Международные отношения и дипломатия Казахстана

Международные отношения и дипломатия Казахстана 
 
Jake: Темиргалиев Р. Казахи и Китай История взаимоотношений Великой степи и Поднебесной империи насчитывает тысячи лет. Многие страницы истории Казахстана известны нам сегодня только благодаря сохранившимся китайским источникам. Вместе с тем в отличие от времен хунну или древних тюрков роль Китая в истории Казахского ханства никогда должным образом не освещалась. В советское время всего однажды, да и то только в 1989 г., был издан мизерным тиражом сборник исторических документов под названием "Цинская империя и казахские ханства", причем под грифом "Для служебного пользования". Кстати, под таким же грифом в Китае распространялась книга "История джунгарского ханства" известного советского историка И.Златкина. Не секрет, что происходило это в первую очередь в связи с прохладными отношениями КНР и СССР. Две самые большие страны социалистического лагеря не только по-разному толковали Маркса или оценивали роль Сталина в мировой истории. В шестидесятые годы прошедшего века правительство Китая даже озвучивало территориальные претензии к Советскому Союзу. Основания для этого китайские политики от историографии находили в событиях середины XVIII века. Во-первых, китайцы претендовали на завоеванную в тот период территорию Джунгарии, то есть значительную часть сегодняшних Алматинской, Жамбылской и Восточно-Казахстанской областей. Во-вторых, многие историки соседней страны считали, что казахи с указанного времени являлись подданными Поднебесной и, соответственно, процесс присоединения Казахстана к России расценивался как захват территории Китая. В Советском Союзе подобные притязания отметали не задумываясь. "В 1758 г. Цины захватили территорию современного Синьцзяна, и западные рубежи Цинской империи не простирались далее этой провинции. Подавляющее большинство казахского народа, поддерживаемое Российским государством, воспрепятствовало экспансионистским домогательствам маньчжурских завоевателей. К этому времени почти вся территория Казахстана юридически уже входила в состав Российского государства, а потому военно-политические планы цинов поработить казахский народ потерпели крах", - заявляли, например авторы пятитомной "Истории Казахской ССР". Как может убедиться читатель, точки зрения были взаимоисключающими. Так кто же был прав в этом историко-политическом споре? Для того чтобы ответить на этот вопрос требуется совершить небольшой экскурс в прошлое. И здесь наряду с Цинской империей и Казахским ханством нельзя обойтись без некоторых ключевых моментов в истории Джунгарского ханства. Как известно, для покорителей Китая - маньчжурской династии Цин - самыми лютым врагом являлось Джунгарское ханство. В 1715 году между этими государствами началась очередная война, и успех в ней поначалу сопутствовал джунгарам. Хунтайджи Цэван-Рабдану в 1717 году удалось овладеть даже Лхасой (Тибет). Однако в том же году у Китая появляются союзники, которыми стали казахские ханы Каип и Абулхаир. Последние во главе тридцатитысячного войска собирались хорошо поживиться в джунгарских кочевьях, оставшихся без защиты, но их ожидания не оправдались. На р. Аягуз - границе Джунгарского и Казахского ханств - горстка джунгар дала решительный отпор этому воинству. Однако казахские ханы на этом не успокоились и в 1720 году все-таки прорвались на территорию Джунгарии. Естественно, что Цэван-Рабдан не собирался спускать с рук этот грабительский набег своим западным соседям и только ждал удобного случая, который вскоре представился. В конце 1722 г. умер цинский император Сюанье (Канси), и между Ургой и Пекином было заключено перемирие. Уже весной 1723 года джунгарская армия, под командованием любимого сына Цэван-Рабдана, богатыря Шоно-Дабо, вторглась в казахские степи. С этого момента начинается время, известное по фольклорным данным как "актабан шубырынды" (годы великого бедствия), а в нынешней исторической литературе - как Отечественная война 1723-1730 гг. Джунгары легко пресекли все попытки организованного сопротивления со стороны казахов и вскоре установили контроль над колоссальной территорией. Однако в 1727 году Цэван-Рабдан скончался, и в Джунгарии началась обычная для кочевников в таких случаях свара за власть между сыновьями покойного. Трон достался Галдан-Цэрену, но было потеряно время, чем воспользовался казахский главнокомандующий - хан Абулхаир - и перешел в наступление. Он дважды нанес поражение джунгарским войскам, отбросив их за Балхаш, после чего в 1730 году стороны пошли на мировую. Многие современные казахские историки до сих пор никак не могут простить Абулхаиру того обстоятельства, что он не продолжал войну до последнего ойрата. Даже в солидных научных трудах частенько приводится легенда (запущенная еще М. Тынышпаевым), что после аныракайской победы в 1730 году хан Абулхаир, раздосадованный результатом выборов верховного хана, дал команду подчиненным отрядам из Младшего жуза поворачивать коней. Однако эта версия на серьезных данных не основывается, и была убедительно развенчана И. Ерофеевой. Вероятнее всего, что дело было в больших потерях, которые понесли казахи. Победы оказались "пирровыми" и продолжать войну сил уже не было. Иначе такой бывалый вояка как Абулхаир не преминул бы добить почти поверженного противника. Джунгары также не возражали против мира, поскольку вновь были вынуждены противостоять агрессии Цинской империи. Вообще новый хунтайджи Галдан-Цэрен понимал, что противостояние с казахами для джунгаров смысла не имеет, и никогда не выступал инициатором в конфликтах. Поэтому относительное спокойствие в джунгарско-казахских взаимоотношениях наблюдалось в течение десяти лет. До тех пор, пока на сцене истории не появился султан Аблай. В 1740 году судьба свела в казахской степи двух искателей приключений - султана Аблая и беглого башкира Карасакала. Последний получил всемерную поддержку со стороны казахского правителя и вскоре стал одним из главных действующих лиц в первой авантюре Аблая. Карасакал стал выдавать себя за брата Галдан-Цэрена - Шоно-батыра и соответственно заявил свои права на престол. Сообщники учли то обстоятельство, что покойный Шоно-Дабо пользовался огромной популярностью в народе. Была разработана и соответствующая легенда, объясняющая, например, тот факт, что "джунгарский принц" совсем не владел "родным языком". После чего Аблай сколотил Карасакалу отряд и отправил его совершать революцию в Джунгарии. Надо отметить, что Аблай питал слабость к разного рода самозванцам и впоследствии с удовольствием оказывал поддержку мнимому Петру III - Емельяну Пугачеву. Однако план Аблая провалился почти сразу. Карасакал не сумел найти широкой поддержки среди джунгар, а Галдан-Цэрен быстро узнал, кто стоит за спиной внезапно воскресшего "братца". Не выдержав столкновений с отрядами джунгарской армии, Карасакал вернулся восвояси. Галдан-Цэрен потребовал от Аблая выдать мятежника, но тот отказался и тем самым навлек беду на свой народ. В феврале 1741 г. в кочевья казахов вторглась тридцатитысячная джунгарская армия. Казахи потерпели поражение, а сам Аблай уже в начале войны угодил в плен, где и находился в течение двух лет. В 1743 году Галдан-Цэрен, уступая нажиму русских и казахских делегаций, освободил Аблая и тем самым подписал смертный приговор своему государству. Поскольку в плену (благо, условия пребывания были вполне сносными) Аблай времени даром не терял и успел не только обучиться ойратскому языку, но и обрасти различного рода знакомствами. В 1745 году Галдан-Цэрен скончался и неугомонный казахский султан начал плести кружева интриг в развернувшейся борьбе за престол хунтайджи. В 1750 году джунгарским правителем в результате переворота становится Лама-Доржи. Аблай верный своим принципам начинает оказывать всемерную поддержку мятежникам Давачи и Амурсане. В 1753 году Давачи добивается престола, но Аблай умудряется рассорить недавних союзников, и стравив их между собой, становится на сторону Амурсаны. Последний оказался человеком откровенно недалеким и вдобавок ко всему обратился за помощью к цинам, наивно (мягко говоря) надеясь с их помощью добиться столь желанной власти. Китайский император Хунли (Цяньлун) внимательно отслеживал все события в Джунгарии и, испытывая удовлетворение от неурядиц в стане заклятого врага, в то же время не мог не обеспокоиться тем обстоятельством, что Джунгария медленно, но верно уходила под власть казахов. Обращение Амурсаны стало лишь поводом. В 1755 г. цинское войско вторглось в Джунгарию. Началась война за "джунгарское наследство". Китайцы спешили. "Если не двинуть быстро войска, то казахи непременно по счастливой случайности добьются своей выгоды", - сообщал император Хунли в указе своим генералам. Кампания, благодаря стечению многих обстоятельств, оказалась скоротечной и успешной. Давачи был разбит и пленен, а Джунгария как государство прекратило свое существование. Естественно, что такое положение дел никак не могло устроить ни Амурсану, ни Аблая. При помощи последнего Амурсана организовывает восстание. Начинается совместная борьба джунгаров и казахов против китайцев. Весной 1756 г. две цинские армии вступают в Казахстан. В своих посланиях к казахам Хунли требовал лишь выдать Амурсану и прекратить оказывать помощь джунгарам. Завоевание казахских степей в планы китайцев не входило. Но уязвленный тем, что многолетние труды пошли насмарку, Аблай решил продолжать сопротивление. Летние сражения 1756 г. сложились для казахской стороны в целом неудачно. Однако и китайские войска не сумели выполнить поставленную перед ними задачу. Используя преимущества родной степи, отряды Аблая, потерпев поражение, легко уходили от преследований. К сентябрю цины дошли до Ишима, но не смогли заполучить ни Амурсану, ни Аблая. Надвигалась зима, и во избежание встречи с евразийским "генералом Морозом" император отдал приказ вывести войска. Хунли был крайне раздражен итогами кампании: война затягивалась, а тут еще происходили регулярные восстания среди новых подданных. В начале 1757 года Аблай решил перехватить инициативу в войне, перенеся действия на территорию Джунгарии. Амурсана вернулся на родину и объявил себя ханом. Но китайские генералы больше не собирались допускать ошибок. Восстание было подавлено самым жесточайшим образом. Императорская армия вновь вторглась в казахские степи, и Аблай оказался приперт к стенке. Казахи, напуганные зверствами маньчжуров, развязавших самый настоящий геноцид в отношении джунгар, воевать больше не хотели. Амурсана, обоснованно не доверяя союзникам, бежал в Россию. Аблай пытался по обыкновению хитрить, но был вынужден признать себя цинским подданным и принял обязательства оказывать помощь китайским войскам в истреблении остатков ойратского сопротивления. Тем не менее, несмотря на поражение Аблая в войне за Джунгарию, значительная часть ее земель все же оказалась в руках казахов. Каким же образом это произошло? Дело в том, что уже с 50-х гг. XVIII века казахские аулы на свой страх и риск стали использовать пастбища Тарбагатая и Семиречья. Китайские пограничные отряды старались жестко пресекать подобные поползновения, но кочевники упрямо, год за годом продолжали самовольно захватывать пустовавшую землю. В конце концов, плети простых пастухов оказались эффективнее сабель батыров. К тому же время играло на казахов. Китай слабел и вскоре превратился в объект для агрессии со стороны европейских держав. После череды так называемых "опиумных" войн Российскому правительству не стоило больших трудов уже за столом переговоров закрепить за собой занятые казахами земли бывшей Джунгарии. Не согласиться с этими требованиями китайцы не могли, поскольку российские власти самым недвусмысленным образом давали понять, что могут прибрать к рукам и Восточный Туркестан. Вот таким образом и развивались события, что подтверждается всеми известными источниками. Однако казахстанских историков такая картина абсолютно не устраивает. Крушение Советского Союза очень сильно изменило нашу историю, но только не в вопросе казахско-китайских взаимоотношений. С непоколебимой уверенностью отечественные историки утверждают, что китайско-казахская война 1756-1757 гг. закончилась фактической победой хана Аблая, а то обстоятельство, что последний в результате этого конфликта оказался цинским подданным, рассматривается как ничего не значивший элемент дипломатического церемониала. Разумеется, в наш век информации наши историки не могут себе позволить лгать так откровенно, как это делали их советские коллеги. Поэтому используются более замаскированные утверждения. Вот что пишут, например, авторы многотомной "Истории Казахстана": "... Посольство казахов в 1757 году добивалось признания своих на Тарбагатай, в 1759 г. - на земли в верхнем течении Иртыша, в 1760 г. - на верховья Или. Китайцы согласились на это, вернув законно принадлежавшие казахам земли". Это же мнение излагают и другие казахские историки, как, например, К. Абуев, который в книге "Хан Абылай и его время" пишет: "Вступив в сложнейшую политическую "игру" с цинским правительством, султан Абылай проявил себя как искусный и тонкий дипломат.... Прежде всего был решен наиболее острый вопрос о возвращении казахам их исконных кочевий на Тарбагатае и Или, ранее захваченных и удерживаемых ойратами". Как можно прийти к таким выводам, просто непонятно. Не существует ни одного документа, что Цинская империя передавала казахам земли Джунгарии. Иначе бы казахские историки просто зацитировали бы его до умопомрачения. Напротив, китайцы всячески подчеркивали, что Джунгария принадлежит только им и никому другому. "Если они (казахи) действительно прикочевали в Тарбагатай, то объявить о грозящей каре. Объявить: местность покорена великой династией, в будущем планируем разместить там наши войска. Во время существования Джунгарского ханства вы не осмеливались переходить границы, как посмели прикочевать самовольно", - писал в одном из своих указов император Хунли. Ясно, что наши историки, видимо, всерьез опасаются за целостность Казахстана и стремятся внести свою лепту в дело охраны государственных рубежей. Однако, несмотря на все благие намерения, многим ученым не помешало бы уяснить для себя следующие вещи. Республика Казахстан не является правопреемником Казахского ханства (ханств), так же как Китайская Народная Республика не является правопреемницей Цинской империи. Все ссылки на события XVIII века не могут быть признаны состоятельными. Представим себе, что будет, если такие претензии будут заявлены, например, современной Англией. Вообще даже за последние сто лет нельзя найти практически ни одного государства на планете, границы которого бы не изменялись. Судя по всему, нынешние власти КНР это прекрасно понимают, раз уж согласились на признание современной казахстанско-китайской границы. Хотя в советское время этот вопрос оставался нерешенным, и вместо термина "государственная граница" употреблялся термин "фактически охраняемая граница". Даже если когда-то в Китае будет провозглашен курс на возврат Джунгарии, то вряд ли тут чем-то помогут труды казахстанских историков. К примеру, К. Хафизова в монографии "Казахская стратегия Цинской империи" высказывает свои опасения: "... Китай был завоеван маньчжурами, правившими 267 лет и расширившими территорию Китая до небывалых ни до, ни после них пределов. И на эти территории предъявили претензии в XX веке и нет гарантий, что не будут предъявлять в будущем китайские националисты". Конечно, нет никаких гарантий! А кто может дать гарантии в том, что завтра Туркмения не потребует Актау, Узбекистан не попросит Чимкент, Россия - Петропавловск, или, например, США не заявят свои "исторические права" на Джезказган. Как любил говаривать прусский король Фридрих II, "если вам нравится чья-нибудь провинция, берите ее, всегда найдется достаточное число историков и юристов, которые возьмутся доказать, что вы имели на нее исторические права". "Понятно, что лгать нехорошо, но ведь китайцы занимаются тем же самым", - может сказать взыскательный читатель. И действительно, китайская историография насквозь пропитана великодержавной идеологией. Но давайте задумаемся вот над чем. У нас в Казахстане, в России, да кажется, и во всем мире особой любовью СМИ пользуется тема китайской угрозы политического, экономического и демографического характера. Читая статьи и книги, посвященные этому вопросу, волей-неволей приходишь к выводу, что необходимо экстренно изучать китайский язык либо осваивать автомат Калашникова. Но авторы апокалипсических прогнозов не в силах ответить на один вопрос. Почему при всех своих колоссальных ресурсах Китай не правил миром до сих пор? Предрекая, что XXI век станет веком Китая, экономисты и политологи исходят из сегодняшних цифр, что, по крайней мере, некорректно. Вспомним, как один умник на исходе XIX века, так же основываясь на имеющихся данных, пророчил Парижу неминуемую гибель в конском навозе. Ведь человек думал тоже вполне логично. Подсчитал количество лошадей, прикинул массу продуктов жизнедеятельности животных и поделил ее на площадь улиц французской столицы. Так же сейчас получается и с Китаем. История же говорит нам о том, что при всем величии китайской культуры китайское государство всегда с какой-то фатальной неизбежностью оказывалось в тупике. Не кроются ли причины неудач нашего восточного соседа именно в культуре, то есть, в том числе и в историкографических традициях? 20.06.2008.

Ответов - 5

 
Jake: Исторический обзор казахско-туркменских отношений КЫДЫРБЕКУЛЫ Дулатбек Балгабекович, старший научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте Республики Казахстан, член Союза журналистов Казахстана, кандидат политических наук, АННАКУЛИЕВА Гульнара Атаевна, ведущий научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при Президенте республики Казахстан, Председатель Туркменского общественно-культурного центра города Алматы и Алматинской области, кандидат экономических наук Журнал "Центральная Азия" , № 10, 1997 Распад огромной державы СССР вызвал образование новых независимых государств. В центральноазиатском регионе на сегодня сосуществуют пять государств - бывшие советские республики Средней Азии. Народы региона во многом взаимосвязаны общей историей, культурой, языком, вероисповеданием. В советский период изучению Центральной Азии уделялось немалое внимание, которое, однако, под идеологическим прессингом марксистско-ленинской догматики принимало поверхностный характер. Глубокое изучение истории народов редко проводилось. Одним из белых пятен в изучении истории Центральной Азии является проблема казахско-туркменских взаимоотношений. В советское время этот вопрос почти не затрагивался. Освещение этого вопроса в западной ориенталистике, дореволюционной российской и советской историографии сводилось лишь к упоминанию имевшихся мелких междоусобных войн между казахскими и туркменскими племенами. "История - это память народа. Она состоялась и ее не исправишь и не перепишешь заново, заменив один цвет другим, как это делалось еще недавно в угоду конъюнктуре. Мы должны воспринимать ее целостно, во всем ее многообразии, такой, какой она была, со всеми противоречиями, с ее героическими и трагическими страницами" (1). История казахов и туркмен - это история двух тюркоязычных народов, которые в прошлом были преимущественно кочевниками. В трудах средневековых арабских, иранских и тюркских историков сведения об этих двух народах даются в их взаимной связи с различными тюркскими племенами. Ибн Баттута, Ибн Хальдун, Аль-Идриси, Рашид ад-Дин, Абульгази и другие дают фактический материал по истории племен и народностей центральноазиатского региона и за его пределами на разных этапах средневековья. С развитием исторической науки были определены и племена, населявшие территории Казахстана и Туркменистана в древний период. Древние племена, населявшие огромный ареал от Причерноморья до Монголии именовались скифами. Историки их называют по разному в зависимости от проживания в тех или иных регионах. На территории нынешней Центральной Азии они назывались саками, которые подразделялись на следующие группы: тиграхауда, исседоны, массагеты, аримаспы, аргипеи в Казахстане; алано-сарматы в Урало-Волжском районе; дахи Каракумов; тара-дарайя в междуречье Амударьи и Сырдарьи; хаомоварга на Памире; перешедшие на оседлость хорезмийцы, согдийцы и бактрийцы на территории современных Узбекистана, Таджикистана и Северного Афганистана, а также тохары, юэчжи и эфталиты на территории западной части Китая и Монголии. Все эти племена и народности были тесно связаны между собой (2). При этом важную роль в их постоянной близости и этногенезе более поздних народов играл фактор переселения и взаимодействие этих древних племен с оседлыми цивилизациями. Этот феномен имел свое продолжение и в средние века. Отсюда возникает немало спорных моментов, что приводит к искажению объективности истории и самоизоляции. При имеющихся особенностях двух этносов, возникших под влиянием культурно-географических и исторических факторов, следует, все же, видеть и общие корни происхождения. В первом тысячелетии до нашей эры восточное побережье Каспия и Каракумы, а также прилегающие к ним территории населяли племена дахов, частично массагетов, аланов и сарматов. Исторически эти земли назывались Дахистаном по имени одного из вышеперечисленных племен. Дахи, как одно из подразделений скифской народности, вели кочевой образ жизни. Они участвовали в многочисленных войнах сакских племен против ахеменидской Персии. Подчинив себе оседлое население окрестных территорий, вожди дахов решили распространитьсвое влияние далее на юг. В 250 г. до н.э. они во главе с Аршаком захватывают Персию. Древние иранцы именовали дахов парфянами по названию населения мервского оазиса, где они господствовали к этому времени. Затем в течение нескольких последующих веков в античных источниках Персия называлась Парфией. (3) В I в н.э. в северное Приаралье перекочевывают гунны, а в V в. н.э. в Каракумы и мервский оазис проникают эфталиты или белые гунны. В этот период происходит перемещение и взаимная ассимиляция разных этносов. Часть дахских племен переместилась на север, в сторону Западного Казахстана, где они жили с аланами. Впоследствии дахи стали называться адаями (адайцы), особенно после прихода с востока монголоидных тюркоязычных племен, в союз которых они вошли. В VIII в. на исторической арене появляются огузские племена, кочевавшие в оазисах Жетысу и Сырдарьи. В IX-XI вв идет усиление и расцвет огузского государства. Под власть огузов попадают практически все тюркские племена на территории Казахстана, Поволжья, Хорезма, Мавереннахра. В это же время тюркские племена постепенно принимают ислам. Столицей раннефеодального огузского государства был город Янгикент, расположенный в низовьях Сырдарьи. В XI веке огузское государство распадается под ударами кыпчакских и карлукских племен и подрывается изнутри отколовшимися от огузов сельджуками, которые стали усиливать свою власть на всей территории Центральной Азии, двигаясь в южном и юго-западном направлениях. В состав сельджукской империи входили Иран, Ирак, Сирия, Кавказ, Анатолия. Город Мерв стал столицей сельджукских султанов, которые вели войны с Газневидами и Караханидами. Из всех тюркских племен и народностей с оседлым ираноязычным населением в наиболее тесной связи были огузы и карлуки. Проникновение огузов в Анатолию и на Кавказ способствовало возникновению новых тюркоязычных народностей - турок и азербайджанцев. Тюркские народности Ирана (афшары, кашкайцы, каджары, шахсевены) и юруки в Турции являются прямыми потомками огузов. В языковом отношении они наиболее близки к туркменам. (4) Огузы в XI в. насчитывали 22 племени: кынык, баюндур, ива, салур, афшар, бектили, букдуз, баят, язгыр, имур, карабулак, алкабулак, игдыр, урегир, тутырка, ула-йондулуг, тюгер, джебни, беджене, джувулдар, джаруклуг (5). Позднее многие из этих племен вошли в состав туркмен (салур, баят, язгыр, игдыр, джувулдар). Салуры или салыры являются одним из семи крупных туркменских племен. Джувулдары, по-видимому, есть чаудуры, т. к. в турецкой исторической литературе они назывались чавулдур. Известно, что один из районов Южно-Казахстанской области именуется Шаульдер, что свидетельствует о проживании там в прошлом огузов. Баяты, язгыры (языры) и игдыры являлись мелкими племенами и примыкали к чаудурам. Языров именуют также карадашами. Что касается афшаров, то в основном они проживают в Иране и являются самостоятельной этнической группой, которая занимает промежуточное положение между туркменами и азербайджанцами. Вполне вероятно, что название Апшеронского полуострова происходит от названия афшарского племени. Правивший в XVIII в. в Иране Надир Шах Афшар происходил из этого тюркского племени, которое на Ближнем Востоке причисляется к туркменам (6). Афшары присутствуют среди турецких туркмен как одно из племен (7). Таким образом, "огузские племена, как один из компонентов, участвовали в формировании казахов, кыргызов, татар, башкир, туркмен, узбеков, каракалпаков" (8). В этногенезе этих народов участвовали также племена карлуков и кипчаков. Немалое влияние на их формирование оказало и оседлое ираноязычное население оазисов. "Позднее часть карлуков, смешанная с оседлым населением юга Казахстана и Жетысу и принявшая Ислам, стала называться туркменами, так же как и соответствующая им группа огузов" (9). Огузов, живших в Передней Азии, долгое время именовали туркменами. Сам этноним "туркмен" по разным средневековым источникам означает "тюркоподобный" или "тюркский человек". С течением времени туркменами стали именоваться османские турки и азербайджанцы, но, по прошествии определенного времени, с усечением второго сочетания -мен. Длительное проживание огузов и их потомков в Передней Азии, а также туркменов с тюркоязычными народами Центральной Азии привело к тому, что в современном туркменском языке можно встретить определенные сходства в лексике и грамматике как с турецким и азербайджанским, так и с казахским и узбекским языками. Казахское племя адай входило в Байулы - группу племен Младшего Жуза, где оно составляло наиболее крупную и воинственную ветвь. В IX-X вв они вошли в состав огузского государства. Они принимали участие в завоевательных походах огузов, кипчаков и других племенных союзов. Адайцы были в тесной связи с сельджуками, которые одновременно называли себя и туркменами. Огузы отождествляли само название племени "адай" как жителей острова (ада) посреди Мангышлака - "земли в стране огузов", как говорил Махмуд Кашгари (10). После упадка огузского государства адайцы вошли в состав кипчакского союза и расселились на более обширных территориях нынешнего Западного Казахстана (по долинам рек Эмба, Оил, Сагыз, Яик) и за его пределами. Они входили в состав Золотой, Синей и Ногайской Орд, а в XV в. в Казахское ханство (11). В группу Байулы входят 12 племен, среди которых помимо адайцев наиболее крупными являются также таз и алаша. В составе тазов выделяется ветвь абдалы. А это нередко ведет к отождествлению тазов с абдалами, которые ведут свое прямое происхождение от эфталитов (белых гуннов), поселившихся на территории Западного Казахстана в IV-V вв. Среди туркменского племени чоударов также встречаются абдалы (12), что совпадает со временем прихода эфталитов в Каракумы в V в. Кроме того, абдалы присутствуют среди кочевых племен юруков в Турции и пуштунов Южного Афганистана и Северо-Западного Пакистана, являясь наиболее крупным племенным союзом, именующимся дуррани, откуда вышел афганский царь Ахмед Шах Дуррани. Название "алаша" тоже есть среди туркмен. Одно из пяти подразделений туркменского племени сарыков называется этим именем (13). В XVII-XVIII вв адайцы, кочевали по Мангышлаку и далее на юг и там соприкоснулись с туркменами. Часть туркмен слилась с казахами, образовав подразделение адай-туркмен. Помимо адайцев с туркменами поддерживали связь и другие племена Младшего Жуза (шомекей, торткара, бериш, таз и т.д.), которые проживали в пределах Хивинского ханства, куда входили нынешний Каракалпакстан, Дашховузская и Хорезмская области. Частично казахско-туркменские связи могли быть и на территории Бухарского ханства. Наиболее ярким подтверждением казахско-туркменских связей является наличие у казахов сказания о батыре Короглы, который стал героем фольклора не только тюркоязычных, но и некоторых ираноязычных народов. Однако, возникновение эпоса о Короглы, как и сказания о Деде Коркуте, скорее уходит корнями в огузский период. Возвышенности Устюрт на полуострове Мангышлак и Балканские горы близ залива Кара-Богаз-Гол имеют единую геологическую структуру. Вследствие кочевого образа жизни и отсутствия частной собственности на землю у тюрков издревле существовало общее пользование земель. Поэтому Устюрт и Балканские горы были общими как для казахов, так и для туркмен. В фольклоре у казахов и туркмен встречаются персонажи Алдар-Косе и Ерсары-батыр. Известный казахский акын Мурын-жырау в одном из сказаний воспевал, что Ерсары-батыр из Мангышлака переселился в Каракумы и там пустил корни. Туркменское племя эрсары ведет свое происхождение именно от батыра Ерсары (14). Холмы близ Балканских гор называются его именем. Абульгази считал, что Ерсары происходил из балканских салыров (15). По мнению этнографа А.Джикиева, причиной перемещения племени эрсары явилась засуха, охватившая Устюрт в незапамятные века (16). Позднее эрсары и салыры проникли на территорию Бухарского ханства, заняв левый берег Амударьи (Лебапский велайет или бывшая Чарджоуская область). Что касается названия Балканского полуострова в Европе, то оно, возможно, было принесено огузами в период завоевания ими Малой Азии, либо в результате проникновения туда тюркских племен узов и печенегов из северного Причерноморья в X в. В Турции название рек Джейхан и Сейхан также были даны сельджуками вследствие того, что эти реки напоминали им Амударью (Джейхун) и Сырдарью (Сейхун). Поскольку крупные туркменские племена теке, йомут, гоклен и сарык в ряду огузских племен не упоминаются, то, видимо, они ведут свою наследственность и преемственнось от салуров, в то время, как мелкие племена примыкают к чаудурам (17). Что касается названия этих племен, вероятно, они возникали в послемонгольский период по именам вождей (18). Однако, этот вопрос пока остается спорным. Среди туркмен Турции встречается племя теке, а они, как известно, переселились в Анатолию еще в XI-XII вв (19). Следовательно, текинцы существовали еще в огузский период. В целом, среди туркмен Ближнего Востока (Турция, Иран, Ирак, Сирия, Иордания) встречаются такие племена, которые в последние века не проживали на территории Туркменистана. Взаимоотношения казахов и туркмен были на некоторое время прерваны вторжением джунгаров и калмыков в XVIII в. По мнению академика В.Бартольда, часть туркмен (в основном салыров) Мангышлака была переселена калмыцкими ханами на Северный Кавказ, где они проживают до сих пор под наименованием трухмен (20). Опустевшая прежде общая территория была постепенно занята казахами племени адай, которые продолжали развивать свои отношения с близлежащими туркменскими племенами (йомуды, чаудары и т.д.). После захвата Центральной Азии царской Россией Мангышлак был включен в состав Закаспийской области Туркестанского генерал-губернаторства, куда входили в основном территории, населенные туркменами. Захват туркменских, равно как и казахских земель стоял перед царской Россией еще во время Персидского похода Петра I 1722 года. До этого, в 1717 году, экспедиция А.Бековича-Черкасского в Хиву была разгромлена хивинцами. Тем не менее, царское правительство не покидала мысль о приобретении новых обширных территорий Центральной Азии. Расширяющиеся интересы Российской империи состояли в том, чтобы выйти на торговые рынки Среднего Востока и Индии. Первым делом колонизации подлежали казахские земли. Постоянные конфликты казахских жузов с джунгарскими захватчиками, а также набеги приволжских калмыков, башкир и уральских казаков ослабили казахское государство. Хан Младшего Жуза Абулхаир в 1731 году единолично, без согласия биев, старшин, батыров и других слоев населения принял присягу на верность Российскому государству. После этого начался медленный захват казахских земель регулярными отрядами царских войск. В то же время ханы Младшего Жуза не прерывали свои традиционные связи с хивинскими ханами, что было одним из препятствий для полной аннексии казахских земель. В 1740 году туркмены и казахи совместными силами отражали удары войск иранского шаха Надира, который повел свои войска на Хиву. В связи в этим часть туркмен откочевала ближе к казахским землям. Поэтому присоединение к Российской империи шло очень замедленными темпами. Положение усугублялось также нестабильностью ситуации в самой России, которая вела постоянные войны как за пределами, так и внутри державы. В восстании под предводительством Е.Пугачева в 1773-1775 гг. принимали участие и казахи. После поражения крестьянского восстания Е.Пугачев надеялся найти убежище среди туркмен, однако был предательски схвачен и казнен (21). Подавление восстания в определенной мере придало импульс дальнейшим захватам в Центральной Азии. После каждого нового приобретения земель царское правительство вытесняло местное население из их плодородных земель. Это вызывало народные волнения среди местного населения. Так, в 1785 году вспыхнуло восстание Срыма Датова, продолжавшееся 12 лет. Подавив выступление Срыма Датова, царское правительство стало продвигаться вглубь западноказахских земель. В 1824 году был принят Указ "Об оренбургских киргизах", согласно которому институт ханской власти в Младшем Жузе был ликвидирован. В 1834-1835 гг. в северной части полуострова Мангышлак был основан Форт-Новопетровское (ныне Форт-Шевченко), переименованный 1857 году в Форт-Александровск, где в начале 50-х годов XIX века проходил службу великий украинский поэт Тарас Шевченко. В 1836-1837 гг. в Букеевской Орде прошло восстание Исатая Тайманова и Махамбета Отемисова, в отряде которых было немало туркмен. Туркмены также принимали участие в национально-освободительном движении под предводительством Кенесары Касымова в 1836-1847 гг. Подавив восстание Исатая Тайманова, царское правительство в течение 30 лет вело подготовку к захвату туркменских земель. Одним из препятствий было Хивинское ханство, чьи связи с туркменами продолжали развиваться. Другим крупным препятствием оставалось мятежное настроение мангышлакских казахов. Новая попытка проникнуть в Мангышлак и конфискация пастбищных земель вызвали наиболее крупное восстание адайских казахов в 1870 году. Тогда с Кавказа через Каспийское море были переброшены дополнительные силы регулярных войск на Красноводский полуостров, где ещЮ в 1869 году было основано укрепление Красноводск для блокировки мангышлакского восстания адайцев. С ликвидацией адайского выступления царское правительство создало плацдарм для наступления на Хиву. Завоевав к середине 60-х годов XIX века южноказахские земли, царские войска в 1868 году заняли Бухарское ханство, а затем, в 1873 году с трех направлений было взято Хивинское ханство. После небольшой передышки в начале 80-х годов XIX века Российская империя приступила к захвату свободных туркменских земель, поскольку часть туркмен проживала в Хивинском и Бухарском ханствах. В 1879 году туркмены нанесли поражение войскам генерала Ломакина. В 1881 году произошло кровавое сражение у Геок-Тепе, где текинцы оказали упорное сопротивление войскам царского генерала М.Скобелева. Затем, после подавления вооруженных выступлений, туркменские земли были разграничены между Россией и Ираном, северная часть которых попала в полуколониальную зависимость от Российской империи. В 1899 году была окончательно сформирована Закаспийская область из пяти уездов (Мангышлакский, Красноводский, Асхабадский, Тедженский и Мервский) в составе Туркестанского генерал-губернаторства. Национально-освободительное восстание в казахской степи в 1916 году оказало воздействие на другие народы Центральной Азии. Туркмены подняли восстание против царской колониальной администрации, которая своим указом мобилизовала казахское, туркменское и узбекское население на тыловые работы в Россию. Несмотря на подавление восстания, Российская империя вскоре рухнула и на смену ей в 1917 году пришла советская империя. После национально-государственного размежевания в Центральной Азии (тогда еще в Туркестане) в 1922-1924 гг. казахский и туркменский народы оказались в административном отношении разделенными. Получив узаконенные территории, они оказались отчужденными друг от друга. Во время голода 1931 - 1933 г. г. десяки тысяч казахов нашли спасение на туркменской земле. Тысячи туркмен также проживают и трудятся в Казахстане. Культурные связи между двумя народами в советский период продолжали развиваться. На казахский язык переводились произведения поэта Махтумкули и современных туркменских писателей. На казахских телеэкранах многократно демонстрировались фильмы выдающихся туркменских режиссеров. С распадом советской империи Казахстан и Туркменистан развиваются как две независимые страны. Будучи членами международных и региональных организаций, эти народы стремятся жить в добрососедстве и сотрудничестве на пути к интеграции, придерживаясь принципов мирного сосуществования и взаимоуважения. Примечания 1. История Казахстана, Алматы, 1996, т.1, с.7 2. Кыдырбекулы Д., Кошпелiлер кiм болган едi? // Акикат, 1994, тамыз, N8, 30 с. 3. там же, 33 с. 4. там же, 35 с. 5. История Казахстана, Алматы, 1996, т.1, с.319 6. Кыдырбекулы Д., Кошпелiлер кiм болган едi? // Акикат, 1994, тамыз, N8, 35 с. 7. Дурдыев М., Кадыров Ш., Туркмены мира, Ашхабад, 1990, с.58 8. История Казахстана, Алматы, 1996, т.1, с.320 9. там же, с.311 10. Казак шежiресi, Алматы, 1994, 82 с. 11. там же, 82 с. 12. там же, 83 с. 13. там же, 84 с. 14. Кыдырбекулы Д., Кшпелiлер кiм болган едi? // Акикат, 1994, тамыз, N8, 36 с. 15. Родословная туркмен, М.-Л., 1958 16. Джикеев А., Материалы по этнографии мангышлакских туркмен, Ашхабад, 1963, т.2 17. Бартольд В., Сочинения, т.5, с.562 18. там же, с.574 19. Дурдыев М., Кадыров Ш., Туркмены мира, Ашхабад, 1990, с.58 20. там же, т.3, с.479-480 21. Буганов В., Пугачев, М., 1984, с.330  
 
Jake: Казахско-узбекские связи в прошлом БЕЙСЕМБИЕВ Тимур, заведующий сектором иранистики Института востоковедения МН - АН Республики Казахстан Журнал "Центральная Азия", № 10, 1997 Корни связей казахского и узбекского народов уходят в глубь веков. Происхождение этих двух родственных народов тесно взаимосвязано. Наиболее четко эта связь прослеживается в послемонгольский период (начиная с 14 века). В 14 - 15 вв., в период завершения формирования казахского и узбекского этносов, в Дашт-и Кипчаке, т. е. на территории Казахстана, возникли этнические названия "узбек" (с 14 в.) и "казах" (с 15 в.). В начале 15 в. на этой территории возникло крупное политическое образование кочевых узбеков во главе со степным властителем чингизидом Абу-л-Хайр-ханом (1428 - 1468 гг.). Откочевка недовольных его родственников Джаныбека и Гирея в середине 15 в. в район Семиречья знаменовала возникновение Казахского ханства. Племена, населявшие Дашт-и-Кипчак, делились по этническому признаку, но мало чем отличались по культуре, языку и физическому типу. В начале 16 в. кочевые узбеки, объединенные талантливым организатором и полководцем Мухаммад Шайбани-ханом, устремились в Среднюю Азию и, разгромив слабое государство Тимуридов, завоевали территорию современного Узбекистана, утвердив тем самым это географическое название там. После ухода кочевых узбеков из Дашт-и Кипчака Казахское ханство расширилось на север и запад, со временем объединив практически всю территорию Казахстана. Кочевые узбеки, оказавшись на новых землях, долго сохраняли обособленность от оседлого населения Мавераннахра (т. е. Средней Азии), вели близкий казахам кочевой и полукочевой образ жизни. Результатом постепенного сближения, а с конца 19 в. и слияния кочевых узбеков с оседлыми тюркоязычными жителями, было возникновение узбекской нации. При этом степные пришельцы дали новому народу самоназвание, но усвоили чагатайский язык оседлых жителей. Однако изучение сельских говоров узбекского языка в северных и степных районах Узбекистана в наше время показывает, что часть из них (так называемые кипчакские говоры) настолько сильно отличаются от узбекского литературного языка (развивавшегося на основе карлукских говоров), что даже стоят ближе к казахскому языку и вместе с ним объединяются большинством специалистов в особую кипчакско-ногайскую подгруппу кипчакских тюркских языков (в нее, помимо казахского и кипчакских говоров узбекского языка, входят также каракалпакский и ногайский языки). Этот факт говорит о тесно переплетенных связях казахов и узбеков на языковом уровне. Существовавшее в 15 в. в Средней Азии государство Шайбанидов вступало в широкие контакты с соседним Казахским ханством. Отношения между правителями обеих ханств были сложными и противоречивыми. Династические браки и союзы сменялись столкновениями. Казахские ханы вели упорную борьбу за присырдарьинские районы с их главной святыней - мавзолеем Ходжа Ахмеда Ясави. В 1601 году ослабленную самоистреблением династию Шайбанидов сменили Аштарханиды (претендовавшие на свое чингизидское происхождение через астраханских ханов). К тому времени казахские ханы не только отвоевали весь юг нынешнего Казахстана, но и установили временный контроль над Ферганой (до 17 в.) и Ташкентом (до 1794 г.). Так, ключевая крепость Ниязбек, снабжавшая Ташкент водой, была заложена в 18 в. сыном Толебия Ниязбеком и названа его именем. В 17-18 вв. казахско-узбекские связи, ставшие уже традиционными, прошли через новые испытания, связанные с джунгарской угрозой. Как известно, казахский народ принял на себя основную тяжесть борьбы с джунгарским нашествием, угрожавшим также и Узбекистану. В особенно тяжелый период, в годы великого бедствия (1730- е годы), значительная часть казахов Среднего жуза, спасаясь от врага, нашла убежище в Фергане и осталась там навсегда под этническим названием "ферганские кипчаки". Это был один из самых влиятельных и организованных полукочевых этносов Ферганы в 18-19 в.в. Как самостоятельная сила, он играл большую роль в политической жизни Кокандского ханства, а в середине 19 в. - на 8 лет захватил власть в этом государстве, контролировавшем тогда всю восточную половину Центральной Азии и юг Казахстана. Ферганские кипчаки сохраняли свою этническую обособленность вплоть до 1920-х гг. (по всесоюзной переписи 1926 г. еще выделены в особую группу), а затем вошли в состав узбекской нации. Беды, свалившиеся на Казахстан в 18 в., не обошли стороной и Среднюю Азаию. В 40-х гг. 18 в. ослабленное государство Аштарханидов рухнуло. На смену ему в Средней Азии утвердилась система трех ведущих феодальных государств - Хивинского и Кокандского ханства и Бухарского эмирата - и нескольких мелких полунезависимых владений (Шахрисябз, Ургут, Аральское владение и т. д.). Везде там правили династии, основанные узбекскими родоплеменными вождями дашт-и-кипчакского происхождения. В 18 в. в Хорезме на хивинском троне десятилетиями сидели сменявшие друг друга номинальные казахские ханы - чингизиды, т. к. в силу государственно-правовой традиции верховная власть являлась прерогативой потомков Чингиз-хана, а контролировавшие власть узбекские предводители из племени кунграт долго не осмеливались открыто принять титул хана, боясь выглядеть в глазах населения узурпаторами. Оправившись от разрухи к концу 18 в., среднеазиатские ханства, опираясь на материально - производственную базу оседло-земледельческих оазисов, приступили к расширению своей территории. В первой четверти 19 в. ими были последовательно завоеваны Ташкент (1808 г.), весь юг Казахстана и Кыргызстана. Южный Казахстан на полвека был поделен следующим образом: большая его часть, включая Семиречье и правобережье Сырдарьи, досталась Кокандскому ханству. Полоса по левому берегу Сырдарьи с центром в Чардаре считалась владением Бухары. В низовьях Сырдарьи утвердились хивинские посты (укрепление Ходжа - Нияз, позже - Аральское). Разрозненные казахские племена не смогли оказать эффективного сопротивления более организованным и лучше вооруженным кокандским отрядам. Завоевав территорию юга Казахстана, кокандские ханы построили длинную цепь крепостей от Ак-Мечети (ныне Кызыл - Орда) на западе до Таучубек (в районе Капчагая) на востоке. Ташкент был административным центром управления этими обширными землями. Гнет кокандских правителей лег тяжелым, постепенно усиливающимся бременем на плечи степняков. Если на первом этапе (примерно до 1842 г.), пока длился расцвет Кокандского ханства, существовал более или менее установленный порядок и спокойствие, то со вступлением Коканда в полосу глубокого социально - политического кризиса гнет кокандских феодалов усилился. Притеснения и вымогательства сборщиков налогов переходили все границы. Ответом на произвол было крупное восстание казахов Туркестана, Чимкента и Аулие-Аты в 1858 году. К восставшим примкнули кыргызы и каракалпаки. Хотя восстание было вскоре усмирено, оно положило предел самоуправству кокандских наместников и даже способствовало смене правителей на кокандском троне. Присоединение юга Казахстана к России (1851- 1866 гг.) означало конец кокандского господства здесь и одновременно - начало завоевания самого Кокандского ханства Российской империей (завершено в 1876 г.). Показательно, что кокандские летописцы видели главную причину потери Кокандом казахских земель в жестокостях и произволе кокандских должностных лиц. Полувековой кокандский период на юге Казахстана оставил глубокий след. Связи узбекского и казахского народов, оказавшихся в составе одного государства, усилились. Результатом кокандской колонизации было развитие городской и оседло-земледельческой жизни в присырдарьинских областях и Семиречье, угасшей после монгольского нашествия. Бывшие крупные кокандские крепости уже в наше время выросли в областные центры Республики Казахстан. На этот факт справедливо указывал еще академик В.В. Бартольд. Обедневшие казахские шаруа переходили к земледелию, постигая его навыки у узбекских дехкан. Оживилась торговля. В Аулие - Ата в спокойные годы 1 ман пшеницы по ташкентским весам (160 - 170 кг.) стоил 2 серебрянные тенге, а 1 овца - 15,5 тенге и 1,5 мири (посеребренная монета). 10 тенге хватало на содержание четверых чиновников. В казахские аулы ездили узбекские торговцы с мелким городским товаром (нечто вроде коробейников) и вели взаимовыгодную торговлю. Степняки могли лучше познакомиться с древней среднеазиатской оседло-земледельческой культурой. В свою очередь, образованные кокандцы и ташкентцы проявляли живой интерес к Казахстану. Многочисленные кокандские исторические сочинения, написанные на персидском и чагатайском языках и посвященные истории Коканда, донесли до нас интереснейшие сведения о жизни казахского народа в этот период. Многие кокандские авторы, несмотря на свое подчас высокое официальное положение, с симпатией относились к казахам. Так, Абу Убайдуллах Мухаммад Ташканди, неоднократно занимавший ответственные посты по сбору налогов с кочевников и смещенный с них за свою "чрезмерную" образован-ность, клеймил в своей автобиографии произвол ряда кокандских наместников, высмеивал их невежество в сложных делах управления. Когда этот человек в 1858 году попал в руки восставших казахов, его, узнав, с уважением отпустили на свободу. С ненавистными же угнетателями беспощадно расправлялись. Посетивший 124 года назад Казахстан и Среднюю Азию американский путешественник Юджин Скайлер отметил, что в Ташкенте эталоном красоты и жены-хозяйки были казахские женщины. В 16 - 19 вв. язык среднеазиатский тюрки, или чагатайский, был общим литературным языком казахского и узбекского народов. Он был языком деловой переписки во всей Центральной Азии и даже за ее пределами (в частности, в Индии). Поэтому произведения, создававшиеся на этом языке в Узбекистане, были понятны образованным и даже просто грамотным казахам. В 19 в. на нем были впервые написаны сочинения об отдельных городах юга Казахстана, например, сказание о Сайраме. В заключение нельзя не вспомнить мысль крупнейшего узбекского востоковеда, академика АН Узбекистана, доктора исторических наук, профессора, 73-летнего дамуллы Бури Ахмедовича Ахмедова, оказавшего бескорыстную и неоценимую помощь в подготовке столь нужных сейчас кадров казахстанских востоковедов. Его первой монографией была книга "Государство кочевых узбеков в XV в.". Он убежден, что казахи - самый близкий узбекам народ по духу и происхождению. В нынешних условиях в казахско-узбекских отношениях необходимо, опираясь на опыт прошлого, развивать то лучшее, что было накоплено в них двумя соседними народами. В этом большая, если не важнейшая, роль принадлежит властным структурам обоих государств: пресекая националистические акции и высказывания в своих странах, они должны создавать благоприятные условия для развития дружественных и цивилизованных связей обеих стран. Данная политика не требует каких-либо специальных расходов из государственных средств. Народная мудрость гласит: "Не тот милостив, кто много милостыни дает, а тот милостив, кто никого не обидит". Тогда такие общественно активные группы, как деловые круги и интеллигенция, смогут внести весомый вклад в дальнейшее развитие казахско-узбекских связей.  
 
Jake: Степная дипломатия Благодаря государственной программе «Культурное наследие» Институт востоковедения МОН РК имени Р. Сулейменова провел археографические экспедиции в Китай, Турцию, Монголию, Россию, Францию, откуда были привезены богатейшие материалы, на основе которых, по словам директора института Меруерт Абусеитовой, нашу историю можно реконструировать по-новому. Прошлым летом в Первом китайском архиве, в частности, обнаружены уникальные документы — официальная дипломатическая переписка казахских ханов и султанов с китайскими правителями, представленная более чем тремя тысячами писем на китайском, маньчжурском, чагатайском, ойратском языках. — В то время, когда я начинала, востоковедение в Казахстане еще не получило должного развития, — рассказывает М. Абусеитова. — Читая в школе историю Казахстана и натыкаясь на трафарет «казахи были кочевниками, история их появления до настоящего времени не известна», я стала задаваться вопросом: почему же происхождение моего народа до сих пор остается «белым пятном»? Появилось огромное желание узнать о своих истоках, и я решила поступать на исторический факультет. Тем более что в нашей семье часто шли дискуссии относительно истории Казахстана и происхождения казахского народа. Отец, кинорежиссер Куат Абусеитов, очень увлекался историческими романами, мечтал ставить по ним фильмы, но в те времена сделать это было почти невозможно, потому что, во-первых, в отечественной истории было много непонятного, а во-вторых, в фаворе были фильмы о рабочем классе. В университете я встретила Вениамина Петровича Юдина — известного казахстанского востоковеда, автора многих монографий, в том числе «Центральная Азия в XIV—XVIII вв. глазами востоковеда», «Чингиз-наме», а также нашумевшей статьи «История Белой орды», где впервые была представлена степная устная историология казахов (ныне она признана не только востоковедами и историками, но и широкой общественностью, а тогда она была громом среди ясного неба). Мне в те годы посчастливилось прослушать из уст Вениамина Петровича увлекательный и незабываемый спецкурс по восточному источниковедению. Чуть позже он ввел многих из нас в научный студенческий кружок «Востоковед», где мы освоили азы языков фарси и тюрки. Правда, потом из той большой группы остались единицы. Среди них ныне известные далеко за пределами Казахстана ученые Нурбулат Масанов и Тимур Бейсембиев. Мы очень тесно общались со своим Учителем. Те дискуссии, которые проходили у него дома, навсегда остались в памяти. В общем это была большая школа — научная и жизненная. Юдина не понимали при жизни. То, чем он занимался, в советский период было не нужно. Тогда, как я уже сказала, в фаворе были история партии, рабочего класса, крестьянства, целины, а источниковедение, древняя и средневековая история Казахстана находились в загоне из-за сложности, нежелания поднимать архивы... Хотя я не исключаю и другое: вполне возможно, что была установка — не уходить в глубь истории. Ведь ханы и султаны были классовыми врагами рабочего класса и крестьянства, так зачем же изучать эпоху, в которой они жили? На тех, кто все же занимался этим, смотрели косо. Помню, нас заставляли искать социальное расслоение в казахском обществе. Особенно это касалось тех случаев, когда источники не давали для этого оснований. И нам приходилось писать «в стол», поскольку правда никому не была нужна. Но жизнь распорядилась по-своему, и сейчас те, кто изучал историю партии, стали заниматься древней и средневековой историей, не имея при этом соответствующей базы, квалификации и опыта. На исследование материалов в виде хроник, повествовательных источников на восточных языках уходят долгие годы. И только после их тщательного изучения можно приступать к описанию частных событий в контексте всемирной истории, поскольку все в нашем мире взаимосвязано. То, что сейчас появляется много мифологизированных работ, — не случайность. Это, на мой взгляд, во-первых, свидетельство непрофессионального подхода к изучению проблем; во-вторых, недостаток знаний; а в-третьих, подтасовка материалов, произвольная интерпретация ...После окончания университета Меруерт Абусеитова поступила в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, где работала над темой «Казахское ханство во второй половине XVI века». После возвращения в Алма-Ату в 1979 году пришла в Институт истории, археологии, этнографии в отдел древней и средневековой истории, в том же году защитила кандидатскую диссертацию. А затем в течение 15 лет писала следующую свою работу — «Казахстан и Центральная Азия в XV—XVIII веках: история, политика, дипломатия». В 97-м защитила докторскую диссертацию, которая в следующем году вышла в виде отдельной и, что немаловажно, мгновенно разошедшейся книги. — В общем вся моя жизнь посвящена этой проблеме — древней и средневековой истории казахов, — продолжает М. Абусеитова. — В тот период, когда я начинала, сложно было выехать за пределы республики, чтобы поработать в зарубежных рукописных фондах. В Казахстане же собственная источниковедческая база отсутствовала, а для ученого главное — источники, документы, архивы. Ведь что такое востоковедение? Это комплексная дисциплина, изучающая источниковедение, историю, филологию, политологию, экономику, культуру стран и народов Востока. Говоря о восточном источниковедении, мы должны подходить к исследованию того или иного материала на основе письменных (восточных, западноевропейских и русских), устных, археологических, этнографических источников. — Если раньше исследователи говорили, что у казахов не было государственности, то у меня уже в те годы были собранные по крупицам материалы, которые свидетельствовали о том, что она у нас была, но в то время критерии государственности должны были обязательно соответствовать западноевропейскому типу, — продолжает она. — Но коль речь идет о том, что каждый исторический факт или явление должны рассматриваться в многообразии, то Казахское ханство имело оригинальную государственность. Более того, согласно тем критериям, которые утверждают, что бюрократический аппарат является обязательным признаком государственности, он у казахов был. Свидетельство этому — наличие армии, законодательства, денежного обращения. Самым же главным доказательством государственности, а следовательно, и дипломатической практики, является огромная официальная переписка казахских ханов и султанов с правителями соседних государств, которая была обнаружена в прошлом году в Первом историческом архиве КНР. Официальная переписка отражает историю взаимоотношений Казахского ханства и Цинской империи с 1741 по 1828 год. А это более трех тысяч документов на китайском, маньчжурском, ойратском и чагатайском языках. Среди них — официальные письма казахских ханов и султанов, направленные правителям соседних государств. Например, Богда Ежен-хану, главе Цинской империи, и Тарбагатайскому амбану. Отправители писем — Абылай-хан, Абулмамбет-хан, торе Санияз, Ханхожа, султаны Адил, Вали, Бопы, Когедай и другие. Писем более 115, из них 61 — на чагатайском, 19 — на ойратском, 35 — на маньчжурском языке. Обнаружены документы, свидетельствующие о дипломатических казахско-китайских, казахско-киргизских, казахско-кокандских, казахско-ойратских отношениях, о послах казахских ханов, приехавших в Пекин к Богда Ежен-хану, о награждении их грамотами; о казахско-китайской торговле; документы о быте и традициях казахов. Ряд официальных писем принадлежат Абылай-хану, они весьма интересны по содержанию, а их тон очень доверителен. Так, в одном послании он просит прислать ему лекарства от простуды и головной боли, в другом — шлет поздравления некоему китайскому сановнику в связи с получением им нового чина. Важно отметить, что, несмотря на огромные расстояния и отсутствие привычных для нашего времени коммуникаций, у Казахского государства и Китая были очень тесные взаимоотношения. Все, что казахские ханы и султаны некогда писали в Китай, там сберегли. Хотелось бы поблагодарить за это китайских архивистов. Кстати, один из томов будущих изданий китайских источников по государственной программе «Культурное наследие» посвящается историческим памятникам, которые у нас еще не публиковались. К примеру, фрагменты цветных миниатюр под названием «Правитель казахского народа», где изображены казахский посол с супругой, отправленные с целью установления политических и торговых отношений по типу «шелк на коня» («жылкы мен жiбек»), связей с Абылай-ханом и Абулфейз-султаном начиная с 1750 года. Согласно дипломатическому протоколу, ханы, султаны и послы приглашались обязательно с супругами. Посол, представлявший вместе с супругой казахское ханство у императора Цзянь Луня, изображен на миниатюре, являющейся фрагментом 15-метровой картины кисти итальянца Джузеппе Кастильони — придворного художника во дворе китайского императора. Он запечатлел на ней всю дипломатическую процедуру, происходившую в 1757—58 годах. На следующем фрагменте изображена прекрасная летняя резиденция императора, где он принимал послов из разных стран — казахов, киргизов, калмыков, англичан. В этой резиденции, в память о степных послах, до сих пор в качестве декорации стоят юрты. — Когда я в 1997 году писала о дипломатии казахских ханов, меня чуть ли не поднимали на смех, — рассказывает М. Абусеитова. — Дескать, какая могла быть дипломатия у казахов. Сегодня я хочу сказать скептикам: а куда же мы тогда денем такие персоязычные источники, как «Шараф-наме-ий шахи» Хафиз Таныша, «Тарих-и аламара-ий Абасси» Искандара Мунши, где зафиксирован договор о союзе между казахскими ханами и султанами и аштарханидами — узбекскими правителями? Он так и называется — «О дружбе и союзе». В договоре было подчеркнуто, что он подписан при посредничестве суфийских шейхов братства Накшбандийя. Этот факт свидетельствует о том, что любой договор — о союзе или войне — фиксировался в те времена при посредничестве религиозных деятелей. Это тот самый небольшой, но очень важный штрих, на который должны обращать внимание те исламоведы и политологи, которые занимаются историей распространения ислама в Казахстане и Центральной Азии. Источник же, о котором идет речь, свидетельствует о том, что на нашей южной территории были распространены такие суфийские братства, как Накшбандийя — в честь Баха-ад-Дина Накшбандийя и Яссавия — в честь Ходжи Ахмеда Ясави. — Но куда же делась наша письменность к началу XIX века? — Она никуда не делась, она развивалась. Пожалуйста, ХIХ век: Курбан али-Халиди, известный историк конца XVIII — начала XIX веков. В библиотеке Академии наук Казахстана есть его прекрасный рукописный фонд. Писал он на родном языке, но арабским шрифтом. Его перу, в частности, принадлежит «История города Семипалатинска» и ряд историй, касающихся казахской степи периода XVIII— XIX веков. — Чем объяснить, что многие письменные источники по нашей истории имеются в архивах других государств, а у нас их нет? — Я сама неоднократно задавалась этим вопросом: «Как же так? Наши казахские ханы писали правителям других государств, у тех все это сохранилось, но куда же делись ответы, которые они направляли в Казахское ханство?». Нельзя утверждать, что раз казахи вели кочевой образ жизни, то не имели возможности хранить эти письменные свидетельства. Наверняка была большая канцелярия. Другое дело, что документы могли быть либо уничтожены, либо хранятся в Ташкенте, где одно время находилась ставка казахских ханов. Вообще, после того, как мы обнаружили в Китае богатейший материал о Казахском ханстве и о казахах, о нашей истории и культуре, я всегда говорю, что документы, относящиеся к тому или иному периоду нашей истории, пока не обнаружены, но в любой момент могут быть выявлены в других фондах. — Когда же эти уникальные документы вернутся на родину? — Согласно государственной программе «Культурное наследие», которая ставит целью дальнейшее исследование и приобретение, а также публикацию редких архивных документов по истории и культуре Казахстана, хранящихся в Первом историческом архиве КНР, в Пекине, по поручению Президента Казахстана подписан договор между этим архивом и Институтом востоковедения о международном проекте «Казахско-китайские отношения в архивных документах XVII—XIX веков», который начинает действовать уже в этом году и продлится до 2008 года. В рамках проекта будет осуществлена публикация трех тысяч архивных документов в факсимиле и переводах на казахский и русский языки. Министерство культуры и информации обещало оплатить этот проект. Таким образом мы возвратим нашему народу его историю. Факсимиле будут изданы в пяти томах по 500 документов в каждом. Кроме этого, благодаря программе «Культурное наследие» у нас выходит двадцать один том «Истории Казахстана в тюркских, китайских, персидских, арабских, монгольских источниках». В них мы пытаемся показать богатейшую историю нашего народа. Надо отметить, что работа, которую выполняют историки-востоковеды, — тяжелая, кропотливая. Ведь мы собираем и переводим материал, делая его доступным для других исследователей — историков, философов, социологов, культурологов. И поскольку мы имеем сейчас такой большой фонд первоисточников, в наших планах создание фундаментальной летописи истории казахского народа. Это позволит казахстанцам знать свое прошлое. Галия ШИМЫРБАЕВА //"Казахстанская правда" от 12.05.2006