из всех существующих!), именно стоики отправлялись в крестовые походы, истребляя инакомыслящих, и, наконец, именно они выдвинули догмат о спасении с помощью собственных добрых дел.

Про Сократа

Однажды знаменитый греческий философ Сократ (469-399 гг. до н.э.) встретил на улице знакомого, и тот ему говорит:    
 
- Сократ, знаешь, что я только что услышал об одном из твоих учеников?   
- Погоди, прежде, чем ты мне это расскажешь, я хочу провести небольшой экзамен, который называется "Испытание тройным фильтром".   
- Тройнным фильтром? 
- Да, - продолжил Сократ. - Прежде, чем ты мне расскажешь что-либо о моем ученике, было бы неплохо, чтобы ты минутку подумал и профильтровал то, что ты собираешься мне рассказать. Первый фильтр - на Правдивость. Ты абсолютно уверен, что то, что ты собираешься мне рассказать, является абсолютной правдой?    
- Нет, Сократ, я услышал об этом от одного знакомого и решил...    
- Значит, - сказал Сократ, - ты точно не знаешь, правда это или нет. Тогда давай применим второй фильтр - на Добродетель. То, что ты собираешься мне сказать о моем ученике, - это что нибудь хорошее?    
- Нет, как раз наоборот...    
- Итак, - говорит Сократ, - ты хочешь мне сказать о нем что-то плохое, но ты не уверен, правда ли это. Однако, ты по прежнему можешь пройти испытание и сообщить мне эту информацию, если она пройдет через третий фильтр - на Полезность. Принесет ли мне то, что ты собираешься рассказать, какую-либо пользу?    
- Скорее всего, нет...   
- Таким образом, - подвел итог Сократ, - если ты собираешься рассказать мне что-то отрицательное, неправдивое и бесполезное о моем ученике, то зачем это рассказывать вообще?    
- Да, Сократ, как всегда ты абсолютно прав.    
 
Именно поэтому Сократа считали великим философом и премного за это уважали.   
 
Также это объясняет тот факт, что Сократ так и не узнал, что его ученик Платон переспал с его женой Ксантиппой.   

С первой женой ему не повезло, но он никогда  не делал из этого трагедии, а  наоборот, извлекал, как знания из урока, только пользу. Его первой женой  была Ксентиппа. «Самая сварливая женщина Афин», — так о ней отзывался сам Сократ. Имя Ксантиппы стало нарицательным у афинян, для обозначения сварливой, вечно чем-то недовольной жены. В их семье было три сына – старший Лампрок и двое младших – Софроникс и Менексен. Однажды Ксантиппа сперва отругала Сократа, и тут же окатила водой, на что Сократ промолвил: «Так я и говорил, у Ксантиппы сначала гром, а потом дождь».Алкивиад, его давний приятель твердил ему, что ругань Ксантиппы невыносима. Сократ спокойно ответил: «А я к ней привык, как вечному скрипу колеса. Переносишь ведь ты гусиный гогот?» — «Но от гусей я получаю яйца и птенцов к столу», — сказал Алкивиад. «А Ксентиппа рожает мне детей», —ответил Сократ. И это отголоски, можно сказать, приватных бесед Сократа, а для наследия, как бы официально, он оставил своё заключение: «Живя с этой женщиной, я научился сохранять самообладание, побеждать в диспуте, в симпозиуме, в бою!»Жизнь с ней, имела много негативных моментов, и он принимал их, как отработку своего терпения, самообладания, выдержки, уравновешенности. То есть извлекал максимальную пользу для себя, и не только. Подобным поведением он не давал бури разгуляться, и буря, не найдя продолжения и поддержку, теряла свою силу. А представьте себе, если бы он уподобился бы ей, дал волю гневу, или ругани, истерики, что из этого бы получилось? Явно ничего хорошего. А так, Ксантиппа выпустив пар успокаивалась, а Сократ становился сильнее во владении собой. Разве это не мудрость?