Азиатский способ производства и его место в экономики России

Собственность на основное средство производства — землю при формировании АСП переходит от общин к государству. В конкретных обществах соотношение между общинами и государственным сектором экономики могло быть разным. Но существовала явная тенденция роста государственной собственности, которая достигла наивысшего размаха в Древнем царстве Египта и Царстве Ш династии Ура, где большая часть земли находилась в руках государства. Оно олицетворялось фигурой суверена — царя, фараона, который выступал крупнейшим собственником. Многие исследователи полагали даже, что восточный деспот был единственным собственником в государстве. Все остальные лишь владели по его воле или пользовались средствами производства, землей, водой, плодами, рабочей силой и т.п. Поэтому при расцвете АСП даже крупнейшие вельможи находились под социально-экономическим контролем государства. Товарообмен в таких условиях играл второстепенную роль, в сферу обмена поступал в основном прибавочный продукт, присваивавшийся аристократами и чиновниками. Экономические связи между страстями и общинами осуществлялись не купцами, а выполнявшими их функции государственными чиновниками. Города играли не экономическую, а административную роль.

В связи с тем, что экономические связи и рычаги были слабы, а общество организовывалось посредством внеэкономического принуждения, оно было нединамично и почти не развивалось. Поэтому там, где возникал АСП во время перехода от первобытности к классовому обществу, происходила остановка в развитии. Общество попадало в своего рода тупик, из которого не могло выйти само. Возможно, поэтому Ф. Энгельс, говоря в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» о цивилизации, имел в виду только Европу, тогда как Восток с его АСП застыл на стадии варварства. Некоторые исследователи считали, что только приход европейских колонизаторов разбудил общества с АСП. Поскольку только при капитализме производительные силы и производственные отношения становятся полностью независимыми от особенностей географической среды. Поэтому лишь при капитализме история становится всеобщей. Капитализм разрушает все предшествующие ему способы производства. Другие участники дискуссии полагали, что общества с АСП существовали только в условиях энеолита и бронзового века. Переход к железу в начале I тысячелетия до нашей эры, вызвавший настоящий переворот в производительных силах (второе крупное общественное разделение труда по Энгельсу) и появление настоящей торговли, стимулировал развитие и обществ с АСП по пути частной собственности и нового классообразования. Поэтому АСП существовал не только на Востоке, но и в обществах доколумбовой Америки, не знавших железа, и в открытых Г. Шлиманом и А. Эвансом европейских цивилизациях эпохи бронзы — на Крите, в Микенах.

Наибольшие разногласия вызвал вопрос о месте АСП в общеисторической периодизации, его связь с другими способами производства. Одни ученые видели в АСП основу для особой тупиковой формации. Л.С. Седов относил к ней кочевые общества. Л.С. Васильев и И.А. Стучевский отмечали, что разложение первобытного общества дает три модели классового общества: азиатскую, рабовладельческую и феодальную. По какому пути пойдет конкретное общество зависит от целого ряда факторов, прежде всего, от специфики природной среды. С этой точки зрения, АСП развивается паралельно с рабовладением и феодализмом. Другие считали АСП или переходной стадией от первобытной формации к античной рабовладельческой, или самостоятельной формацией, предшествовавшей античной или феодальной (Ж.Ж. Гобло, Г. Левин). Третьи рассматривали АСП как часть более обширного формационного организма (вторичной формации по Марксу). В этом случае азиатские общества можно определить либо как ее раннюю стадию бесклассовых, сословных государств (В.П. Илюшечкин), либо как общества раннего феодализма с крепостнической эксплуатацией, господствовавшей и в большей части античной истории и в средние века (Ю.М. Кобищанов, Г.А. Меликишвили). Были и иные подходы.

Но не все исследователи обратились к новым концепциям. Многие (И.М. Дьяконов, М.А. Коростовцев, Г.Ф. Ильин, В.М. Массон, Н.В. Пигулевская, Ю.В. Качановский, В.Н. Никифоров и др.) остались на прежних позициях рабовладельческого строя. Им пришлось много поработать, чтобы концепция рабовладельческой формации стала менее уязвимой для критики. Часть положений, высказанных в ходе дискуссии об АСП, были уточнены и вошли составной частью в марксистскую концепцию исторического развития, другие были оспорены. Представления о Древнем Востоке после дискуссии стали богаче, чем прежде.

Было обращено внимание на то, что не все общества Древнего Востока однотипны. Одни из них возникли в странах речной культуры — Египет, Месопотамия, и государство в них играло важную экономическую роль. Но и они различались: Египет на протяжении своей истории имел мощный государственный сектор экономики, а в Месопотамии он существовал лишь в отдельные эпохи III-го тысячелетия до нашей эры. Другие общества, созданные хеттами, ассирийцами, хурритами, иранцами, греками-ахейцами, возникали на плоскогорьях и в горных долинах. Не нуждаясь в ирригации, они не имели гипертрофированного государственного сектора экономики. Но их экономика бронзового века требовала определенного внешнего регулирования, которым занималось государство, стимулируя развитие ремесла и торгового обмена. С IX века до нашей эры с внедрением в экономику железа и распространением товарно-денежных отношений восточные общества становятся все более похожи на античные. Поэтому рабовладельческая формация прошла два этапа в своем развитии, но не древневосточный и античный (западный), а общие для Востока и Запада эпохи ранней (III - II тысячелетия до нашей эры) и поздней (I тысячелетие до нашей эры) древности. Исключением из этой схемы является Китай (и, быть может, Индия), специфика развития которого заставляет говорить об особой формации.

Далеко не во всех восточных обществах была обнаружена восточная деспотия. Наиболее ярко она была представлена в Египте, Царстве III династии Ура. Но у хеттов, например, царь не был деспотом, а более похож на военного вождя. Было отвергнуто и положение о едином собственнике всей земли - царе, олицетворявшем государство. И.М. Дьяконов обратил внимание на документы, свидетельствующие о покупке царем земли у подданных. На этой основе был сделан вывод о наличие общинного сектора. В Египте он был подчинен государственному, а в Месопотамии и других странах — независим от царского.

Одним из важнейших был вопрос об основных производителях на Древнем Востоке — рабы или общинники. В связи с этим оказалось необходимым определить само понятие «раб». Устоявшееся представление о рабе, как о бесправном существе, лишенном человеческих прав, и принуждаемом к труду при помощи силы — не очень вязалось с материалом источников. Рабы имели разное экономическое и бытовое положение. Особенно это заметно в исследовании М.А. Дандамаева, посвященном рабству в Вавилонии середины I тысячелетия до нашей эры. Были ли рабы в таком случае классом? Ведь в противном случае нет смысла говорить о рабовладельческой формации.

Было обращено внимание на определение В.И. Ленина, согласно которому в докапиталистических обществах не было чистых классов, а существовали классы-сословия (ПСС. Т. 6. С. 311). В таких обществах, следовательно, существовало двойное деление: по юридическому признаку — сословное, по экономическому — классовое. Если они совпадают, то перед нами класс-сословие. Но обычно это случается лишь на ранних ступенях развития. Имущественная дифференциация обычно вела к расхождению классового и сословного признаков. Например, рабы-должники: по экономическому положению — рабы, а по сословно-юридическому — свободные. Поэтому человек мог входить одновременно в сословие свободных, но в класс рабов. Есть класс рабов и сословие рабов. Только у части рабов оба признака совпадали. Это те, кто попал в рабство вследствие плена или продажи за границу и работали там на тяжелых работах в трудных условиях. Но были рабы, имевшие своих рабов. Получалось, что по сословию они — рабы, а по классовой принадлежности — рабовладельцы!

Ощущающаяся искусственность таких теоретических воззрений заставляла прямо ставить вопрос: а каков критерий принадлежности общества к рабовладельческой формации? Основная форма эксплуатации? Но как определить, кто преобладал на Древнем Востоке - рабы или общинники? Проще всего по количеству, но количественно преобладали общинники, а это означало признание АСП. Противники последнего обратили внимание, что в Англии или Франции сразу после буржуазной революции рабочие не составляли основную массу населения страны, однако общество уже рассматривается как буржуазное. То же можно сказать и о России начала XX века. Да и в Греции и Риме рабы не составляли большинства населения. Поэтому количественный критерий явно не может быть использован.

Е.М. Штаерман и С.Л. Утченко была высказана мысль, что существование даже небольшого числа рабов может изменить лицо общества, потому что отношения между свободными начинают окрашиваться отношениями между рабом и рабовладельцем. Дифференциация вследствие обеднения или обогащения свободных мелких производителей превращает одних в рабов, а других в рабовладельцев. Конечно, это расслоение никогда не приводит к разделению общества только на два класса — рабов и рабовладельцев. Но тенденция эволюции общественных отношений развивается в направлении именно рабовладения. Рабовладельческая форма эксплуатации определяет развитие и остальных форм эксплуатации в направлении сближения с рабовладением. Таким образом, критерием общественного развития должна считаться господствующая тенденция развития.

Существовала ли такая тенденция на Древнем Востоке? В III тысячелетии до нашей эры доминировало принуждение со стороны государства. Во II тысячелетии развивается долговая кабала и растет количество рабов-военнопленных. В I тысячелетии в основном использовались военнопленные и покупные рабы. Понятно, что в первые века существования классовых обществ расслоение и не могло зайти слишком далеко. Но по мере продвижения к рубежу нашей эры явно прослеживается тенденция к развитию рабовладельческих отношений.Особенностью первых государств был государственный сектор экономики, наличие которого тормозило расслоение общества, поэтому рабовладельческая тенденция развивалась медленно. Но в целом она прослеживается.

Так как сначала самих рабов было немного, то рабство приобретало значение не само по себе, а как своего рода катализатор имущественного неравенства, способствовавший расслоению. Появляются различные формы эксплуатации обедневших общинников, отработки, добровольное подчинение, отдача себя в работу за пищу и т.п. Такие эксплуатируемые и похожи на рабов, и отличались от них, так как не утратили всех прав свободных. Сближало их с рабами и то, что сами рабы при раннем, патриархальном рабстве часто имели имущество, семью, кое-какие права, а также то, что государство стремилось в равной степени эксплуатировать и тех, и других. То есть при разном юридическом статусе у них было похожее фактическое положение. По этой причине многие исследователи считают, что все формы эксплуатации в древних обществах следует считать рабовладельческими. Поскольку по сути дела они были неполным рабством. По мнению М.А. Коростовцева, раб начальной ступени рабовладения должен был отличаться от раба классической античности, ведь и наемный рабочий в разные периоды развития капитализма тоже имел свою специфику. Вначале он часто сохранял свой крестьянский надел и только с развитием капитализма превращался в пролетария. Как отметил Г.Ф. Ильин, специфика раба на начальной ступени рабовладения заключалась в том, что признаки его рабского состояния нередко как бы затушеваны, выступают не особенно четко и рельефно. Раб еще не созрел социально, но тем не менее он несомненный предшественник античного раба. Так был сделан вывод, что хотя в начале рабовладельческой эпохи рабов было мало и они не очень похожи на рабов развитого рабовладельческого строя, с развитием производства и общества рабов становится больше и их эксплуатация усиливается. Поэтому рабовладельческая эксплуатация выступала наиболее перспективной среди других форм, в то время как принуждение со стороны государства все более сходило на нет. Иными словами: древневосточные общества были рабовладельческими.

Однако, если рассматривать не общеисторическую тенденцию, а какое-либо общество Древнего Востока в отдельности, то мы найдем в нем большое количество различных переходных ступеней между свободным человеком и абсолютно бесправным рабом. Чтобы уловить специфику того или иного этапа развития древневосточного общества ряд ученых предлагают использовать более широкие термины, чем раб. Например, «рабы древневосточного типа», «подневольные работники рабского типа». Надо сказать, что в современном востоковедении рабовладельческая принадлежность древневосточных обществ не имеет особого значения. На смену термину «рабовладельческое общество» пришло выражение «древнее общество». Уже в 1970 г. выступая на 13-м международном конгрессе исторических наук с докладом «Социальная стратификация древних обществ» И.М. Дьяконов и С.Л. Утченко выделили четыре класса в древних обществах, используя нерабовладельческих критерий: класс крупных частных собственников средств производства, эксплуатирующих чужой труд; класс мелких собственников средств производства, не эксплуатировавших чужого труда в своем хозяйстве; класс лишенных средств производства, сами эксплуатировавшиеся в чужом хозяйстве; класс лишенных средств производства, но не эксплуатировавшихся. Это говорит о том, что реальную теоретическую значимость в ходе дискуссии об АСП приобрел критерий, ориентировавшийся не на формы эксплуатации, а на формы собственности. Но до второй половины 80-х годов, когда прямо ставился вопрос о формационной принадлежности древневосточных обществ, они определялись как рабовладельческие.

Хотя многие черты АСП были взяты на вооружение советской наукой, сама концепция была отвергнута. Официальный итог дискуссии был подведен книгой В.Н. Никифорова «Восток и всемирная история», утверждавшей позиции рабовладения. И такой итог закономерен, ведь принятие концепции АСП вело к пересмотру места в истории всех звеньев — формаций, в том числе и социализма. В западной, «антимарксистской» литературе уже к началу 60-х годов появились работы, например К. Виттфогеля,проводившие прямую параллель между азиатским строем и социализмом. В них проводилась мысль, что поскольку при азиатском способе производства, основанном на отсутствии или подавлении частной собственности, развивается деспотизм, то и при социализме, ликвидировавшем частную собственность, деспотизм неизбежен.

Проведенное в 1987-88 годах на страницах журнала «Народы Азии и Африки» обсуждение формационных черт феодализма на Востоке, легализовало идею АСП в современной науке. Однако к настоящему времени выясняется, что критерии и закономерности общественного развития много сложнее, чем виделось в дискуссиях 30-х и 60-х годов. Наметился отход от противостояния АСП и концепции рабовладельческой формации. Требуют уточнения такие понятия как «государство», «класс», «частная собственность». Самоочевидные представления о них оказываются неработающими при применении к все возрастающему материалу источников.