Жизнь и бессмертие как философская категория

 

Содержание

 

 

 

Введение

 

Актуальность темы исследования. В жизни каждого человека рано или поздно наступает момент, когда он задается вопросом о конечности своего индивидуального существования.

Человек - единственное существо, которое осознает свою смертность и может делать ее предметом размышления. Но неизбежность собственной смерти воспринимается человеком отнюдь не как отвлеченная истина, а вызывает сильнейшее эмоциональное потрясение, затрагивает самые глубины его внутреннего мира.

Первой реакцией, следующей за осознанием своей смертности, может быть чувство безнадежности и растерянности, даже панической. Преодолевая это чувство, человек, однако, всю оставшуюся жизнь существует, отягощенный знанием о грядущей собственной смерти; более того, это знание, хотя в большинстве жизненных ситуаций оно таится в скрытых глубинах сознания, становится тем не менее основополагающим в последующем духовном развитии человека. Наличием такого знания в духовном опыте человека в значительной степени и объясняется острота, с которой перед ним встает вопрос о смысле и цели жизни.

Цель работы – рассмотреть жизнь, смерть и бессмертие как философские категории.

Задачи:

• рассмотреть вопросы жизни, ее смысла и ценности;
• изучить вопросы, связанные со смертью;
• рассмотреть связь смертности и бессмертия.

Структура работы состоит из введения, трех разделов, заключения и списка использованной литературы.

 

1. Жизнь

 

1.1. Сущностные  характеристики жизни

 

Жизнь — способ существования живого (организмов, животных, человека), выражающийся как минимум в обмене веществом-энергией с окружающей средой и размножении (воспроизведении себе подобных). У живых организмов и существ жизнь — биологическая форма деятельности, у человека — биосоциальная форма.

Для человека жизнь — деятельность вообще, интегральная деятельность, жизнедеятельность в самом глубоком смысле этого слова. На фоне жизни человек осуществляет специальные или специализированные формы деятельности, такие как общение, познание, практическая деятельность, труд, отдых и т. д. Эти формы деятельности существуют и развиваются лишь в общем контексте жизни, жизнедеятельности субъекта.

Существуют три уровня человеческой жизни или три жизни человека:

1. Растительная жизнь — это питание, выделение, рост, размножение, приспособление.
2. Животная жизнь — это собирание, охота, защита, половое и иное общение, уход и воспитание детей, ориентировочная деятельность, игровая деятельность.
3. Культурная жизнь или жизнь в культуре — это познание, управление, изобретение, ремесло, спорт, художество (искусство), философия.

Эти три жизни относительно самостоятельны, одинаково важны для человека, взаимодействуют, взаимовлияют и опосредуют друг друга. В итоге мы имеем одну весьма многообразную, богатую, противоречивую, человеческую жизнь.

Наличие третьего уровня жизни у человека делает его жизнь принципиально отличной от жизни растения или животного и это отличие увеличивается с каждым шагом по пути прогресса культуры.

На основе сказанного можно дать такое определение: жизнь человека есть его жизнь как живого существа  и жизнь в культуре.

Жизнь является всеобщим необходимым условием осуществления всех иных (реальных и утопических) целей, задач, мечтаний, которые человек ставит перед собой. Действительно, ведь для того, чтобы успешно закончить университет, стать хорошим специалистом, обрести семью и т.д., прежде всего нужно "быть живым", нужно жить. Осознание человеком того, что он живет, что его жизнь наполнена определенным смыслом, обеспечивает ему психическую устойчивость, психическую нормальность, общую комфортность.

В отличие от животного человек осознает свою смертность, понимает, что жизнь не бесконечна. Поэтому он стремится продлить свою жизнь, приобщиться к вечному, оставить о себе память. Но это удается человеку лишь в том случае, если его жизнь была наполнена смыслом. Выяснение, уяснение и поиск этого смысла выступают, таким образом, предварительными условиями человеческого бессмертия.

Выступая абсолютной, высшей ценностью, жизнь может иметь различную цену. Пословица "Собаке - собачья смерть" говорит и о том, что жизнь умершего оценивается не выше жизни животного. Естественно, что каждый человек стремится повысить ценность своей жизни в своих глазах и в глазах окружающих. Для этого он сам для себя формулирует свое жизнепредназначение, ставит перед собой не только утилитарные, но и смысложизненные цели. А таковыми они становятся лишь тогда, когда наполнены смыслом.1

 

1.2. Смысл жизни

 

Вопрос о смысле жизни есть, прежде всего, вопрос о том, является ли жизнь человеческая осмысленной, т. е. освещена ли она светом разума, мышления или лишена смысла, бессмысленна, никак не управляется разумом человека.

Вопрос о смысле жизни есть также вопрос о ее ценности, значимости для самого человека. Имеет ли жизнь смысл, стоит ли жить?

Нужно четко различать понятия «смысл жизни» и «цель жизни». Когда перед человеком стоит цель стать, например, врачом, ученым, инженером, то в этом еще нет ответа на беспокоящий его вопрос о смысле жизни (во всяком случае ответ ощущается им лишь интуитивно, в чисто эмоциональном ключе). Человек в своих размышлениях идет дальше: для чего нужно стать врачом, инженером, ученым? Таким образом, если цель указывает на то, к чему человек стремится, то смысл жизни говорит о том, во имя чего он это делает.

Некоторые люди, в т. ч. некоторые философы, полагают, что смысл жизни в том, чтобы искать этот смысл. Смысл жизни в этом похож на цель. Прежде чем достигать цель, двигаться от цели к результату, человек должен определить для себя цель, поставить ее. Но целеполагание — лишь первый этап. Человек совершает действия не для того только, чтобы поставить, определить цель, а для того, чтобы достигнуть ее. Так и смысл жизни. Поиск смысла жизни — первая часть проблемы. Вторая часть — реализация смысла жизни, смыслозначимая, осмысленная жизнь.

Далее, очень важно, с одной стороны, искать и находить смысл жизни, а, с другой, не переоценивать значение этого вопроса, не зацикливаться на поисках смысла жизни. Жизнь отчасти имеет смысл, а отчасти не имеет.2

Жизнь имеет смысл в той мере, в какой она осмысленна, разумно организована, человечески значима.

Жизнь не имеет смысла, т. е. вопрос о ее смысле неуместен в той мере, в какой она автоматична и растительна, в какой она управляется инстинктами, регулируется органическими потребностями. Французское “селяви” (“такова жизнь”) как нельзя лучше передает ее автоматизм, растительность. Наличие этой второй стороны жизни позволяет человеку не напрягаться слишком сильно в поисках смысла жизни, не спешить с жизнезначимыми ответами и решениями, т. е. в какой-то мере расслабиться, отдаться потоку жизни, плыть по ее течению.3

Можно встретить такие суждения: смысл жизни — в согласии с собственной природой и удовлетворении потребностей, в получении наслаждения и радости, в развитии творческих способностей и труде на благо общества. И наконец, можно встретить взгляд, согласно которому смысл жизни — в самом существовании. Уже этот перечень философских мнений свидетельствует о том, насколько противоречивы оценки цели жизни.

Не менее многочисленны и разнообразны отрицательные оценки ценности человеческой жизни. В XIX в. самые пессимистические оценки жизни дали два немецких философа Шопенгауэр и Э.Гартман. Говоря о пессимизме в оценке жизни, следует дать его определение. Пессимизм — это философское направление, которое в противоположность оптимизму рассматривает мир с отрицательной стороны, как безнадежно погрязший во зле и страдании, а жизнь человека — бессмысленной.

В XIX в. пессимистический взгляд на человека приобрел философскую направленность. Мир лежит во зле, и человек не в состоянии что-либо изменить. Зло присуще миру в силу его сущности, и жизнь человека неотделима от страдания и скорби.

По мнению Шопенгауэра, в основе мира заложена воля, стремление к внешнему выражению. Мир — это объективация воли. Но всякое стремление имеет своим источником неудовлетворенность. Человек проявляет волю в том случае, когда его потребности не обеспечены и он вынужден действовать в поисках средств их удовлетворения. В свою очередь неудовлетворенность свидетельствует о напряжении и страдании. Таким образом, природа человека содержит в себе вечное напряжение и страдание, при этом – низменное страдание, своеобразный ненасытный голод.

Удовлетворив свой желудок, человек попадает в объятия скуки, ибо, как правило, в силу своей материальной природы, у людей нет таких возвышенных желаний и потребностей, которые требуют без остатка всей жизни, всех помыслов и каждой минуты.

Страдания жизни обостряются их осознанием. Чем развитее человек, тем глубже его страдания. Шопенгауэр почти дословно повторяет Екклизиаста: кто умножает познания, то умножает и страдания.

С точки зрения Шопенгауэра, даже удовольствие отрицательно, ибо оно иллюзорно, лишено положительного содержания и означает отсутствие страдания. Реально лишь зло, добро есть отрицание зла. Отсутствие страдания человек воспринимает как удовольствие, как добро. Но для мира, для человека существенно не то, что отсутствует, а то, что им присуще, это страдания, болезни, горести и мучения.

Хотя, как думает Шопенгауэр, не жить лучше, чем жить, он не предлагает самоубийство в качестве избавления от мира и страданий. Следуя буддийской философии, он предлагает подавление воли, отказ от желаний как лекарство от мирового зла. Мировое зло держит на крючке того человека, который думает жить в свое удовольствие, но оно бессильно против тех, кто добровольно отказывается от наслаждений, удовольствий, желаний. Идеалом для Шопенгауэра оказывается буддийское бесстрастие.4

Другой представитель философского пессимизма — Э.Гартман, который доказывал, что сущностью мира является бессознательное. Оно объективируется в мире, порождая в конечном счете людей с их сознанием. Последние целью жизни считают счастье, но оно недостижимо.

На пути к пониманию этой простой истины люди, по Гартману, проходят три стадии: 1) наивная вера детства, когда верят в достижение в этом мире счастья; 2) юношеские годы, характеризующиеся убеждением, что счастье возможно после смерти и 3) зрелость с его предположением, что счастье возможно в одном из последующих периодов мирового развития.

Гартман разъяснял, что все эти стадии веры в счастье ложны, так как мир так устроен, что в нем больше зла, чем радости, и его не переделать. Человек не в состоянии избавиться от своих потребностей, и каждая потребность должна быть удовлетворена. Само удовлетворение потребности — лишь мгновение в непрерывном обнаружении все новых и новых желаний. Такие желания — существенная черта жизни, ее своеобразное проклятие, делающее пребывание индивида на этом свете трагедией. Даже удовлетворение потребностей — это истощение организма, его нервной системы, органов чувств, разрушение мозга, перенапряжение сердца и т.д. За все радости, успехи люди должны платить собственным здоровьем, прожитыми годами, истощением интеллектуальной энергии, деформацией наследственности.

В жизни люди ценят здоровье, молодость, семью, любовь и богатство. Но что они такое? Здоровье — это отсутствие болезни, молодость — отсутствие старости, семья — отсутствие холостяцкой озабоченности и т.д. Таким образом, здоровье, молодость, семья, любовь и богатство — это всего лишь отрицательные стороны болезней, старческой немощи, холостяцкого одиночества, ненависти и бедности. И поэтому не удовольствие, а болезнь, немощь, одиночество, ненависть и материальная нужда, подлинные хозяева в жизни. Так кому нужна такая жизнь? В чем ее ценность? Жизнь в ценностном отношении ниже небытия.

Гартман не верит в пользу мирового прогресса. Культура только портит людей. Самые счастливые народы состоят из дикарей и варваров, а в цивилизованных странах наиболее счастливы необразованные люди. Чем больше человек знает, чем он культурнее, тем меньше он доволен жизнью.

Гартман один из первых указал на то, что ни наука, ни искусство не делают людей счастливыми. Наука вырождается в теоретические конструкции, недоступные для среднего человека, а ее приложения в виде техники несут комфорт, но не надежность и устойчивость в жизни. Что касается искусства, то оно превращается в средство развлечения, в своеобразный опиум, с помощью которого люди пытаются спастись от скуки.

Нет надежды и на мировой прогресс. Тем стадиям иллюзорной веры индивида в счастье, по мнению Гартмана, соответствуют три стадии в жизни человечества: древность, Средние века и Новое время. Гартман заключает: «После трех стадий иллюзий, надежды на положительное счастье человечество, наконец, увидит безумие своих стремлений и, отказавшись от положительного счастья, будет стремиться только к абсолютной безболезненности, к Нирване, к ничто, к уничтожению».

И Хайдеггер требует, чтобы философия в подходе к смыслу и ценности жизни исходила не из поверхностных явлений, а из специфики человеческого бытия. Чего же требует само человеческое бытие?

Человеческое бытие характеризуется тем, что вся ответственность за него лежит на людях. Предпринимаемые человеком проекты, выбираемые способы решения конфликтных ситуаций ни когда не были и в принципе не могут быть безошибочными. Они всегда заключают в себе определенную долю риска. Но это не значит, что в руках человека все вырождается, вырождается он сам и снижается уровень его нравственности. Наоборот, бытие человека неразрывно связано с культурой, созиданием ценностей, а также критическим осознанием собственных достижений и промахов. И это позволяет людям шаг за шагом устранять то, что они не доделали или пересолили.

Хайдеггер различает два вида пессимизма: «пессимизм от силы и как сила» и «пессимизм от слабости и как слабость».

Пессимизм Шопенгауэра и Гартмана – это от слабости и как слабость, это абсолютизация признания бессмысленности человеческого бытия и никчемности жизни людей. Он противоестествен для общества и в лучшем случае выражает духовный кризис потерявшего себя человека.

Один из последователей французского экзистенциализма А. Камю пишет, что человеку суждено нести «крест несчастья и факел надежды». Он должен «улучшать в мироздании все, что может быть улучшено. Но и после этого, даже в самом совершенном обществе, будут умирать невинные дети. При всем желании человек способен лишь арифметически уменьшить количество горя в мире. Но несправедливость и страдания останутся, и, сколь бы ограниченны они ни были, они не перестанут быть причиной соблазна. Вовек не умолкнет «отчего?» Дмитрия Карамазова».