Учение Гоббса о происхождении и сущности государства

В-четвертых, монарх не может расходиться во мнениях с самим собой по мотивам зависти или своекорыстия, собрание же может, причем так резко, что дело может дойти до гражданской войны.

В-пятых, при монархии имеется следующее неудобство, а именно что какой-нибудь подданный может быть властью одного человека лишен всего своего имущества в интересах обогащения какого-либо фаворита или льстеца. Однако то же самое может случиться и там, где верховная власть принадлежит собранию, - власть такого собрания одинакова с властью монархов; члены такого собрания могут поддаться дурным советам и быть введенными в соблазн ораторами, как монарх льстецами, и взаимной лестью они взаимно могут поощрять корыстолюбие и честолюбие друг друга. Между тем как монархи имеют немного фаворитов и могут покровительствовать только своим родственникам, фавориты собрания многочисленны, а родственников у членов собрания значительно больше, чем у любого монарха. Кроме того, нет такого фаворита монарха, который не был бы в одинаковой мере способен как помогать своим друзьям, так и вредить своим врагам, ораторы же, т. е. фавориты верховного собрания, хотя и имеют большую власть вредить, обладают очень малой властью спасать для обвинения требуется меньше красноречия, чем для оправдания, и осуждение нам представляется более сообразным с принципом правосудия, чем оправдание.

В-шестых, одним из неудобств монархии является то обстоятельство, что верховная власть в ней может достаться по наследству несовершеннолетнему или такому, кто не может различать добро и зло, и неудобство состоит в том, что его власть должна быть передана в руки другого человека или собрания людей, которые в качестве кураторов или регентов должны управлять по его праву и от его имени. Однако сказать, что предоставление права на осуществление верховной власти одному человеку или собранию людей есть неудобство,- значит сказать, что всякое правительство есть большее неудобство, чем хаос и гражданская война. Поэтому единственная опасность, которая в данном случае грозит,- это борьба соперников, претендующих на такую почетную и выгодную должность. Но чтобы убедиться в том, что это неудобство возникает не от формы правления, называемой нами монархией, надо принять во внимание, что предшествовавший монарх должен был уже наметить опекуна своего несовершеннолетнего преемника или ясно выраженными словами завещания, или молчаливой санкцией принятого в таких случаях обычая. Поэтому это неудобство (если такое возникнет) должно быть приписано не монархии, а честолюбию и несправедливости подданных, что присуще всем родам правления, где народ недостаточно просвещен насчет своих обязанностей и прав верховной власти. Если же предположить, что предшествовавший монарх не оставил никаких указаний насчет опекунства, то ясное правило на этот счет дано естественным законом, а именно что опекунство должно быть предоставлено тому, кто, естественно, наиболее заинтересован в сохранении власти несовершеннолетнего и не может извлечь никакой выгоды для себя из его смерти или ограничения его власти. В самом деле, так как мы видим, что всякий человек по природе ищет своей выгоды и повышения, то передача несовершеннолетнего во власть людей, которые могут возвыситься благодаря его гибели или уменьшению его прав, не опекунство, а предательство. Таким образом, предусмотрены всякие меры для предупреждения обоснованных ссор из-за того, кому править государством в случае восшествия на престол малолетнего наследника, и если в этом случае все же возникают споры, нарушающие общественный мир, то это должно быть приписано не монархической форме правления, а честолюбию подданных и незнанию ими своих обязанностей. С другой стороны, всякое большое государство, в котором верховная власть принадлежит обширному собранию, находится в отношении решения вопросов войны и мира и составления законов в таком же положении, как если бы верховная власть находилась в руках малолетнего. Ибо, подобно тому как малолетний лишен способности самостоятельного суждения, чтобы отклонить данный ему совет, и поэтому вынужден принять совет тех или того, попечению кого он поручен, точно так же и собрание лишено свободы отклонить совет, данный его большинством, независимо от того, является ли этот совет хорошим или плохим. И подобно тому как малолетний нуждается в опекуне или покровителе, хранителе его личности и власти, точно так же и верховное собрание в больших государствах в момент больших опасностей и смут нуждается в custodes libertatis, т. е. в диктаторах или хранителях их власти . Последние являются, собственно говоря, временными монархами, так как верховное собрание передает им всю полноту своей власти на время, причем случаи узурпации власти (по истечении установленного срока) со стороны таких диктаторов бывали чаще, чем случаи узурпации власти малолетних королей со стороны протекторов, регентов или каких-либо других опекунов.

2.2 Определение монархии и других форм государственной власти.

По Гоббсу имеется три формы государственной власти: монархия, где носителем верховной власти является один человек; или демократия, где носителем верховной власти является общее собрание всех граждан; или аристократия, где верховная власть принадлежит собранию определенных лиц назначенных либо так или иначе выделенных из остальной массы, однако тот, кто будет обозревать отдельные государства, бывших и существующие ныне на свете, нелегко, может быть, сумеет свести соответствующие формы правления к нашим трем и будет склонен думать, что имеются и другие формы, представляющие собой смесь из этих трех, например выборные королевства, в которых верховная власть дана королям лишь на определенный срок, или королевства, в которых короли имеют ограниченную власть, каковые формы правления большинством писателей тем не менее именуются монархией. Точно так же если какое-нибудь народное или аристократическое государство, покорив неприятельскую страну, управляет ею при посредстве президента, наместника или какого-нибудь другого должностного лица, то на первый взгляд может, пожалуй, показаться, будто такая страна управляется демократически или аристократически. Однако это не так. Ибо выборные короли не суверены, а министры суверена; точно так же и короли с ограниченной властью не суверены, а лишь министры тех, кто обладает верховной властью. А провинции, находящиеся в подчинении демократических или аристократических государств, управляются не демократически или аристократически, а монархически.

И в отношении выборного короля надо, во-первых, заметить следующее. Если король, власть которого ограничена его жизнью, как это имеет место в настоящее время во многих местах христианского мира, или ограничена несколькими годами или месяцами, как власть диктатора у римлян,- если такой король имеет право назначить себе преемника, то он уже не выборный король, а наследственный. Если же у него нет власти выбрать себе наследника, тогда имеется какой-нибудь другой человек или известное собрание, которое после его смерти может выбрать другого, иначе же государство умирает и распадается со смертью этого короля и возвращается к состоянию войны. Если известно, следовательно, кто именно имеет власть назначить нового суверена после смерти выборного короля, то известно также, кто именно является раньше носителем верховной власти, ибо никто не имеет права отдавать то, чем он не может по праву владеть и чего он не может правомерно удержать за собой, если сочтет это для себя целесообразным. Если же нет никого, кто бы мог назначить преемника после смерти первого выборного короля, тогда последний имеет право, больше того, обязывается естественным законом назначить себе преемника, с тем чтобы удержать тех, кто вверил ему власть, от возвращения к бедственному состоянию гражданской войны. Следовательно, такой король после избрания стал абсолютным сувереном.

Во-вторых, король, власть которого ограничена, не выше того или тех, кто имеет право ограничить эту власть, а тот, кто не выше кого-либо другого, не является верховным, т. е. не является сувереном. Верховная власть поэтому всегда была в руках того собрания, которое имело право ограничить короля, и, следовательно, формой правления в данном случае является не монархия, а демократия иди аристократия, как это мы видим в древней Спарте, где цари имели привилегию командовать своей армией, но верховная власть принадлежала эфорам.

В-третьих, к тому же, когда римский народ управлял Иудеей (к примеру) при посредстве наместника. Иудея не была, однако, в силу этого демократией, ибо иудеи не управлялись собранием, в котором кто-нибудь из них имел право участвовать; не была она также и аристократией, ибо иудеи не управлялись собранием, куда кто-нибудь из них мог войти путем избрания. Иудея управлялась лицом, которое хотя и было в отношении народа Рима народным собранием или демократией, однако в отношении народа Иудеи, не имеющего права участвовать в правлении, было монархом. Ибо если там, где народ управляется собранием, избранным им самим из своей же среды, образ правления называется демократией или аристократией, то там, где народ управляется собранием, которого народ не избирал, мы имеем монархию - не власть одного человека над другим, а власть одного народа над другим

Нет такой совершенной формы правления, при которой право определения порядка наследования не принадлежало бы царствующему суверену. Ибо если это право принадлежит какому-нибудь отдельному человеку или частному собранию, то оно принадлежит подданному и может быть присвоено сувереном по его желанию. Следовательно, указанное право в данном случае принадлежит суверену. Если же право определения наследника предоставлено не особому человеку, а новым выборам, то это означает распад государства, и указанное право будет принадлежать тому, кто присвоит его себе силой, что противоречит намерению первых основателей государства, желавших создать этим не временную, а вечную гарантию безопасности. При демократии все собрание не может умереть, поскольку не вымерла управляемая им людская масса. Вот почему при этой форме правления вопросы о праве наследования не могут иметь места.  Когда при аристократии умирает кто-нибудь из членов верховного собрания, то право избрания другого принадлежит собранию как суверену, которому принадлежит право избрания своих советников и чиновников. Ибо то, что делает представитель в качестве уполномоченного, делает каждый из его подданных как доверитель. И хотя верховное собрание может предоставить другим право избрания новых людей для пополнения его корпуса, однако эти выборы совершаются на основании полномочий, данных верховным собранием, и последним это право может быть взято назад (если бы народ этого потребовал).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Итак, можно сделать вывод, о том, что учение Гоббса отражало интересы утверждающейся буржуазии, буржуазные представления о человеке (в отличие от феодально-религиозных) как о прирожденном эгоисте, индивидуалисте, когда каждый ищет для себя добро, избегая зло. Гоббс и его индивидуалистический подход к государству были знаменем борьбы с феодальной сословностью, корпоративностью, он подчеркивал принципиальное равенство людей как частей природы, отрицал религиозные концепции происхождения государственной власти.

Гоббс разработал рационалистическую концепцию происхождения и сущности государства. И это мы доказываем рассмотренными выше вопросами. Опираясь на идеи естественного права, он модернизировал понятие «общественный договор» как конкретный источник государственной организации людей. Естественному праву он противопоставил естественный закон, понимаемый как найденное разумом общее правило, запрещающее любому человеку делать пагубное для его жизни. Главный признак гражданского, государственного состояния – это наличие суверенной и обязательной для всех власти. Она утверждается путем общественного договора, заключенного между всеми индивидуумами, становящимися в результате гражданами.

Гоббс отмечал, что существует два основных состояния общества: естественное негосударственное (здесь царит несвобода, вражда, ненависть, страх) и государственное , гражданское. Совершенствование человеческой природы, общества происходит только при государственной организации. Гоббс рассматривает государство в виде искусственного механизма, итога человеческого творчества, состоящей из систем и элементов. Человек важнейший элемент этой системы. Сохранение человека и государства возможно при соблюдении «естественных законов» (стремление к жизни и самосохранению). Для утверждения этих законов, преодоления страстей и эгоизма необходим общественный договор, устанавливающий государственную власть.

Гоббс практически отождествляет юридические законы общества и естественные, т.е. моральные принципы.

Итак по Гоббсу государство – прежде всего институт, реализующий разумность человеческой природы, поэтому дело власти – приказывать, а гражданина – подчиняться и исполнять законы. Государственная власть становится самосущей ценностью, свободной от любых посягательств по ее ограничению, ослаблению. В то же время Гоббс ставит и актуальную  проблему политики – политическое отчуждение, ибо государство возникает в процессе отчуждения значительной части принадлежащих людям естественных прав и свобод.

В качестве суверена власти Гоббс видит и монарха, и коллективный орган (собрание), «суверен является законодателем… и он сам не подчинен гражданским законам». Политическими идеалами Гоббса осталась монархия, сильная централизованная власть, он не разделял мнение о закономерности разделения властей в государстве. Детально определяя направления деятельности власти Гоббс подчеркивал, что главной задачей государства является «обеспечения блага народа». Цель государства – «обеспечение безопасности», ибо до появления государства в обществе царила «война всех против всех».

Государство по Гоббсу есть результат человеческого творчества и главное условие культурного развития народа, ибо вне государства господство страстей, война, страх, варварство, невежество, дикость: «в государстве господство разума. Мир, безопасность, богатство, благоразумие, взаимопомощь, утонченность, науки, доброжелательство».

В современной политической теории принято считать, что ряд положений Гоббса о государстве является основой будущих авторитарных теорий власти, что вызывало острую критику еще в XVII – XVIII вв.

Хотя основной труд Гоббса «Левиафан» (1651) написан уже после английской революции, мыслитель по-прежнему остается сторонником монархии – «при монархии король есть народ». В типологии лучших форм правления он выделяет три вида: монархия, демократия. Аристократия. Пропагандируя буржуазно-демократические ценности, Гоббс тем не менее видел слабость демократии в непрофессионализме, эгоизме толпы, неосведомленности большинства, в неустойчивости законов , в борьбе партии (которые рассматривал, как источник смуты и войн).

 

 

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Агафонов В.П., Казаков Д.Ф., Рачинский Д.Д. Философия. М.: МСХА, 2003. – 718 с.

2. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для ВУЗов. - М.: ТЕИС, 2003. - 504 с.

3. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия. М.: Проспект, 2000. – 648 с.

4. Гоббс Т. Избранные произведения: в 2 т. – М., 1964. Т. 1. – 448 с.

5. Философский энциклопедический словарь./Редкол.: С.С. Аверинцев и др. - 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 2002. - 814 с.