История экономики

За 10 лет действия столыпинского  указа, к 1916 г., в европейской России вышли из общины и получили землю в собственность 2,5млн. крестьянских хозяйств, т.е. менее четверти всех крестьян. Большинство не только отказалось выходить из общины, но и защищало общину с оружием в руках: чиновников и землемеров, которые являлись в деревню выделять желающих, крестьяне нередко встречали кольями и вилами.

Русский крестьянин предпочитал  иметь землю не в собственности, а в виде общинного надела, потому что это была гарантированная  земля, которую нельзя было потерять даже при самом безалаберном хозяйствовании. А пока есть земля, остается надежда снова купить лошадь и стать «справным» хозяином, не хуже других. Поэтому в ходе реформы за сохранение общины выступало и большинство бедняков. Дорог большинству крестьян был и традиционный ритуал сезонных работ, который позволял каждому существовать «как все» и не только не требовал, но и не допускал предприимчивости, хозяйственной инициативы.

Община была для крестьян носителем великой мудрости. Мирской  сход решал дела демократическим путем, на принципах равенства и справедливости. Поэтому тот, кто против общины, считался врагом, «мироедом». Российские крестьяне, воспитанные общиной на этих принципах равенства и справедливости, приняли идеи социалистической революции, что и стало одной из причин ее победы.

Кто выходил из общины? Крайние полюса деревни – кулаки и беднота. Но не вся беднота. Выходили из общины те крестьяне, которые были уже не крестьянами, а наемными рабочими, но в соответствии с сословными порядками  продолжали числиться крестьянами и платить за наделы налоги и выкупные платежи. Они выходили из общины, чтобы продать землю и укрепиться в своем новом положении городских рабочих.

Но в первую очередь  выходили из общины кулаки. Они скупали  участки выделявшихся бедняков, причем закон позволял объединять эти участки в одном месте, и на этой основе создавали крупные фермерские хозяйства. Но это значило, что до четверти бывшей общинной земли собиралось в руках кулаков-фермеров.

К тому же существенным дополнением  столыпинского указа была помощь фермерам через Крестьянский банк. Во время революции, как известно, крестьяне жгли помещичьи усадьбы, многие помещики разорились, и теперь увеличилась продажа помещичьих земель через этот банк. Конечно, банк старался, как и прежде, поддерживать высокие цены на землю, но теперь он помогал и покупателям-фермерам. Земля продавать в кредит, в рассрочку, да еще предоставлялся кредит для организации хозяйства на этой земле.

Второй составляющей столыпинской реформы было переселение  крестьян в Сибирь. Это переселение не было принудительным. Правительство вело агитацию за переселение, обеспечивало его, выделяя транспорт и проводя землеустроительные работы в новых районах.

Этой мерой старались  убить несколько зайцев. Во-первых, таким образом отправляли подальше наиболее активную, беспокойную часть крестьян. «Дальше едешь – тише будешь», - говорили помещики. Во-вторых, так решалась проблема крестьянского малоземелья. Уезжали в Сибирь именно те крестьяне, которые наиболее нуждались в земле, причем перед отъездом они продавали землю соседям, так что у тех становилось больше земли. В третьих, крестьянская колонизация позволяла осваивать новые, ранее пустовавшие земли. За первые три года действия реформы в Сибирь было перевезено более 2 млн. переселенцев. Крестьяне охотно ехали на новые земли, потому что ходоки сообщали, что земли там много и земля хорошая. Потом поток переселенцев стал иссякать, а еще позже почти половина из них вернулась в родные места.

Дело в том, что в  одиночку освоить участки целинной земли в новых, незнакомых климатических условиях было чрезвычайно трудно. В первую очередь, еще в дороге, нередко погибал скот, а без лошади на новом месте крестьянину делать было нечего.

Но те переселенцы, которые  смогли преодолеть трудности, становились зажиточными. Там они получали землю в собственность, причем гораздо большие наделы, чем имели на старом месте. А это стимулировало превращение их в фермеров.

Сибирь стала районом  богатого крестьянства. Здесь преобладающими стали крупные фермерские хозяйства, дававшие большое количество товарной продукции. Если в европейской России с десятины повеса собирали в среднем 45 пудов зерна, то в Сибири – 60-150 пудов. Конечно, сказывалось и то обстоятельство, что земля здесь была еще не истощена. Количество скота на хозяйство здесь было на много больше, чем в европейской России. Сибирские фермеры быстро пришли к идеи кооперации. Группа многокоровных хозяйств объединялись, строили на кооперативных началах маслобойные заводы (таких кооперативных заводов насчитывалось в Сибири до 1,5 тысяч) и на кооперативных началах сбывали масло. Сибирское маслоделие находилось под опекой английского капитала. Крупные английские фирмы снабжали сибирскую кооперацию кредитами и сепараторами. И сибирское масло шло на экспорт, в Англию.

Те же, кто не мог  преодолеть трудностей, возвращались назад, где у них стояли заколоченные избы и уже не было земли, потому что они продали ее, уезжая в  Сибирь. Эти возвращавшиеся из Сибири крестьяне нередко составляли зажигательный  элемент новой волны крестьянских выступлений.

П.А. Столыпин говорил,  что на капиталистическое переустройство России ему потребуется 20 лет. Однако в 1911 г. он был убит, не завершив начатые  реформы. И все же только начатые  им преобразования стимулировали развитие сельского хозяйства. Стали все шире применятся сельскохозяйственные машины, и в стране стало развиваться сельскохозяйственное машиностроение, до Столыпина делавшие лишь первые робкие шаги. Конечно, машины применялись лишь в помещичьих и кулацких хозяйствах, но и техника крестьянского хозяйства сделала некоторый шаг вперед. Перед войной с Россией было 8 млн. сох и 9 млн. плугов, т.е. именно в это время плуг начал побеждать соху.

Среднегодовой сбор зерна  в России вырос со времени отмены крепостного права до начала Первой мировой войны в 2,5 раза и составлял в предвоенные годы 5 млрд. пудов (80 млн.т.). В 1913 г. был рекордный урожай – 5,6 млрд. пудов. Экспорт зерна с начала века до начала мировой войны вырос в 2 раза, продуктов животноводства – 2,5 раза.

Считается, что по сельскохозяйственному производству в начале столетия лидировали США. Но в России больше, чем в США, производилось зерна, картофеля, льна, свеклы. Правда, по хлопку и производству продуктов животноводства мы уступали.

Несколько повысилась урожайность, хоть и оставалась довольно низкой. С гектара, как уже говорилось, собирали в среднем 55 пудов зерна (8,8 центнера). Если среднюю мировую урожайность в это время принять за 100%, то в России она составляла 75%, в США – 108%, во Франции – 123%.

В результате столыпинской реформы повысилась товарность сельского хозяйства, причем 3/4 товарного хлеба давали кулаки и помещики, т.е. капиталисты-фермеры, а многомиллионное крестьянство – только одну четверть. Товарность крестьянских хозяйств была в среднем меньше 15%, кулацких – 34%, помещичьих – до 100%, а в среднем по России – около 30%.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. «Новый курс» Ф.Д. Рузвельта

 

В 1929 г. начался самый  сильный в истории капитализма  мировой экономический кризис. Кризис был такой катастрофой, что экономисты стали говорить о конце капитализма, о том, что в прежнем виде капиталистическая экономика не может продолжать существование. В это время рождаются новые экономические теории – рецепты спасения и перестройки хозяйства. Пожалуй, наиболее важной, их них стала теория английского экономиста Дж. М. Кейнса. Его учение и послужило теоретической основой того, что мы называем государственно-монополистическим капитализмом.

Нередко определяли государственно-монополистический  капитализм так: это слияние монополий  с государством, т.е. такое положение, когда монополии контролируют, держат в своих руках государственную власть.

Очевидно, сущность государственно-монополистического капитализма заключается в другом. Государство начинает регулировать хозяйственное развитие, управлять  им, организует программирование экономики, т.е. приобретет функции, которых прежде капиталистическое государство не имело. Поэтому правильней говорить не о государственно-монополистическом капитализме, а о государственном регулировании экономики.

Как это происходило в США? Новый президент США Франклин Д. Рузвельт провозгласил систему мер оздоровления экономики – так называемый «новый курс».

При правительстве была создана «Национальная администрация по восстановлению промышленности» (NIRA). Во главе ее встал «мозговой трест» - совет из крупнейших экономистов и промышленников. NIRA и стала осуществлять государственное регулирование хозяйства.

Промышленность была разделена на 17 отраслевых групп. Во главе каждой группы был поставлен  свой орган и для каждой группы были введены свои правила – «кодексы честной конкуренции». «Кодексы» устанавливали оббьем производства, цены и т.д., т.е. ставили производство в определенные рамки, в соответствии с емкостью рынка сбыта.

Другим направлением курса Рузвельта была организация больших государственных работ, на которые было ассигновано свыше 3 млрд. долл., - строительство новых дорог, аэродромов, школ, больниц и других сооружений, в основном, в сфере инфраструктуры. Для организации этих работ было построено 2,5 тыс. палаточных лагерей, куда и собирали безработных.

Эти работы уменьшали  безработицу и увеличивали рынок  сбыта, потому что бывшие безработные  теперь получали зарплату и покупали товары, да и для самих работ  приобретались с рынка стройматериалы, строительные механизмы. Таким образом, эти работы поглощали товары с рынка, не производя товаров, и это рассасывало кризис.

Соответствующие меры были приняты и в сельском хозяйстве. Государство стало скупать земли  у фермеров, оставляя эту купленную землю как пустошь; стало выплачивать премии за сокращение поголовья скота, за сокращение продукции, т.е. старалось сократить объем  сельскохозяйственного производства, привести его в соответствии с возможностями сбыта.

Такое государственное  регулирование было необычным для  старого капитализма и воспринималось как нечто некапиталистическое. Писатель Герберт Уэллс писал: «Мне кажется, что в Соединенных Штатах речь идет о глубокой реорганизации, о создании планового, т.е. социалистического хозяйства». Так думал, однако, не только Уэллс. Поскольку меры Рузвельта ограничивали свободу предпринимательства, Верховный суд США признал политику Рузвельта противоречивой конституции, и в 1934 г. большинство мероприятий «Нового курса» было запрещено.

После окончания кризиса  подъем был довольно слабым. В 1937 г. начался новый кризис. Промышленное производство упало на 36%, число безработных выросло до 10,5 млн. Выход из этого кризиса был связан уже с началом Второй мировой войны.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

 

Крах реформ, невозможность  срастить тоталитаризм и авторитаризм с самостоятельностью, крах курса на крестьянина - фермера стал уроком для большевиков, которые предпочли опереться на колхозы.

Путь Столыпина, путь реформ, путь предотвращения октября 17 года был отвергнут. И теми, кто революции не хотел. И теми, кто к ней стремился.

Что же мы можем почерпнуть из опыта наших предшественников?

Во-первых, понимание  того, что история повторяется. Разве  не те же процессы идут в нашей Думе, что и на рубеже предыдущих веков - отторжение закона о частной собственности на землю, открытые националистические высказывания, неприятие прогрессивных законов и начинаний и т.д.? А действия "реформаторского" правительства - те же полуреформы, а на самом деле - их отсутствие, то же нежелание говорить с народом, то же пренебрежение социальной политикой.

Во-вторых, понимание  того, что исторический опыт представляет собой неисчерпаемый источник ценнейшей  информации: конкретно - исторических примеров. Если речь идет о реформаторской деятельности, то можно с уверенностью сказать, что на основе этих примеров можно в какой-то мере приблизиться к пониманию реформ современных, а в определенных случаях и предсказать, спрогнозировать принципиальные направления их развития в будущем.

В целом Рузвельту  удалось не только существенным образом обновить либерализм на основе его социал-демократизации, но и добиться реальных успехов в практическом воплощении новых идей. Преодолевая сомнения, используя смелые эксперименты, Рузвельт не побоялся спасать и улучшать американский капитализм при помощи тех мер, которые традиционно ассоциировались с социализмом. Вместе с тем благодаря поразительной политической интуиции он воспринял из социализма ровно столько, сколько понадобилось для реанимации, но не сокрушения американской системы. По прошествии времени можно утверждать, что Рузвельт справился с вызовом, брошенным капитализму марксизмом, но сделал это в высшей степени цивилизованно, на основе интеллектуального диалога — спора с альтернативным учением, нейтрализуя его революционные пророчества при помощи заимствования у социалистов рецептов, способствовавших существенному смягчению противоречия между общественным характером производства и частным способом присвоения и снятию в той или иной мере «отчуждения» трудящихся от общественной системы. Он превратил либерализм в открытую идеологическую и политическую систему, и эта открытость позволила капитализму выйти из того исторического тупика, из которого, по убеждению ортодоксальных марксистов, никакого выхода не существовало. Рузвельт доказал словом и делом, что альтернатива капитализм или социализм являлась по сути ложной, что их идеалы могли быть скрещены и что общество благодаря умелой социальной инженерии вполне могло избежать, казалось бы, неминуемых катастроф, гражданских войн, кровавых революций.