Семиотика жестов и этикет

Семиотика жестов и этикет

СИМВОЛИКА РУКИ

Существенный пласт этикета  — жесты, мимика, позы и другие выразительные  движения человека — изучается в  настоящее время в рамках специальной  субдисцип лины — кинесики. Репертуар  кинесических средств, ис пользуемых человеком  при общении, и в частности  в этикетных целях, весьма широк. К их числу относятся также  манера одеваться, особенности использования  вещей и т. п.

Среди кинесических средств  общения ведущее место занимают жесты. На них давно обратили внимание антро пологи и лингвисты. Несмотря на длительную традицию изучения жестов, многие вопросы остаются спорными. Трудности начинаются уже при  попытке выделения жестов из всей совокупности движений человеческого  тела. Дело в том, что далеко не все  движения имеют статус жеста. Необходимо, чтобы движение, во-первых, имело  знаковый характер. Человек может  протянуть руку вперед, накло ниться, и это не будет жестом. Движение станет таковым только в том случае, если ему приписывается не только практический, но и символический  смысл, например «чело век здоровается». Кроме того, необходимо, чтобы оно  имело коммуникативную направленность: жест всегда или непосредственно  обращен к другому человеку, или  хотя бы предполагает наличие некоей внешней точки зрения.

Для нас важно то, что  любая церемония, дипломатический  прием, официальная встреча, банкет превращает поведение человека в  определенную последовательность жестов. И любой участник подобных ритуализованных  ситуаций вынужден считаться с тем, что всякое его движе ние может  быть прочитано как жест и истолковано  тем или иным образом.

23

В научной литературе применяются  разные классификации жестов. В соответствии с функциональной классификацией выделяются жесты приветствия, прощания, подзывания, согласия, отрицания,удивления,оскорбления  и т. д. Основу этой классификации  заложил еще Ч. Дарвин в знаменитой работе «Выражение эмоций у человека и животных» (1889). Национальные «словари»  жестов могут существенно различаться  как по объему, так и по конкретному  наполнению. Варьируется и их соотношение  с другими средствами коммуникации, и прежде всего с языком. Если не иметь в виду таких специфических  систем жестов, как у глухонемых, у которых они приближаются к  статусу языка, то между речевыми высказываниями и жестами чаще всего  наблюдаются отношения дополнительности. Жесты могут сопровождать речь, иллюстрировать ее, выступать в качестве отдельной  «реплики» в общей структуре  разговора. 
Существуют и другие принципы классификации. Например, могут выделяться жесты высокой тональности (ораторские жесты), нейтрально-обиходные (применяемые в общественных местах), фамильярные (например, похлопывания), вульгарные и др. Естественно, различаются и общие нормы жестикуляции, принятые у разных народов (в упрощенном виде: от сдержанной у северян до темпераментной у южан). Свои стандарты и некоторые отличия в «словаре» имеют различные социальные, профессиональные и конфессиональные группы, не говоря уже об отличиях в составе и употреблении жестов у мужчин и женщин, взрослых и детей. 
Вопросы семантики жестов становятся особенно значимыми при межнациональном общении. Ошибки в интерпретации происходят в основном при формальном совпадении: сходному жесту придается то значение, которым он обладает в своей культуре. Хрестоматийный пример неверного истолкования при формальном совпадении жестов — диаметрально противоположное распределение движений головой при утверждении и отрицании у русских и болгар. 
Исследования в области эволюции человеческих систем общения позволяют с достаточной степенью уверенности предполагать, что исторически язык жестов предшествовал словесному языку. Наблюдения над способами общения позволили выявить у высших антропоидов целую группу жестов и поз, имеющих соответствие в поведении 
24 
 
человека, таких как объятие, поклон, кивок головой (приглашение идти вместе), позы угрозы и др. Скорее всего, заложены в генетическом коде действия матери по обучению ребенка ходьбе, переносу его на спине, игре в «прятки» (своего рода тренировка на узнавание у обезьян) и даже обычай собирания букетов, близкий к собиранию растений для прокорма у тех же обезьян. 
Как бы то ни было, в культуре с традиционной системой средств общения (не говоря уже об архаической) жесты играли несравненно большую роль, чем мы это можем представить на основе собственного житейского опыта. Во многих культурных традициях существовали весьма совершенные системы жестов (например, у некоторых монашеских орденов и дервишей, давших обет молчания), не уступающие современному языку жестов глухонемых. 
Культуре традиционного типа вообще свойственно преобладание визуальных средств общения над другими. Это преобладание особенно характерно для ритуала. Язык значимых движений лежит в основе ритуального поведения. К главному, акциональному коду ритуала «пристраиваются» другие коды: вербальный, предметный. 
Вторичность словесного языка проявляется, в частности, в том, что в некоторых ритуалах вообще предусматривалось обязательное молчание или же речевое поведение сводилось к выкрикам, призываниям божества. До сих пор можно наблюдать, что при произнесении лечебного заговора больной не воспринимает его как связную речь, а слышит некий ритмически организованный речевой поток, в котором улавливает лишь отдельные слова; все это в совокупности с обстановкой производит завораживающее действие. 
На языке жестов, поз, посредством особого обращения с вещами в ритуале передается наиболее значимая информация, имеющая ключевое значение для всего социума. Так, у всех славянских народов сваты давали знать родителям девушки о цели своего прихода при помощи определенных действий. Например, у русских сваты садились под матицу (отсюда выражение «на матицу посмотреть» в значении «сватать»).1 На Украине сват застилал стол привезенной с собой скатертью.2 Родители (или сама невеста) объявляли о своем согласии или несогласии тоже на языке значимых движений. У русских и украинцев невеста в знак согласия «колупала печь».3 В Белоруссии отец невесты выражал свое согласие тем, что заполнял рожью бутылку.4 
25

О том, оказалась ли девственной  молодая, судили чаще всего по специфическим  приемам обращения с пищей. Например, если молодой начинал есть яичницу  с середины, то это означало, что  невеста оказалась «честной», а  если с краю — «нечестной».5 В  других местах (на Русском Севере) вместо яичницы подавали блины или «хворост», и по тому, как молодой приступал  к еде, судили о невесте.6 Родителям  нецеломудренной невесты подносили  питье в дырявом сосуде, надевали на них хомут и т. д.7 
Эти примеры показывают, что в ритуале значимы не только жесты, но и «язык вещей». Впрочем, поскольку последний реализуется в определенных действиях, не всегда понятно, какие именно компоненты сообщения (вещь или жест) в большей степени участвуют в передаче смысла. 
При совершении жеста отдельные органы человеческого тела (руки, голова и др.) как бы подаются крупным планом, все внимание, весь смысл коммуникативного акта в определенный момент сосредоточивается на них. Сравнение с кинематографом может быть продолжено. Известно, что человек, не усвоивший его языка, воспринимает орган человеческого тела, поданный крупным планом, как отделенный, отрезанный. Сохранился рассказ о том, как одна девушка из Сибири, впервые побывавшая в кинотеатре, возмущенно сказала: «Ужасно. . . Я видела людей, разорванных на куски. Где голова, где ноги, где руки».8 
В культуре существует значительный пласт текстов, описывающих отделение органов человеческого тела. Вспомним хотя бы многократно описанную ситуацию (от Муция Сцеволы до Аввакума и «Отца Сергия» Льва Толстого) —отрубание или сожжение руки (пальца), для того чтобы не поддаться соблазну: человек жертвует частью своего тела ради сохранения целостности духа. 
Идея самостоятельного существования отдельных органов (видимо, производная от представлений об «агрегатности», «составности» тела, что особенно характерно, например, для «медицинских» заговоров) отчетливо прослеживается не только в далеком и близком прошлом, но и в современных словесных и изобразительных текстах. Все эти носы, разгуливающие по Невскому проспекту, волосатые руки, которые душат детей по ночам, огромные

глаза, в упор разглядывающие их из зеркала, составляют выразительную  параллель к жестовой коммуникации. 
Человеком, усвоившим кинематографический язык, часть тела, поданная крупным планом, воспринимается как метафора: глаза становятся метафорой совести, ноги — чувственного влечения, самое разное значение может передавать изображение рук. Подобный же эффект дает жестовая коммуникация. С этим связана ее эмоциональность. 
В истории коммуникативного поведения особая роль принадлежит руке. Когда мы говорим о жестах, в первую очередь имеются в виду значимые движения рук. Многие жесты рук, используемые в современном общении, имеют очень древнее происхождение. В ретроспективе их значение тесно связано с ритуально-мифологической символикой руки. Приведем в качестве характерного примера описание картины современного художника В. М. Рахлина «Срывание одежд» (1981 г.): «Особую роль играют здесь руки. До отказа растопыренные пальцы, вытянутые прямо на зрителя, это выкрик, обращенный к нему и требующий его вмешательства».9 Художник дал удивительно точное воспроизведение архаичного жеста отпугивания нечистой силы, а критик точно сформулировал производимое им эмоциональное впечатление. Изображение этого жеста в качестве магического оберега встречается в различных культурных традициях: на церемониальной одежде у американских индейцев, на дверях домов и даже на лице (татуировка) у народов Ближнего Востока. Еще несколько лет назад стилизованную пятерню можно было видеть за стеклом легковых автомобилей. У арабов Передней Азии и Магриба этот жест обозначал проклятие. При этом считалось, что «средний и безымянный палец закрывают врагу глаза, мизинец и указательный — затыкают уши, а большой палец замыкает уста. Защитным амулетом от подобного проклятия служит так называемая „ладонь Фатимы" — изображение открытой руки с глазом на ладони».10 
Архаичный характер имеет и знак руки как символ власти, высокого положения в обществе. Ср.: «Все в руках Божьих»; «Божья рука владыка»; «Под рукой царевой народы и земли» и т. п. Связь руки с символикой социального статуса хорошо чувствуется в таких выражениях, как «он моя правая рука» (главный помощник), «длинные / короткие руки» (много / мало власти) и др. 
 
26 
 
27

В основе символики руки как  знака власти лежит идея принадлежности (власть — от владеть). В логике традиционных представлений дотронуться до чего-либо во многих случаях означало «вступить  во владение» (ср. в детском «праве»: «Я первым дотронулся»). Значимость этого  действия повышалась, если речь шла об объекте, наделенном особым статусом, например о некоем сакральном предмете, воплощающем основные ценности коллектива. У многих народов человек, прикоснувшийся к тем или иным деталям очага, как бы автоматически вступал под покровительство хозяев дома. У народов Кавказа даже враг, дотронувшийся до надочажной цепи, становился неприкосновенным. Нет ничего удивительного в том, что русские крестьяне (XVII в.) не хотели, чтобы иностранцы касались руками их икон." 
Говоря о символике руки, следует иметь в виду, что правая и левая рука неравнозначны. Им придавался чаще всего противоположный смысл. Соответственно различались и жесты, выполняемые той или иной рукой.

ПРАВАЯ — ЛЕВАЯ РУКА

Картина мира человека строится с помощью определенного набора противопоставлений, таких как жизнь  — смерть, счастье — несчастье, мужской — женский и др. Среди  них фундаментальное значение имеют  пространственные оппозиции (верх —  низ, внутренний — внешний, правый —  левый), лежащие в основе всей многоаспектной (не только пространственной) системы  ориентации человека в окружающем мире. Одна из особенностей пространственных оппозиций состоит в том, что  они могут приобретать оценочный  смысл. Это особенно характерно для  противопоставления правый — левый. Правое ассоциируется с правдой, правильным, правотой, в то время  как левое — с ложью (кривдой), неправильным, неправотой. Правому  приписывается чаще всего положительное, а левому — отрицательное значение. 
Характер оппозиции правое — левое непосредственно определяется неравноценностью правой и левой руки. Биологические предпосылки для праворукости обусловливаются функциональной асимметрией человеческого мозга. Культурные установки поддерживают правору-кость, с одной стороны, и основываются на ней — с другой. На этом фундаменте зиждется оппозиция правое — 
28 
 
левое, определяющая многие особенности ритуального и этикетного поведения. 
У ряда народов строго разграничивались действия, которые нужно делать правой и левой рукой. По представлениям монголов, правая рука — «рука благодати», и только этой рукой можно было вручать и принимать дары, доить скот, отдавать что-нибудь на сторону.12 У некоторых народов функции левой руки ограничивались буквально с колыбели. Например, сербы оставляли неза-пеленутой только правую руку младенца, «чтобы он мог защищаться ею от черта». 
Мусульмане считают правую руку ритуально чистой, поэтому ею можно было приветствовать человека, брать еду, касаться «чистых» частей тела. Делать все это «нечистой» левой рукой запрещалось. Если правая рука обслуживала «чистый» верх, то левая — «нечистый» низ. 
Начинать любое «достойное» дело (надевать одежду, приступать к еде) полагалось правой рукой. Начинать движение и переступать через порог следовало правой ногой (ср. русск. «встать с левой ноги»). И наоборот, снимать одежду и обувь, совершать омовение нужно было левой рукой.14 Связь правой стороны со счастьем, удачей, благополучием, а левой — с несчастьем и неблагополучием нашла свое отражение как в Коране, так и в Библии (Псал. CIX, 1; Матф. XXII, 44). 
Неравнозначность рук (при доминировании правой) связывалась не только с противопоставлением чистого нечистому. В традиционных представлениях айнов, например, правая рука считалась старшей, а левая — младшей.15 
Общая положительная оценка правого и негативная левого у русских могла получать и религиозные мотивировки типа: «Искуситель . . . неизбежно находится у человека с левого бока и шепчет ему в левое ухо о таких злых деяниях, какие самому человеку и в ум не пришли бы без коварных наветов черта»; 16 «Никогда не плюй на правый бок, на праву сторону (потому что ангел-хранитель при правом боке, а дьявол при левом; на него и плюй)».1' 
Аналогичные мотивировки, осложнившиеся еще и ориентацией на святыни, бытовали у мусульман: «Перед собой плевать неприлично. Направо плевать нельзя, а надо плевать влево, где, вероятно, предполагаются злые духи. Однако и это правило не общее: прежде чем плюнуть, нужно еще сообразить, где находится Кааба, пункт, к кото- 
29

рому мусульманин обращает лицо свое во время молитвы, и остерегаться, как бы не плюнуть по направлению  мусульманских святынь. Если Кааба  приходится сзади, плевать следует  влево, а если налево, то плюнуть  нужно, обратившись лицом назад».18 
Правое и левое у многих народов имеет не только мифологическое и религиозное, но и социальное осмысление. Обычно правая сторона соотносится с высоким социальным и возрастным статусом, а левая — с низким. Так, у адыгов «во время разговора двух мужчин, идущих рядом, младший занимает место слева от старшего. При увеличении числа собеседников хотя бы на одного картина в корне меняется. В этом случае самый младший занимает позицию справа и на полшага позади от самого старшего, чтобы слышать его указания, поручения. Все остальные спутники выстраиваются слева от старшего в порядке убывания возраста. Такое размещение путников (пеших и всадников) является, возможно, рудиментом боевого порядка; младший справа в этом случае выполнял роль ординарца. Его, как сообщают информанты, могли послать куда-либо по какому-либо поручению, и тогда место справа, как наиболее почетное, должно оставаться за самым старшим. В настоящее время этот стандарт генерализован. Он определяет порядок рассаживания трех самых старших мужчин за столом, размещение на заднем сидении легкового автомобиля; если же одна женщина находится в компании двух или более мужчин, то справа от нее располагается самый младший мужчина («ординарец»), а слева — самый старший».19 
В России XVII в. при сопровождении европейских послов стольник ехал по правую, а дьяк — по левую руку.20 Как отмечал А. Олеарий, «русские, если три или более человека идут или едут рядом, считают высшим местом то, на котором правая рука наружу и свободна (т. е. никого нет правее) ».21 
Доминирование правой руки в повседневной жизни специально подчеркивалось. В центральных губерниях России «в будни полагались иные, чем в праздник, приветствия и манера разговора: мужчины, к примеру, держались степенно, „разговаривали" правой рукой, засунув ^евую за кушак».21 
В ритуальной обстановке (особенно в похоронной обрядности) правое и левое могли меняться местами. Дело в том, что, судя по археологическим и этнографи- 
30 
 
ческим данным, иной мир (мир мертвых, мир духов) у самых разных народов мыслился как мир «наоборот». Представления о перевернутости иного мира, видимо, были универсальными. Правому в мире людей соответствовало левое в ином мире. Отсюда повсеместно распространенная инакость действий, связей и отношений в погребальных обрядах (т. е. в ситуации непосредственного контакта с иным миром). Коряки «при похоронах зимой покойника одевают в летнюю одежду, а летом — в зимнюю; причем перчатки надевают наоборот — левую на правую руку, а правую на левую».23 
У адыгов вестник, сообщавший о смерти кого-либо из соплеменников, «ехал верхом без оружия, против обыкновения плетку держал в левой руке, а поводья в правой. По этим признакам каждый встречный безошибочно определял, что этот человек — вестник несчастья и горя».24 
У русских на мужчине-покойнике одежду застегивали не на правую (как при жизни) сторону, а на левую, как на женщине. В Ярославской губернии, отправляясь в лес, чтобы не заблудиться, левую полу кафтана запахивали за правую, а не наоборот, правый лапоть надевали на левую ногу, а левый на правую.20 То же делал человек и в тех случаях, когда он понимал, что заблудился. Смысл этих и подобных действий, видимо, состоял в том, чтобы вести себя в соответствии с правилами, которые приняты в том мире, где человек оказался. 
Если для праворукости человека существуют биологические основания, то соотнесенность левой и правой руки с женским и мужским началом не имеет таких предпосылок.26 Между тем во многих культурных традициях женщина ассоциируется с левой рукой (и шире — с левой стороной), а мужчина — с правой. «Ассоциация мужского начала с правой стороной, жизнью, четными числами, днем, солнцем объясняется не тем, что мужчинам эти качества объективно ближе, чем женщинам, а тем, что они принадлежат к одному и тому же классификационному ряду. Другое дело, что такие ассоциации, превратившись из условных знаков в нормативные ориентиры мышления, воздействуют на поведение и психику людей. Уже в первобытном искусстве одним из способов символического изображения женского начала был знак левой руки».27 
В повседневной жизни связь левой стороны с женским началом достаточно устойчива. Об этом свидетельствуют хотя бы многочисленные приметы у разных народов, 
31 
 
в том числе и у восточных славян: «Правая бровь чешется — кланяться мужчине, левая — женщине»; «Лоб свербит — челом бить: с правой стороны — мужчине, с левой — женщине» и др. Этот же принцип выдерживается и в обычае застегивать мужскую одежду справа, а женскую — слева. На Русском Севере просватанной невесте в бане перевязывали куском пояса правую руку, ногу и грудь, маркируя ее принадлежность жениху.28 Любопытно, что у памирских народностей во время свадьбы жениху перевязывали левый рукав, требуя выкупа для женщин.29 Этим же кругом представлений объясняется и мотив происхождения Евы из левого ребра Адама. Для некоторых поздних форм этикета, видимо, важнее оказалось то обстоятельство, что правая (мужская) сторона оценивалась как более почетная, нежели левая (женская). Поэтому, оказывая уважение женщине, ей иногда отводят правую сторону. Это правило у европейских народов принято не так давно, в эпоху Возрождения, в связи с ростом статуса женщины.30 Традиционным же, по-видимому, было (и остается) положение женщины слева от мужчины, что засвидетельствовано уже в «Песне песней»: «Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» (II, 6). Показательно, что там, где применялось «правило правой руки», оно не распространялось на жен. У кабардинцев в том случае, если спутницей мужчины является его жена, она должна находиться слева, что, по мнению Б. X. Бгажнокова, «служит средством демонстрации отношений супружества».31 Обычай, в соответствии с которым девушка должна была идти справа от парня, а женщина — слева от мужа, известен и русской традиционной культуре.32

РУКОПОЖАТИЕ

Рукопожатие — один из наиболее привычных нам этикетных жестов, используемый преимущественно при  встрече, прощании, в ситуации знакомства. Однако этот жест распространен далеко не везде. 
В странах Восточной и Южной Азии рукопожатие было неизвестно до знакомства с европейской культурой. И не только рукопожатие. Всякое прикосновение друг к другу во время встречи или беседы расценивалось как нарушение правил общения. Японцы считали, что касаться собеседника человек может только при полной потере самоконт-32 
 
роля либо для выражения своего недружелюбия и агрессивных намерений. В современной Японии рукопожатие иногда используется как элемент общения с европейцами. «И вы всегда в затруднении — протянуть ему руку или последовать японскому обычаю. Поскольку в языке повседневного поведения информация передается именно нарушением обычного поведения, тем труднее и нам, и японцу понять, почему не состоялось рукопожатие, — или в силу уважения к обычаям страны собеседника, или это информация о проявлении неуважения».33 В то же время арабы, латиноамериканцы и представители Южной Европы касаются друг друга в процессе диалога.34 С их точки зрения, не касаться собеседника — значит вести себя холодно, недружелюбно. Эта относительность норм, касающихся физического контакта, прекрасно описана в «Падении» А. Камю. Речь идет о Греции, где «мужчины зрелого возраста, почтенные усатые люди, важно шествуют по тротуарам, сплетя свои пальцы с пальцами друга. На Востоке тоже так бывает? Возможно. Но вот скажите мне, взяли бы Вы меня за^ руку на улице Парижа? Ну, разумеется, я шучу».30 Ходить, взявшись за руки, в современном общении воспринимается как знак дружеского или интимного общения. Вполне вероятно, что этот жест заимствован из практики общения с детьми. 
В тех культурных традициях, где рукопожатия применялись в качестве этикетного жеста, различия касаются нескольких моментов: кто первым подает руку (старший или младший); пожимают руку особе противоположного пола или не пожимают; следует пожимать руку всем присутствующим или не всем; эмоциональной окраски и техники исполнения. 
33

Параязык приветствий  особенно развит у народов Кавказа, в частности у адыгов. Рукопожатия  у них приняты как среди  мужчин, так и в общении с  женщинами. Правило, в соответствии с которым младший должен приветствовать первым, у адыгов, как и у многих других народов, распространяется только на словесную часть приветствия, но протягивать первым руку для младшего считается неприличным. Воздержание  от рукопожатия практикуется в двух случаях: при встрече малознакомых или незнакомых людей, а также  при постоянном общении Друг с  другом. В сельской местности (как  и у русских) обмен рукопожатием (или словесным приветствием) с