Институциональная экономика

ВВЕДЕНИЕ  
 
    Переход к рассмотрению институтов как "скелета" экономики вместо понимания их как  факторов экономического развития позволяет  сконцентрироваться на выявлении "несущих конструкций" современной российской экономики, а не тех элементов, которые ею постоянно отторгаются.  
    Взаимодействие  территорий и государств с различной  институциональной структурой - одна из сложнейших проблем современной мировой экономики. Даже если игнорировать все множество неформальных институциональных сред, формальные институты (определяемые в виде норм писаного права, соблюдение которых поддерживается государством) сильно различаются. 
    Цель  данной работы - определить сущность и  роль неформальных институтов в пе-рераспределении  ресурсов советской экономики, а  также сопоставить полученные сведе-ния  с реалиями современной экономики  России.   
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 
1.ПОНЯТИЕ  НЕФОРМАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ И ИХ  ПРОИСХОЖДЕНИЕ.  
 
   Термин  «неформальный институт» встречается  в применении к невероятно широкому кругу явлений, включая личные связи, клиентелизм, коррупцию, кланы и  мафии, гражданское общество, традиционную культуру и разнообразные законодательные, судебные и бюрократические нормы. Более точное определение неформальных институтов должно охватывать максимально  возможное количество неформальных правил, но в то же время быть достаточно узким, чтобы отличать неформальные правила от иных, неинституциональных, неформальных явлений. 
   Начать  следует со стандартного определения  институтов как правил и процедур (как формальных, так и неформальных), которые структурируют социальное взаимодействие, создавая пространство для поведения акторов и задавая  его пределы. Однако менее понятно, каким образом провести различие между формальными и неформальными  институтами. Некоторые исследователи  ставят знак равенства между неформальными  институтами и культурными традициями. Другие прибегают к государственно-социетальному  различию, принимая государственные  учреждения и установленные государством правила за формальные, а правила  и организации в рамках гражданского общества за неформальные. Третьи проводят различие между неформальными нормами, которые устанавливаются сами собой, и формальными правилами, насаждаемыми третьей стороной — обычно государством. 
   Но  каждая из этих концептуализаций упускает из вида ряд важных неформальных институтов. Например, хотя некоторые неформальные институты, несомненно, коренятся в  культурных традициях, многие из них  — от законодательных норм до нелегальных  механизмов партийного финансирования — не имеют особого отношения  к культуре. Отдавая должное государственно-социетальному  различию, следует заметить, что  многие институты в рамках государства (от бюрократических норм до коррупции) также являются неформальными, в  то время как правила работы многих негосударственных организаций (например, корпораций и политических партий) обычно рассматриваются как формальные. Наконец, хотя определение неформальных институтов как никем сознательно  не созданных, полезно в аналитическом  плане, оно не согласуется с тем  фактом, что неформальные правила  могут быть навязаны извне (например, боссами кланов и мафий), в том  числе и самим государством (скажем, организованная государственная коррупция). 
   Мы  придерживаемся четвертого подхода, определяя  неформальные институты как принятые в обществе, обычно неписаные правила, создающиеся, становящиеся известными и насаждающиеся вне официально санкционированных каналов. Напротив, формальные институты — это такие  правила и процедуры, которые  создаются, становятся известными и насаждаются через каналы, общепризнанные в качестве официальных. Сюда входят государственные институты (суды, законодательные органы, бюрократические учреждения) и установленные государством правила (конституции, законы, предписания), а также и то, что Роберт Элликсон называет «организационными правилами», то есть официальные правила, соблюдаемые такими организациями, как корпорации, политические партии и группы интересов. 
   Однако  проведение черты между формальными  и неформальными институтами  является только половиной концептуальной задачи. «Неформальный институт»  нередко понимается как остаточная категория — в том смысле, что  так можно назвать практически  любое поведение, выходящее за рамки  писаных правил или не предусмотренное  ими. Чтобы избежать этой ловушки, нужно  подробнее поговорить о том, чем  формальные институты не являются. 
   Внимание  следует обратить на четыре момента. Во-первых, необходимо отличать неформальные институты от слабых институтов. Многие формальные институты неэффективны в том смысле, что их правила  существуют только на бумаге и в  большинстве случаев обходятся  или игнорируются. Однако слабость формальных институтов не обязательно  ведет к появлению неформальных институтов. Вполне возможно отсутствие постоянных или обязательных правил, как формальных, так и неформальных.  
   Во-вторых, следует отличать неформальные институты  от других неформальных закономерностей  поведения. Не всякое поведение, строящееся по известным образцам, связано с  соблюдением каких-либо правил или  имеет своим источником совместные ожидания по поводу чужого поведения. Поведенческие закономерности могут  быть плодом самых разных мотиваций. Можно процитировать пример, приведенный  Дэниэлом Бринксом: снимать шляпу  в церкви — это неформальный институт, а снимать пальто в ресторане  — просто поведенческая закономерность. В последнем случае, оставаясь  в пальто, человек может испытывать физический дискомфорт, но вряд ли он навлечет на себя общественное неодобрение либо санкции. Чтобы считаться неформальным институтом, поведенческая закономерность должна соответствовать сложившимся  правилам или указаниям, нарушение  которых приводит к тем или  иным внешним санкциям. Возьмем другой пример: подкуп должностного лица —  безусловно, неформальное поведение, но лишь некоторые разновидности взятки могут считаться институциональными. В том случае, если взятка навязывается сверху, или если она соответствует  широко распространенным среди должностных  лиц и граждан ожиданиям (а  отказ от дачи взятки чреват серьезными издержками), коррупция вполне может  называться институтом. Наоборот, если взятка не санкционирована извне, не связана с совместными ожиданиями, а является результатом низкого жалованья в госсекторе и неэффективного соблюдения законов, ее лучше всего определять как поведенческий образец. 
   В-третьих, следует отличать неформальные институты  от неформальных организаций. Хотя исследователи  нередко включают организации в  понятие института, все же полезно  вслед за Дугласом Нортом проводить  различие между политическими акторами (или «игроками») и теми правилами, которым они следуют. Так же, как  формальные организации (такие, как  политические партии и союзы) можно  отличить от формальных правил, следует  отличать и неформальные организации (кланы, мафии) от неформальных институтов. С другой стороны, неформальные правила  могут быть неотъемлемой частью этих организаций, и точно так же, как  формальные политические организации  изучаются под рубрикой «институционализм», так и кланы, мафии и прочие неформальные структуры порой полезно  включать в анализ неформальных институтов. 
   Наконец мы возвращаемся к различию между  неформальными институтами и  более широким понятием культуры. Культура порой способствует формированию неформальных институтов, и граница  между двумя этими понятиями  остается важнейшей областью исследований. Однако, по нашему мнению, наилучший  способ решения этой задачи — понимать неформальные институты в относительно узком смысле, определяя их не через  совместные ценности, а через совместные ожидания, которые могут быть никак  не связаны с более широкими социетальными  ценностями. Различие между совместными  ценностями и совместными ожиданиями позволит исследователям провести анализ потенциальных причинных связей между культурой и неформальными  институтами — например, определить, способствуют ли социетальные ценности укреплению конкретных неформальных институтов или, наоборот, подрывают их. 
   В настоящий  момент эмпирическая литература по неформальным институтам обычно игнорирует вопрос о том, почему и как возникают  подобные институты. При анализе  таких глубоко укоренившихся  конкурентных неформальных институтов, как обычное право, клиентелизм  и патримониализм, последние нередко  рассматриваются как историческая данность или как часть статичного культурного пейзажа, и авторы редко  задаются вопросом, почему же эти институты  вообще возникли. В итоге нередко  недооценивается та степень, в какой  неформальные институты видоизменяются, адаптируются, а то и появляются заново через какой-то промежуток времени. При этом многие имеющиеся объяснения (особенно исследования дополняющих  институтов) попадаются в известную  ловушку ранних функционалистических описаний неформальных институтов: возникновение  неформальных институтов объясняется  преимущественно в смысле поставленных перед ними целей (например, повышение  эффективности), без выявления тех  механизмов, по которым они создавались. Например, для многих ранних примеров анализа рационального выбора характерно понимание неформальных норм как эффективных методов решения проблем цикличности, распространения информации или коллективных действий. Хотя подобный подход частично пригоден для объяснения долговечности уже возникших неформальных институтов, он неэффективен и даже ошибочен при создании теорий о возникновении институтов. В данном разделе мы пытаемся выйти за пределы статичных и функционалистских описаний, отталкиваясь от идеи, что всеобъемлющие объяснения неформальных институтов должны не только задаваться вопросом, почему акторы придумывают неформальные правила, но и выяснять, каким образом акторы создают и сообщают друг другу эти правила.  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 
2.ПРЕИМУЩЕСТВА  И НЕДОСТАТКИ НЕФОРМАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ.  
 
   К преимуществам  неформальных институтов можно отнести, во-первых, возможность адаптации к меняющимся внешним условиям, предпочтениям внутри сообщества и иным экзогенным или эндогенным изменениям. Во-вторых, возможность применения разных санкций в каждом конкретном случае (ведь кому-то достаточно строгого предупреждения, а кого-то приходится исключать из группы).  
   Недостатки  неформальных институтов являются продолжением их достоинств. Неформальные институты часто характеризуются неоднозначностью трактовки правил, снижением эффективности санкций, возникновением дискриминационных правил. 
   Проблема  с интерпретациями правил возникает тогда, когда взаимодействуют люди разной культуры, разного опыта, а также тогда, когда информация распространяется с искажениями. Эффективность санкций низка тогда, когда люди не боятся подвергнуться остракизму, оценивая вероятность наказания как незначительную в сравнении с выгодами от девиантного поведения, когда они знают, что осуществление наказания связано с издержками. Кроме того, при функционировании неформальных институтов могут возникать дискриминационные правила в отношении тех или иных групп (например, против рыжих, цыган или низкорослых). 
   Очевидно, что в настоящее время для эффективного функционирования общества одних неформальных институтов недостаточно. Социальные и экономические отношения сегодня становятся все менее и менее персонифицированными. Все чаще люди взаимодействуют с «чужаками», и эти отношения уже не столь прочны и безальтернативны, как прежде, когда круг деловых партнеров был узок. Из-за анонимности отношений оказываются малоэффективными стратегии, подразумевающие разрыв каких-либо контактов с нарушителями обязательств. Чем более развито общество, чем более оно урбанистично, тем менее эффективны неформальные институты. Кроме того, чем оно шире, тем меньше шансов, что правила, лежащие в основе неформальных институтов, будут одинаково трактоваться всеми участниками взаимодействия, что также может приводить к неэффективности.  
  
  
  
  
  
  
 
3.ЭВОЛЮЦИЯ  НЕФОРМАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ.  
 
   Неформальные  институты нередко характеризуются  высокой сопротивляемостью к  переменам и наличием «колоссальной  способности к выживанию». Даже если изменения и происходят, они предполагаются медленными и постепенными. Например, Лаут указывает, что поскольку неформальные правила «не имеют центра, который  бы направлял и координировал  их работу», изменения в неформальных институтах обычно представляют собой  «чрезвычайно продолжительный» процесс. Тем не менее неформальные институты  изменяются — и порой очень  быстро. Многовековая китайская практика бинтования ног исчезла в течение  поколения, а многие неформальные правила, определявшие политику мексиканской элиты  в течение почти всего XX века (включая  «dedazo»), почти мгновенно отмерли  в конце 1990-х годов. 
   Импульс к изменениям в неформальных институтах могут создавать несколько источников. Важным источником являются изменения  в формальных институтах. Разумеется, влияние перемен в формальных правилах не следует переоценивать; многие неформальные институты продемонстрировали свою живучесть даже перед лицом  крупномасштабных юридических или  административных реформ. Тем не менее  в той степени, в какой формальные институциональные изменения влияют на издержки и приобретения приверженцев конкретных неформальных правил, они  могут служить важным катализатором  для неформальных институциональных  перемен. 
   Для нас  имеют значение два типа изменений  в формальных институтах. Первый —  изменения в их устройстве. Конкретно  в отношении неформальных институтов, эндогенных формальным структурам, изменения  в строении формальных правил могут  повлиять на издержки и приобретения приверженцев соответствующих неформальных правил, что способно привести к  быстрым изменениям в неформальных институтах. Например, в случае дополняющих  неформальных институтов, модификация  соответствующих формальных правил может изменить сущность тех пробелов, которые были призваны закрывать  неформальные институты, и это может  мотивировать акторов на видоизменение  неформальных правил или отказ от них. Билль о правах подкомитетов в Палате Представителей в 1974 году «привел  к резким изменениям формальных правил, вследствие чего были разрушены прежние  неформальные структуры комитетов». 
   Неформальные  институциональные изменения также  могут являться результатом изменения  силы или эффективности формальных институтов. В подобных случаях изменения  на уровне насаждения формальных правил влияют на издержки и приобретения приверженцев тех неформальных институтов, которые конкурируют с этими  правилами или замещают их. Например, подчинение конкурентным неформальным институтам становится все более затратным с усилением насаждения формальных правил, и в какой-то момент эти издержки вынудят акторов отказаться от неформального института. Так, усиление судебного аппарата в результате кампании «Чистые руки» привел к ослаблению коррупционных сетей в Италии; жесткий контроль со стороны послереволюционного государства ослабил традиционные нормы подношений в маоистском Китае; а внедрение федеральными властями законодательства о гражданских правах расшатало позиции «законов Джима Кроу» на юге США. 
   Повышение эффективности формальных институтов может также ослабить замещающие неформальные институты. Когда усиливается  авторитет прежде неэффективных  формальных структур, выгоды, связанные  с использованием замещающих институтов, могут уменьшиться и потенциально вести к отказу от последних. Например, повышение авторитета избирательных  судов в Мексике в течение 1990-х  годов ослабило стремление оппозиционных  лидеров работать через неформальные «concertacesiones», а повышение эффективности  перуанских сил общественной безопасности и юридической системы привело  к ликвидации многих «rondas campesinas»  и неформальных судов. 
   Другие  источники неформальных институциональных  изменений находятся вне формального  институционального контекста. По мнению тех исследователей, которые считают  формальные институты в первую очередь  продуктом культуры, неформальные институциональные  изменения коренятся главным  образом в эволюции социетальных ценностей. А поскольку подобные перемены происходят черепашьими темпами, данный вариант неформальных институциональных  изменений также оказывается  медленным и постепенным. Такой  подход помогает объяснить эрозию традиционных или основанных на родстве механизмов власти в Европе. 
   Неформальные  институты могут также изменяться с изменением того статус-кво, который  обеспечивает их существование. Эволюция внешнего окружения может изменить распределение власти и ресурсов в рамках общества, ослабляя тех  акторов, которые выигрывают от приверженности к конкретным неформальным институтам, и усиливая тех, которые пытаются их изменить. Так, усиление конкурентности электорального окружения в Мексике  в течение 1990-х годов укрепило позиции местных лидеров и  активистов ПРИ по отношению к  национальному руководству, что  позволило им бросить вызов системе  «dedazo» и со временем ликвидировать  ее. В Нидерландах долговременный упадок классовой и религиозной  идентичности укрепил новые партии, которые оспаривали консоциациональные правила игры и вынудили старые партии отказаться от них. Рост электората, принадлежащего к среднему классу, разрушает основу клиентелизма, снижая зависимость избирателей  от выборочного распределения материальных благ. В этих случаях изменения  в неформальных институтах обычно являются постепенными, так же, как и акторы постепенно переориентируют свои ожидания в соответствии с подспудным изменением их собственной позиции на торгах и позиции других акторов. 
   Для объяснения некоторых стремительных изменений  в неформальных институтах или их разрушения могут понадобиться иные аналитические инструменты. Одним  из таких инструментов является модель «качелей». Согласно этой модели, если достаточно большое число акторов  проникается убеждением в наличии  новой и лучшей альтернативы, и  если существует механизм координации  ожиданий этих акторов, то переход от одного набора норм к другому может  произойти очень быстро. Джерри Маккай указывает, что конец практики бинтования ног в Китае положило возникновение  альтернативного брачного рынка, который  позволял сыновьям жениться на невестах с нормальными ногами, и те в  результате лишились своего второсортного  статуса. 
   Неформальные  институты существенно различаются  в отношении как источников, так  и темпов изменений. В то время  как некоторые институты (дополняющие, аккомодационные) очень чувствительны  к изменениям в структуре формальных институтов, другие (замещающие, конкурентные) более подвержены влиянию изменения  силы формальных институтов. Что касается темпа перемен, то культурная эволюция обычно приводит к постепенным переменам, а изменения формальных институтов или координация усилий по достижению альтернативного равновесия могут  привести к быстрому развалу неформальных институтов.  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 
4. УСЛОВИЯ  ЭФФЕКТИВНОСТИ И ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ  НЕФОРМАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ.  
 
   Эффективность неформальных институтов в регулировании  жизни определенного сообщества зависит от ряда условий, в числе  которых можно указать на следующие: 
   1. Размер  социальной группы, в которой  действуют эти нормы. Чем меньше  группа, тем чаще в ней повторяются  сделки, тем легче определить  нарушителя норм и тем ниже  издержки тех, кто подвергает  нарушителя наказанию. 
   2. Величина  издержек, которые несет нарушитель, подвергающийся наказанию. Издержки, вызванные остракизмом, обратно  пропорциональны уровню дохода. В богатом обществе с развитой  системой социального страхования  и наличием альтернативных возможностей  получения доходов индивиды меньше  зависят от расположения определенного  сообщества. Оба эти условия —  небольшой размер группы и  высокие издержки, которые несет  нарушитель, подвергающийся остракизму, выполнялись в первобытных изолированных  сообществах. Поэтому там система  правосудия, основанная на неформальных  правилах, была достаточно эффективной. 
   3. Третьим  условием является статичный  характер общества, в котором  действуют неформальные правила.  Если общество меняется быстро, то управление, основанное на  нормах, не удовлетворяет потребности  общества. Социальные нормы изменяются  медленно, и тогда при создании  нормы проблема «безбилетника»  остро не стоит. Когда издержки  изменения нормы малы, тот факт, что лицо, которое меняет норму,  не может получить большую  часть выгод, не является препятствием  для создания нормы. Если же  развитие общества становится  динамичным, а централизованной  власти, которая создавала бы  или меняла нормы, нет, то  необходимые серьезные изменения  норм осуществить сложнее из-за  высоких издержек. 
   Американский  философ права Харт выделил правила, которые контролируют поведение  людей (первичные правила) и правила, контролирующие правила (вторичные  правила). Первые правила направляют поведение граждан в их повседневной жизни. Правила второго типа руководят  поведением официальных лиц, когда  они создают, пересматривают, отменяют или применяют первичные правила. В соответствии с теорией Харта, совокупность первичных и вторичных  правил образует право. В отличие  от права, среди неформальных правил нет правил вторичных, нет специально предусмотренной процедуры создания, пересмотра или отмены неформального  правила. В неформальных правилах нет  конституции или судьи. Человек, который хочет изменить обычай, должен использовать имеющиеся под рукой  средства, чтобы убедить других членов общества следовать иной норме. 
   Включение неформальных институтов в основную струю сравнительного институционального анализа ставит перед исследователями  новые проблемы. Главным вопросом остается выявление неформальных институтов и их количественная оценка. При  анализе формальных институтов эта  задача решается достаточно легко. Поскольку  формальные институты обычно документально  зафиксированы, а информация об их наличии  и санкция на их работу имеют официальный  характер, их выявление и количественная оценка обычно не требуют углубленных  знаний о конкретных институтах, что  облегчает крупномасштабные сопоставления. Выявление неформальных институтов — более сложная задача. Конституция  страны может сказать нам о  том, является ли она президентским  или парламентским государством, но в ней ничего не говорится о  распространенности клиентелизма или  родственных связей. 
   Один  из способов выявления неформальных институтов — поиск обстоятельств, в которых аналогичные формальные правила приводят к иным последствиям, а затем приписать это различие работе неформальных институтов. Хотя логика этого подхода ясна, неформальные институты при этом сводятся до уровня остаточного явления, и налицо риск спутать неформальные институты  со слабыми. Альтернативная стратегия  — выявить стабильные образцы  поведения, не связанные с формальными  правилами. Однако при таком подходе  мы рискуем принимать за неформальные институты любые поведенческие  закономерности. 
   Как минимум, попытка выявить неформальные институты  должна дать ответ на три принципиальных вопроса. Во-первых, каковы совместные ожидания акторов по поводу реальных ограничений, с которыми они сталкиваются? Лишь изучив взаимное понимание правил акторами, мы можем провести грань  между неформальными поведенческими шаблонами и неформальными институтами. Во-вторых, к какому именно обществу относятся неформальные правила? В  то время как область действия формального института обычно очерчивается законами или иными постановлениями, выявить сферу применения неформальных правил нередко гораздо труднее. Общество, на которое они распространяются, может представлять собой деревню, нацию, этническую или религиозную  группу, какую-либо организацию —  политическую партию, законодательный  орган или госучреждение. В некоторых  случаях это общество является политической элитой, границы которой нередко  размыты. В-третьих, каким образом  насаждаются неформальные правила? Если неформальное поведение носит  обязательный характер, то нарушения  должны влечь за собой внешние  санкции. В отличие от механизмов выполнения формальных правил (полиция, суды), механизмы неформальных санкций  зачастую незаметны, подспудны и  даже противозаконны. Они могут варьироваться  от враждебных реплик, сплетен, остракизма и прочих способов демонстрации социального неодобрения до внесудебного насилия. 
   Выявление совместных ожиданий и механизмов принуждения, которые обеспечивают жизнеспособность неформальных институтов, представляет собой интересную задачу, в большинстве  случаев требующую углубленного знакомства с обществом, в котором  укоренены данные неформальные институты. Поэтому при анализе неформальных институтов, вероятно, никак не обойтись без интенсивных полевых исследований. В сущности, большинство исследований неформальных институтов принимают  форму либо абстрактной теории (N=0), либо индуктивных ситуационных исследований (N=1). Ситуационный анализ способен обеспечить основу для сопоставления и создания теорий, однако более общая теория требует от исследователей применения и других методов. 
   Один  из таких методов — кропотливое  сопоставление небольшого числа  примеров. Не лишаясь зависимости  от контекста, характерного для ситуационных исследований, подобный анализ способствует выявлению шаблонов воздействия  неформальных институтов, взаимодействия между формальными и неформальными  институтами и эволюции неформальных институтов. Например, проведенное  Кэтлин Коллинс сравнительное исследование трех государств Средней Азии позволило  ей изучить взаимодействие между  клановыми связями и формальными  режимами различных типов. Аналогичным  образом анализ законодательного поведения  в пяти бразильских штатах, различающихся  уровнем клиентелизма, дал Скотту Деспозато возможность выяснить, как клиентелизм влияет на функционирование законодательных органов с аналогичными формальными структурами. 
   Более крупномасштабные сопоставления также  могут оказаться полезными при  исследовании неформальных институтов. Обзорные исследования способствуют выявлению  ожиданий акторов и их представлений  о «настоящих» правилах игры. Здесь  важно делать различие между обычными обзорами, которые выявляют ценности или отношения к конкретным институтам (например, Обзор мировых ценностей), и теми, которые направлены на поиск  общественно разделяемых представлений  по поводу тех сдержек, с которыми сталкиваются индивидуумы. Пример последнего — сделанный Сьюзен Стоукс анализ неформальных институтов подотчетности  в Аргентине, где данные обзорного  исследования были использованы для  демонстрации того, что в некоторых  частях страны существуют совместные ожидания граждан по поводу того, что  бесчестные политики будут наказаны избирателями. Хотя обзорные исследования на основе ожиданий первоначально могут  сводиться лишь к выявлению неформальных институтов, впоследствии их можно  использовать для создания и проверки причинных связей.