Нравственная свобода и моральная ответственность

 

 

Негосударственное образовательное учреждение

высшего профессионального  образования

«Столичная  финансово-гуманитарная академия»

(НОУ ВПО «СФГА»)

 

 

 

Факультет: Психологии, педагогики и права 

Специальность: Психология

 

 

 

 

 

 

Реферат

 

по дисциплине: «Профессиональная этика»

Тема: «Нравственная  свобода и моральная ответственность»

 

 

 

 

 

Выполнила  студентка 1 курса  

Швачко А.А.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

г. Салехард, 2012 г.

 

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

Основные понятия морального сознания служат для выражения различных  сторон нравственного отношения  человека к действительности, производства общих оценок самой реальности и  поступков отдельных людей с точки зрения их желательности или, наоборот, нежелательности для нормального существования общества и для счастья самого человека.

 В самом общем  плане основные понятия, или  категории, этики (они же категории  морального сознания) могут быть  разделены на категории, отражающие общие оценки действительности с точки зрения их желательности или нежелательности для человека: «добро», «зло», «справедливость», «счастье и смысл жизни»; категории, фиксирующие способы упорядочивания совместной жизни людей: «норма», «принцип», «оценка», «идеал»; и категории, отражающие индивидуальные механизмы работы нравственного самосознания: «долг», «совесть», «стыд», «честь и достоинство», «моральные чувства».

Такое разделение, конечно, относительно. Дело в том, что многие категории, например, такие, как долг, совесть, честь и достоинство, нравственные чувства одновременно выражают как сами, взятые в общем виде контрольные механизмы нравственного сознания, так и конкретное содержание, состояния сознания субъекта нравственного действия. Так, долг (должное) это одновременно и представление о форме предъявления нравственного требования и представление о личных моральных обязанностях, совесть - и взятая в общем виде способность критически оценивать собственные поступки и состояние личного морального сознания (спокойная неспокойная), достоинство и честь - также и общий мотив поведения и конкретное представление о форме, в которой нужно утвердить достоинство или сохранить честь. По отношению к отдельной личности понятия общественного морального сознания нередко приобретают нормативный смысл. Усваивая представления о том, что такое совесть, долг, достоинство, личность одновременно формирует собственное понимание того, как нужно прожить, чтобы иметь спокойную совесть, в чем заключается ее личный долг, каковы пути утверждения личного достоинства и т. д.

В автономной этике такое  совпадение доходит до тождества. Так, например, в кантовской этике из понимания того, что такое мораль, что такое свободная автономная воля, добровольно принимающая на себя нравственные обязательства, т. е., попросту говоря, воля, осознающая, что мы живем в сообществе других равных нам людей,- следует и содержание требования, т. е. запрещение использования другого человека в качестве средства, запрещение поступать по отношению к другому недолжным (недозволенным) образом. Фактически это означает запрещение превращать одинаковую для всех ситуацию равного отношения друг к другу в особенную ситуацию неодинакового отношения одних людей к другим людям. Но такой предельный универсализм, как уже говорилось, признается не во всех этических теориях. Этот подход часто обвиняется в формализме.

 В тех теориях,  где так или иначе допускается  историческая относительность моральных  требований, содержание категорий  получает более определенное выражение, соотносится с историческими задачами, решаемыми обществом на данном этапе его развития, с социальной и профессиональной принадлежностью личности, из чего следуют ее особые обязанности перед обществом. Категории морального сознания, конечно, отражают представления о механизмах моральной регуляции, но не только так, как это сделал бы теоретик морали. В обыденном сознании они всегда наполнены таким личностным смыслом, который оказывает непосредственное влияние на мотивацию поведения.

Некоторые категории традиционно выделяются парами. Это, например, такие категории, как: добро (благо) и зло; долг и склонность; любовь и ненависть; любовь и дружба; стыд и совесть; честь и достоинство; свобода и ответственность; счастье и смысл жизни. Смысл объединения категорий по парам заключается в том, что одна и та же реальность общественной жизни фиксируется в них с разных сторон. Иногда это прямо противоположные понятия, радикально противопоставленные друг другу оценки (добро - зло), иногда - разные стороны отношения к явлениям в целом оцениваемым положительно и близким по своему характеру (честь и достоинство, любовь и дружба).

Далее необходимо рассмотреть  некоторые основополагающие категории  морального сознания как в их противопоставлении друг другу, так и в оттенках их собственного содержания. Основной целью рассмотрения будет поиск ответа на вопрос о специфике нравственной мотивации.

 

1. Проблема свободы в этике

В наиболее обобщенной форме  результат диалектико-рационалистического  исследования данных категорий выглядит следующим образом: свобода есть осуществление субъектом (трактуемым, обычно, полимодально: личность, социальная группа, общество, человечество) власти над необходимостью, приобретение определенной степени независимости по отношению к ней, что требует особой организации человеческой активности, нацеленной на познание необходимости; выработку соответствующей программы деятельности; реализацию этой программы на практике.

Данная методологическая установка, задавая общие параметры  и целенаправленность изучению проблемы свободы, не препятствует творческому осмыслению ее многочисленных аспектов. О некоторых из них следует здесь упомянуть, т.к. они способствуют интерпретации свободы как нравственного феномена. Так, например, можно вести речь об абсолютной и относительной свободе, употребляя первое понятие в качестве обозначения некоторого идеального состояния, существующего всегда в перспективе и связанного с предельной самореализацией субъекта. Абсолютная свобода не является абсолютной фикцией, поскольку в качестве регулятивной идеи может оказывать вполне ощутимое влияние на реальность, в практических воплощениях которой наиболее явно представлена свобода относительная. Субъект всегда ограничен объективно, многие обстоятельства его бытия - за пределами его власти, поэтому свобода как полная автономия и независимость от необходимости - это феномен иллюзорного сознания.

Можно также зафиксировать  понятия потенциальной (готовность субъекта к самоосуществлению) и  актуальной свободы, анализ взаимоотношений  которых обычно побуждает философов к созданию вариантов классификации форм свободы. Один из таких вариантов, например, представляет следующие «модели» свободы: органическую (цели субъекта - в данном случае в этом качестве выступает личность - не противоречат социальным, поэтому самореализация происходит более-менее благополучно); страглистскую (субъект для реализации своих целей активно борется со всеми социальными препятствиями); эскапистскую (субъект бежит от мира, реализуя себя в каких-то внутренних формах); адаптивную (субъект, приспосабливаясь к обстоятельствам, модифицирует свое "я"). Такие модели поведения имеют, конечно, и свою нравственную окраску, поэтому не случайно в истории этики можно найти концепции, ориентированные на предпочтительность какой-то из них.

За всеми этими и  другими, не обозначенными здесь, гранями  проблемы свободы «прячется» возможность  стратегической линии ее интерпретации, связанной с различием свободы  «от» и свободы «для». Первая «ипостась», наиболее, кстати, притягательная для обыденного сознания, воспринимающего свободу как независимость от всего, в философии рассматривается в рамках взаимоотношения свободы и необходимости, о чем уже говорилось. Вторая сопряжена с осмыслением целевого предназначения свободы, которое, в том или ином содержательном наполнении, сводится к самореализации субъекта.

Не имея возможности  более глубоко внедряться в сферу  философского анализа свободы, возьмем  пока на заметку очерченные здесь  пунктиром методологические установки, оговорившись еще раз относительно их рационалистического характера. Внерaционалистические способы приобщения к чему угодно, в том числе к таким «предельным» феноменам как свобода, имеют, конечно, право на существование и выявляют нюансы, разуму неподвластные, однако при попытке выведения их на уровень «практической философии», часто обнаруживают свою беспомощность. Мир морали, в который мы сейчас должны погрузиться с целью исследования нравственной свободы, не может выразить и реализовать себя без посредства разума, хотя, несомненно, не исчерпывается им ни в познании, ни в воплощении; Это обстоятельство особенно актуализируется в нынешнюю эпоху, поскольку сама моральность современного человека связана с его способностью к рационально аргументированному поведению. Тот путь к общезначим ости моральной истины, который в предшествующие эпохи гарантировался религиозно-культурным монизмом общества, в современных условиях пролегает через рациональную обоснованность поведения,"

Вместе с тем, нельзя не учитывать того пафоса свободы, которым пронизаны идеи индетерминистских моделей ее интерпретации, в частности, экзистенциальной философии. Именно в философии существования впервые столь выразительно была представлена идея понимания жизни человека как «открытого проекта», не предзаданного фатальным образом, а предполагающего творение самого себя. В связи с этим следует подчеркнуть, что духовный статус человека позволяет ему противостоять детерминизму: если он не волен изменить обстоятельства своего бытия, то, по крайней мере, волен определять свое отношение к этим обстоятельствам. Кроме того, важно понимать, что свобода (в том числе нравственная) - это своего рода «зона риска», в которой нет «твердой почвы под ногами»; нет «командира», указывающего цель; нет «контролера», наказывающего за ошибки. В этой зоне все приходится делать (думать, поступать, оценивать) самостоятельно, без всякой гарантии от ошибок и без надежды избежать груза ответственности.

Совершая переход в  плоскость этического исследования свободы, нельзя не обратить внимание на дискуссионный характер всех вопросов, входящих в такое исследование. Более того, сами его границы достаточно размыты и фиксируются (по сравнению, например, с философским ракурсом проблемы), преимущественно интуитивно. Имея в виду проблематичность любой концептуальной схемы по определению нравственно свободной деятельности, можно все же предложить читателю приемлемые направления размышлений на этот предмет, которые способны помочь ему в оформлении собственной позиции.

 

2. Свобода и необходимость

Моральная свобода является ценностью, к достижению которой человек стремится и обладание которой есть для него благо. Вместе с тем она одновременно и условие проявления его моральности, совершения им нравственных поступков и действий. Это та точка отсчета, от которой можно прийти и к разнузданному «беспределу», и к бегству от действительности, и к ее безоговорочному принятию, и к рациональному нравственному поступку.

Проблема свободы — одна из самых  сложных нравственных проблем, встающих перед человеком и человечеством. Что значит это понятие? Насколько человек свободен в своих действиях? Чем ограничивается его свобода и чем она чревата? Все эти вопросы философия и этика традиционно решали с позиций соотношения свободы и необходимости.

Необходимость является для морального субъекта теми внешними условиями и обстоятельствами, в которых он вынужден действовать. При этом в качестве необходимости могут выступать как объективные факторы и ситуации жизни (гражданская война, цены на рынке, землетрясение), так и устоявшиеся нормы и традиции морали и даже капризы другого человека, предписывающие субъекту определенный тип поведения. В какой мере человек свободен в рамках заданной ему необходимости?

Существуют, по крайней мере, две  крайние и непримиримые точки  зрения на эту проблему — этический фатализм и этический волюнтаризм. Первый, абсолютизируя необходимость, ставит человека в полную — фатальную зависимость от объективных обстоятельств, превращает его в запрограммированное устройство, действующее по строго определенной (Богом, судьбой, космическими силами и т.п.) схеме. Поэтому человек несвободен в своих поступках: вся его жизнь заранее предопределена, он не в силах ничего изменить в ней, но зато он и не несет никакой ответственности за свои действия. Следствием такой позиции выступает, как правило, нравственная пассивность, покорность обстоятельствам и зависимость от них: «Чему быть, того не миновать».

Другая, казалось бы, противоположная  точка зрения — этический волюнтаризм  — отрицает всякую необходимость  и утверждает, что человек абсолютно свободен в своих моральных решениях и должен поступать лишь в соответствии с собственной волей. Такое понимание свободы приводит, в конечном счете, к полному отказу от нравственных норм, а это, в свою очередь, позволяет человеку утверждать произвол собственных действий как образец поведения.

Но свобода отнюдь не равнозначна  произволу. В отличие от него свобода  невозможна без ограничений. Более  того, наличие этих ограничений —  необходимое условие свободы  каждого. Дело в том, что запреты  обращены ко всем людям, и поэтому, ограничивая, они в то же время защищают нас от возможного произвола других, создают в обществе атмосферу реальной безопасности и обеспечивают право на спокойную жизнь каждому члену общества.

Американский философ Дж. Дьюи считает  поэтому, что рассматривать все общественные институты «как врагов свободы - значит отрицать единственное средство, с помощью которого можно обеспечить позитивную свободу деятельности». Только на первый взгляд может показаться, что отказ от моральных запретов и ограничений увеличивает свободу человека. Подобное «освобождение» на практике означало бы возврат к животному состоянию, при котором существует одно право — право сильного. Поэтому, как отмечает другой американский ученый Дж. Кэмпбелл, «...общество не может в любом случае настаивать на свободе. До тех пор, пока мы отрицаем... такой смысл свободы, как свобода грешить, вредить, ошибаться, мы признаем, что временами свободу необходимо и ограничивать».

Как это ни парадоксально, оправдание произвола есть не что  иное, как отрицание свободы, ибо человек в этом случае превращается в раба своих страстей и прихотей. Он попадает под власть случайных влияний, его цели не согласуются с окружающей его действительностью. В результате, как утверждал Спиноза, стихия захлестывает человека, отнимает у него волю, лишает его достоинства и смысла жизни.