Международные отношения в Средней Азии после 11 сентября 2001

После 11 сентября произошел поворот  в отношениях между великими державами, в том числе в Центральноазиатском  регионе. Развитие СНГ и ОДКБ, подконтрольных России, затормозилось. ШОС, которую  Россия и Китай активно поддерживали, встала перед серьезным выбором. В результате позиции России и Китая в Центральной Азии были ослаблены, и центр сотрудничества стран региона в вопросах политики и безопасности стал смещаться в сторону США. Вновь наметился разрыв в отношениях России и Узбекистана, только недавно сблизивших свои позиции, всегда имевшие тесные связи с Россией Казахстан, Таджикистан и Киргизия тоже стали понемногу разворачиваться к США. М. Ашимбаев полагает, что такое положение привело к нарушению и без того неустойчивого баланса присутствия России и Соединенных Штатов в регионе. США расширили свою сферу влияния, распространив ее на военную и политическую области, начали занимать те позиции, которые традиционно находились под контролем России. Постепенно США превратились в самую влиятельную в Центральной Азии великую державу¹³.

В двусторонних отношениях Китая, России и США также произошли заметные изменения. Для Китая и России непосредственное американское военное  присутствие в Центральной Азии является серьезным геополитическим  вызовом. Но в отличие от обычной в таких случаях реакции обе державы в известной степени выразили согласие на сотрудничество с США. Это можно объяснить следующим образом: во-первых, после событий 11 сентября США имели не вызывавшее сомнений моральное право на использование войск для борьбы с терроризмом; во-вторых, и Китай, и Россия полагали, что победа американцев над талибами соответствует и их собственным интересам; в-третьих, ни Китай, ни Россия не обладали достаточными возможностями для сдерживания американского военного присутствия в регионе; в-четвертых, ни Китай, ни Россия не желали ухудшения отношений с США и возникновения конфликтов на этой почве.

Глава 2 Внешняя политика Казахстана

2.1 Российско-казахстанские отношения

События 11 сентября 2001 года кардинально изменили международную обстановку и оказали прямое воздействие на российско-казахстанские отношения. То, что раньше казалось неоспоримым, теперь представляется анахронизмом; то, на что недавно не обращали внимания, сегодня вызывает повышенный интерес. Международный терроризм стал главной угрозой мировой безопасности, в связи с чем значительно возросло значение Центральной Азии в контексте мировой политики.

Важно, однако, что взаимоотношения  России с Казахстаном в главных  своих чертах остаются без изменений. Задолго до 11 сентября отношения с Казахстаном в силу ряда существенных причин были одним из главных приоритетов российской политики на постсоветском пространстве. Во-первых, Казахстан непосредственно соседствует с Россией, они имеют общую границу протяженностью 7 тыс. километров. Во-вторых, в силу того, что Казахстан привлекает все большее внимание в регионе и в мире, перед Россией открывается доступ в другие страны Центральной Азии. В-третьих, имея выход к богатому нефтью Каспийскому морю, Казахстан обладает огромным ресурсным потенциалом, что делает его одним из важнейших экономических партнеров России. В-четвертых, россияне в Казахстане имеют глубокие корни: там проживает самая большая (после Украины) в Содружестве Независимых Государств (СНГ) русская община¹⁴. Наконец, Казахстан – одно из самых мощных государств в СНГ, а его президент Нурсултан Назарбаев – один из главных поборников интеграции; его многочисленные инициативы и усилия оказывают непосредственное влияние на судьбы как России, так и всего СНГ.

Со второй половины 1990-х годов началось интенсивное развитие российско-казахстанских связей, и Казахстан упрочил свое положение среди государств, отношениям с которыми Россия придает приоритетное значение. Политика как России, так и Казахстана все больше основывалась на признании неразрывности связей между ними. Развитие их отношений более не определялось ни национализмом казахской элиты, ни ирредентистскими устремлениями элиты российской. Им на смену пришли больший прагматизм и признание интересов другой стороны. Лучше всего эволюцию во взаимоотношениях иллюстрирует сближение двух стран по вопросу о каспийской нефти. Стимулом к более тесному сотрудничеству в такой важнейшей области, как безопасность, послужило появление новых общих угроз – терроризма, религиозного экстремизма, нелегального оборота наркотиков. Наконец, обе страны справились с менее значительными кризисами (такими, как неудачные запуски ракеты "Протон", арест мнимых "российских террористов" в Усть-Каменогорске, введение новых таможенных пошлин на российские товары), которые еще совсем недавно могли бы стать причиной крупного разлада в отношениях¹⁵. События 11 сентября не внесли принципиальных изменений в эти тенденции.

В новом контексте российско-казахстанских отношений каждая из стран заново оценила свое место в меняющейся центральноазиатской конфигурации безопасности, в том числе и роль таких ключевых институтов, как Договор о коллективной безопасности СНГ и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Оба правительства по-прежнему твердо намерены не только поддерживать жизнедеятельность этих структур, но и повышать их роль в борьбе с новыми угрозами, и прежде всего с мировым терроризмом и религиозным экстремизмом. Особое внимание уделялось Антитеррористическому центру в Бишкеке, созданному Россией и ее центральноазиатскими партнерами совместно с Китаем. Между тем в новых условиях все еще не ясно, какую роль, если им вообще отводится какая-то роль, данные институты будут играть в сотрудничестве с Западом. Более того, вслед за тем, как после террористических нападений 11 сентября российский и казахстанский лидеры сделали решительный шаг в сторону Запада, и после прибытия американских военных у Москвы и Астаны возникли сомнения относительно возможных последствий этих событий для их отношений с Китаем и появления в связи с этим нового узла противоречий. На встрече министров иностранных дел стран – членов ШОС, состоявшейся в Китае 7 января 2002 года, Игорь Иванов всячески подчеркивал, что ответственность за обеспечение безопасности в Центральной Азии несут прежде всего сами страны региона¹⁶.

Важное значение приобретает российско-казахстанское военное сотрудничество на Каспийском море, где в начале августа 2002 года состоялись широкомасштабные военно-морские учения с участием вооруженных сил России, Казахстана и Азербайджана, а также наблюдателей от Ирана. На заключительном этапе учений четверка истребителей Су-27 ВВС Казахстана обеспечивала авиационную поддержку действий флота. Министр обороны России Сергей Иванов заявил в связи с этим, что, "если бы другие государства и регионы проявили готовность к созданию объединенных вооруженных сил на Каспии, мы бы это приветствовали"¹⁷.

Россия поддержала призыв Казахстана о созыве Конференции по взаимодействию и мерам доверия в Азии, которую заместитель министра иностранных дел Алексей Мешков охарактеризовал как форум, "призванный продемонстрировать, что решения сложных региональных проблем военными средствами не существует"¹⁸.

В период после 11 сентября президент Казахстана, как и остальные центральноазиатские лидеры, прилагал все усилия, чтобы максимально использовать сложившуюся ситуацию для установления еще более тесных отношений с Западом. Но от внимания российских наблюдателей не ускользнул тот факт, что при этом он ни на шаг не отступил от своей линии на интеграцию с Россией. С точки зрения России, курс на установление более тесных связей с Москвой вполне совместим со стремлением руководства Казахстана к диверсификации своих внешних связей или улучшению отношений с другими центральноазиатскими государствами. На встрече президентов Казахстана, Таджикистана и Узбекистана в декабре 2001 года были явно предприняты существенные шаги, направленные на развитие сотрудничества между этими государствами. С этой целью Центральноазиатское экономическое сообщество (ЦАЭС) было преобразовано в Организацию центральноазиатского сотрудничества (ОЦАС).

Казахстан как страна, успешно идущая по пути экономических реформ и интеграции в мировое сообщество, особенно подходит России в качестве партнера. По словам Назарбаева, среди государств СНГ к реальной интеграции в настоящий момент готовы только Россия и Казахстан, поскольку "реформы, проводимые в России и Казахстане, находятся на одинаковом уровне и действуют в схожих параметрах"¹⁹.

Впрочем, продолжая поддерживать российско-казахстанскую интеграцию, Назарбаев также подчеркнул не только экономическую слабость России, но и уменьшение ее военного потенциала: "В экономическом отношении Россия сегодня способна сделать немного. Растет научно-технический разрыв между Россией и развитыми странами, ее военный авторитет подорван"²⁰. Со своей стороны, российские лидеры, вероятно, тоже признают ограничения, не позволяющие им проводить более активную политику в Казахстане и, в более широком смысле, в регионе в целом, о чем со всей очевидностью свидетельствует "американский прорыв" в этом регионе.

Тем не менее в новом контексте Россия, очевидно, намерена еще крепче связать свою политику с Казахстаном, в особенности по вопросу каспийской нефти. Российско-казахстанское соглашение о разделе дна Каспийского моря послужило основой коллективного подхода к этой проблеме, который был окончательно закреплен подписанием в ноябре 2001 года параллельного соглашения между Астаной и Баку. Заинтересованность Назарбаева в строительстве трубопровода Баку – Джейхан больше не может рассматриваться как имеющая "антироссийскую" направленность, так как и сами российские лидеры теперь согласны с необходимостью диверсификации маршрутов транспортировки каспийской нефти.

И на глобальном, и на региональном уровне развитие событий после 11 сентября, сузив возможности России, будет продолжать оказывать влияние на ее политику в отношении Казахстана. Однако в конечном счете эта политика в ее основных чертах вряд ли претерпит существенные изменения. Российская политика будет по-прежнему основана на прагматизме и оценке экономических выгод, а также, в не меньшей степени, на учете интересов России в сфере безопасности. По-видимому, политика станет также более последовательной и предсказуемой, чем она была в прошлом. Кроме того, хотя значение двусторонних отношений, вероятно, будет возрастать, едва ли в ближайшем будущем утратит свою значимость и многосторонний контекст российско-казахстанских отношений.

На российскую политику в отношении  Казахстана практически не повлияли драматические события, разыгравшиеся на мировой арене в 2003 году в связи с кризисом вокруг Ирака. Казахстан также продолжал следовать своему традиционному курсу на поддержание сбалансированных отношений с тремя центрами силы (США, Китай, Россия). В российско-казахстанских отношениях в это время стали набирать обороты две тенденции: во-первых, большее внимание к многостороннему контексту и, во-вторых, возрастание значимости в двусторонних и многосторонних отношениях сфер безопасности.

Это проявилось, в частности, в повышении  роли и статуса группы стран –  участниц Договора о коллективной безопасности, создавших на его основе в конце  апреля 2003 года Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Особенно важным шагом было дополнение Коллективных сил быстрого реагирования (КСБР) постоянно действующими оборонными структурами. По заявлению генерального секретаря ОДКБ Николая Бордюжи, "в ближайшем будущем будут созданы региональные командования КСБР: на западном направлении – в Беларуси, на кавказском направлении – в Армении и на центральноазиатском направлении – пока только в Казахстане"²¹. Российско-казахстанский вектор в ОДКБ в перспективе может оказывать стимулирующее воздействие на всю систему российско-казахстанских связей.

2.2 Развитие отношений Казахстана с Китаем

К середине 90-х годов ХХ века китайское  правительство сформулировало четыре основополагающих принципа своей политики в Центральной Азии: поддерживать добрососедские отношения, основанные на мирном сосуществовании, способствовать всеобщему процветанию путем взаимного сотрудничества, не вмешиваться во внутренние дела центральноазиатских государств и уважать их права независимого выбора, укреплять стабильность региона, основанную на уважении суверенитета других государств региона²². На практике это означает, что основу политики составляет достижение конструктивных и позитивных отношений с центральноазиатскими странами-соседями.

В этом контексте развитие торговли и экономических связей в регионе является основополагающим и естественным двигателем политики. В то же время Китай не намерен пытаться навязывать свою модель развития этим государствам и выступает против вмешательства в их внутренние дела любой другой державы. Китай намеренно не ставит перед собой амбициозных целей в Центральной Азии, чтобы избежать соперничества между великими державами.

Китаю, однако, потребовалось немало времени для выработки стратегии в отношении Центральной Азии. Появление пяти новых независимых государств вблизи от китайской границы было неожиданностью для Китая, хотя он очень быстро понял всю важность их будущего развития для всего мира. Хотя отношения с этими странами вначале развивались медленно и строились вокруг областей традиционного сотрудничества, Китаю вскоре удалось очертить более широкий круг проблем, куда вошли решение вопроса границ с тремя непосредственными соседями – Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном; меры по предотвращению распространения из бывшего Советского Союза в Китай подрывных и сепаратистских тенденций; противодействие расшатыванию политической ситуации в Китае из-за идеологических изменений на постсоветском пространстве.

Нет ни одной сферы многостороннего сотрудничества между Китаем, Казахстаном и их центральноазиатскими соседями, которая имела бы для Китая большее значение, чем борьба с национальным сепаратизмом, религиозным экстремизмом и международным терроризмом. Китай и Казахстан предпринимают совместные шаги и наносят удары по международному терроризму, организованной преступности, незаконной торговле оружием, наркотиками и по другим трансграничным видам преступности. Обе страны обязались пресекать на своей территории любые действия, направленные против суверенитета, безопасности и социальной стабильности каждой из стран Шанхайской пятерки²³. В ряду проблем, стоящих перед Шанхайской пятеркой, официально именуемой теперь Шанхайской организацией сотрудничества (ШОС), главной является борьба с этими тремя силами зла. Для этого, по словам Цзян Цзэминя, сказанным в июле 1998 года, необходимы слаженные действия между дипломатическими, государственными ведомствами, отделами гражданской безопасности, таможенными и другими правительственными учреждениями²⁴.

События после трагедии 11 сентября доказали оправданность борьбы с тремя силами зла, и именно на этом был сделан акцент на встрече министров иностранных дел ШОС 7 января 2002 года. "Развитие последних событий в Афганистане убедительно показало правильность и дальнозоркость политики, выбранной ШОС", – говорилось в совместной декларации ее членов, что подтверждает первостепенную важность, которую они придают "расширению сотрудничества в поддержании региональной безопасности и стабильности в борьбе с тройной угрозой – терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом"²⁵. "Находясь в близком соседстве от Афганистана, еще задолго до трагедии 11 сентября мы непосредственно испытывали на себе истекающее оттуда тлетворное влияние терроризма и наркотиков… об этой опасности мы неоднократно предупреждали международное сообщество".