Специфика философского знания. Общие черты философии востока и запада

Уже древнегреческие мыслители  указывали на два источника философского знания. Важно подчеркнуть, что они  отнюдь не исключают, а дополняют  друг друга. Один из них назвал Аристотель, другой — Сократ.

Все наше знание, считал Аристотель, а философское знание в особенности, обязано своим происхождением счастливой способности человека удивляться. Чем  богаче, сложней духовный мир личности, тем сильней развита у нее  эта способность искренне, естественно  переживать радостное волнение от встречи  с еще не познанным, не разгаданным. Аристотель выразил оптимистический, рационалистический «дух Афин» — убежденность, глубокую веру человека в собственные силы, в разумность мира и в возможность его познания.

Способность удивляться (любознательность) — драгоценное свойство человека, наполняющее его жизнь высоким  смыслом, ожиданием все больших  и больших радостей от свободной  игры ума, сближающее мыслящего человека с Богом. (Бог, но Аристотелю, есть абсолютный, все знающий философ.)

Так же, как здоровому, физически  развитому человеку приятна игра мускулов, так и человеку умственно, нравственно развитому приятна  и даже жизненно необходима постоянная, непрерывная работа мысли. «Мыслю, следовательно, существую», — писал великий философ  и ученый Р. Декарт (XVII в.). Об интеллектуальном наслаждении как высшем благе, не сравнимом ни с какими другими благами мира, говорили по-своему Б. Спиноза и Г. Гегель, К. Маркс и А. Эйнштейн. Маркс добавлял: духовно богатый человек — всегда нуждающийся человек, ибо он всегда жаждет эти богатства умножить. А. Эйнштейн считал, что самой большой и удивительной загадкой мира является то, что он постижим разумом, познаваем.

Но человек не только познает  мир. Он живет в нем. Человеческое отношение к миру (и к себе самому) есть переживание, а самым глубоким и сильным из них является переживание  времени, т. е. конечности собственного бытия, переживание неизбежности смерти. Именно смерть называет Сократ (V в. до н.э.) вдохновляющим гением философии. Только человек (даже когда он молод и здоров) знает о неизбежности собственной смерти, и это знание заставляет его думать о смысле жизни, и это и есть философствование.

Все это придает философскому сознанию трагическую и возвышенную  тональность. Это особенно ярко выражено в восточной философии. Но и оптимистическая  философия рассчитана на мужественное принятие истины, на полный отказ от иллюзий. Вот почему чисто рационалистический, просветительский взгляд на философию  как на удовлетворение частной человеческой любознательности явно недостаточен. Он должен быть дополнен: философия  — это «ответ» человека на вызов  судьбы, поставившей его — смертное, но единственное в мире мыслящее существо — в положение *один на один» с  бесконечной, безразличной по отношению  к нему Вселенной.

Чисто интеллектуальный источник философской мудрости не просто дополняется, но вдохновляется смысложизненным, ценностным нравственным побуждением. По мнению Канта, в соотношении теоретического и практического разума первенство принадлежит последнему.

Говоря о специфике  и характере философского знания, нельзя обойти понятия социального  и духовного опыта, потому что  все наше знание (не только знание философское) имеет в конечном счете один универсальный источник — человеческий опыт. Но опыт, на который опирается философия, особого рода. Он отнюдь не есть ни непосредственная действительность, которая составляет материал для повседневной работы наших чувств, ни наблюдение, ни эксперимент ученого (естествоиспытателя). Никакая эмпирия, никакой эксперимент не могут 01М1 по себе служить основой для всеохватывающих, предельно широких обобщений, что нередко истолковывается (скептицизмом, позитивизмом) как аргумент против самой возможности объективного, достоверного философского знания, которое низводится тем самым на уровень только субъективных, не общезначимых мнений и предложений.

Не спасает положение  и другой (тоже позитивистский) взгляд на философское знание как на простое  «обобщение» опытной науки. Во-первых, такой взгляд неверен по чисто  историческим соображениям, так как  философия намного старше науки (античная и средневековая философия  не могла обобщать науку, которой  тогда еще не было). Во-вторых, если бы философия могла только что-то обобщать, она не несла бы в себе нового знания. Ценность ее в культуре, в жизненном мире людей была бы минимальной. В действительности же философия не отстает от науки, а  опережает ее. Как это возможно?

Ответить на этот вопрос — значит ответить и на вопрос, как  возможно знание о всеобщем. Эмпирический опыт такое знание дать не может: сбор, и накопление фактов всегда оставит процесс неполным, незавершенным. Но есть и другой путь — диалектический. Он возможен потому, что в мире есть история, развитие — движение от простого к сложному, от низшего к высшему. Познавая высшие, развившиеся формы (структурные образования), диалектический разум познает тем самым общую логику, общие законы движения, присущие не только самой этой форме, но и формам, ей предшествовавшим. Высшее есть в то же время и общее. Законы, действующие на самом высоком уровне эволюции, являются общими для всей эволюции и всего охваченного ею мира в целом.

Самая высшая в мире реальность — это человек и мир человека: социальный и духовный. В нем диалектика жизни достигла самого глубокого  и полного выражения. Законы этого  мира — ключ ко всей диалектике действительности. Это и дает философии как человекознанию право быть категориальным, всеобщим методологическим орудием познания, освоения, постижения всей бесконечной Вселенной, всех ее возможных форм и перевоплощений. Категории философии — это «узелки на память», оставляемые в наследство новым поколениям их предшественниками. В них сжат и сконцентрирован весь исторический опыт человечества, зашифрован социогенетический код культуры. Только на этой основе возникает, работает человеческая мысль, в том числе и мысль философская.