Симптомы «голландской» болезни в экономике России

Симптомы «голландской»  болезни в экономике России.

Не секрет, что Россия славится своим изобилием природных  ресурсов. У нас есть и нефть, и  газ, и драгоценные металлы, и  лесные ресурсы. Словом, богатая страна – Россия. Как бы хотелось говорить это без пресловутых оговорок. Однако оговорки встречаются везде и в случае России такая оговорка достаточно существенна. Россия – страна богатая природными ресурсами, совершенно неэффективно их использующая.

Все чаще с экранов телевизоров  из уст высокопоставленных чиновников, зачастую, даже, самого президента, мы слышим, что необходимо развивать обрабатывающую промышленность, необходимо перестать зависеть от мировых цен на нефть и газ. Стоит отметить, что разговоры подобного плана велись «наверху» уже давно. Еще в 2000 году министр экономического развития Герман Греф, выступая в Государственной Думе, заявил о возможности возникновения у России «голландской болезни». И среди экономистов схожих дискуссий было немало. Но когда о такой проблеме заявляет глава государства, невольно задумываешься: «В действительности ли все так серьезно?». И что же такое «голландская болезнь»? Правда ли, что Россия больна ей уже давно? Какие действия необходимо предпринять, чтобы снизить зависимость от экспорта ресурсов в средне- и долгосрочной перспективе? А главное, как поддерживать устойчивый экономический рост в ресурсно-зависимой стране?

Для начала разберемся, что из себя представляет «голландская болезнь», которую еще называют ресурсным  проклятием. «Голландская болезнь» (ГБ) — негативный эффект, оказываемый укреплением реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе экономики. Подобной болезнью в 1970-е годы переболела Норвегия после начала масштабного освоения месторождений нефти со дна Северного моря, Колумбия, когда землетрясение в Гватемале и неурожай в Бразилии вызвали резкий рост мировых цен на кофе. Настолько разные по уровню развития страны взяты в качестве примера неспроста.

Норвегия как пример развитой страны справилась с этой болезнью гораздо быстро путем государственного вмешательства в экономику и созданием стабилизационного фонда, предназначением которого была борьба с инфляцией. Колумбия – страна развивающаяся, а потому резкий рост экспорта кофе спровоцировал сокращение экспорта другой продукции, что, в свою очередь, привело к кризису, в котором страна находится до сих пор.

Для того чтобы с точностью определить, страдает ли Россия такой «болезнью», предлагаю выявить ее симптомы и  сделать соответствующие выводы.

Вчитываясь в определение, мы понимаем, что главным признаком «голландской болезни» является укрепление курса рубля за счет резкого развития определенного сектора экономики. Нетрудно догадаться, что для нашей страны таким сектором является добывающий. Россия, буквально, живет за счет экспорта природных ресурсов. Чтобы не пускать слова на ветер, обратимся к сухим цифрам. Статистический сборник «Россия в цифрах 2010» Федеральной службы государственной статистики указывает, что экспорт минеральных продуктов в процентах к итогу 2009 года составил 67,9%.

Такая колоссальная цифра говорит  о том, что Россия получает не менее  колоссальный доход от экспорта минеральных  ресурсов. Хотя в 2008 году аналогичный  показатель был 69,8%, надеяться на то, что есть тенденция к уменьшению доли минеральных ресурсов в российском экспорте не приходится, потому что тенденция преобладания минеральных ресурсов в структуре экспорта России тянется уже не один год.

Но чтобы утверждать о наличии  «голландской болезни», необходимо, чтобы  бум в одном секторе экономики сопровождался спадом производства в других секторах. Так вот если рассмотреть данные о долях продовольствия, продукции химической промышленности, машинах и оборудовании в структуре экспорта России, можно с легкостью утверждать, что подобный спад имеет место быть. И не просто спад, а застой.

Поясню, почему для определения  уровня развития секторов экономики  я использую структуру экспорта Российской Федерации. Если сектор экономики  функционирует достаточно эффективно, то продукция, которую он производит должна отправляться на экспорт. Ведь ни для кого не секрет, что в условиях глобализации, поставкой товаров и услуг лишь на внутренний рынок не проживешь. А если определенный сектор развивается, то доля его продукции в экспорте должна расти, чего нельзя сказать ни об одном из секторов отечественной экономики.

Так вот 81,3% российского экспорта (67,4% – минеральные ресурсы и 12,9% – металлы, драгоценные камни и изделия из них) составляет продукция ДОБЫВАЮЩЕГО сектора экономики. То есть, наша страна поставляет сырье, получает доход и тратит его на покупку, в основном, машин и оборудования, товаров продовольствия и продукции химической промышленности.

Словом, мы закупаем заграницей то, что  не можем произвести сами. С одной  стороны, для того и существует международное разделение труда, чтобы страны, производящие один товар, продавая его, закупали товары, которые производить невыгодно или невозможно. Но тут возникает другой вопрос. Куда же уходит тот самый колоссальный доход от экспорта той же нефти? Почему не вложить эти деньги в развитие того же машиностроения, или, на худой конец, сельского хозяйства? Так вот, оказывается, в чем корень всех проблем. Согласитесь, зачем производить, когда можно купить?

Но стоит лишь задуматься о последствиях, становится, действительно, страшно. А что если цены на нефть снова рухнут, как это случилось осенью 2008 года? Что если они останутся на низком уровне долгое время? Смею предположить, что российскую экономику ждет крах. А поскольку цены на сырье обладают высокой изменчивостью, чрезмерная зависимость от экспортных поступлений делает экономику страны особенно уязвимой перед внешними факторами из-за экспортных колебаний и очередной период «кризиса» цен на нефть не заставит себя долго ждать.

И, все-таки, страдает ли Россия «голландской болезнью»? Международное рейтинговое агентство Standard & Poor's первым среди мировых рейтинговых агентств признало, что Россия больна «голландской болезнью». Да, Россия страдает от ресурсного проклятия и, более того, продолжает оставаться индустриальной страной, потому что в условиях сильнейшего преобладания добывающего сектора в экономике, ни о каком информационном обществе, использующем последние достижения научно-технического прогресса, и речи быть не может.

Какие же меры следует предпринять, чтобы «излечиться» от «голландской болезни»? Как я уже упоминал ранее, Норвегия, выбрала создание стабилизационного фонда в качестве выхода из ситуации. Но есть и другой пример, может, менее применимый для России, но достойный внимания. Великобритания, столкнувшись с «голландской болезнью», начала жесткое регулирование внешнеэкономической деятельности. Британское правительство предпринимало попытки стабилизировать курс фунта стерлингов на валютном рынке и искало новые рынки сбыта. Обе попытки увенчались успехом и, как следствие, – избавление от «голландской болезни».

Что касается России, она уже следует  примеру Норвегии, создав стабилизационный (резервный) фонд. «Во-первых, стабилизационный фонд помогает сглаживать колебания  величины государственных доходов, а следовательно, и расходов в ход цикла движения цен на сырьевые товары. Во-вторых, этот фонд помогает сглаживать колебание и экономического роста». А также, стабфонд способствует сдерживанию колебаний курса национальной валюты.

Однако и здесь не обойтись без оговорок. Создание такого фонда – безусловно, выход из ситуации, но только не из российской. В идеале, управлять средствами, накопленными в стабфонде, должно учреждение, которое не имеет право эти средства тратить (например, Центробанк, но не министерство финансов), что к нашей стране неприменительно. Кроме того, не стоит забывать о таком явлении в нашей стране, как коррупция. Может показаться смешно, сваливать все грехи на коррупцию, но это, как раз, тот случай, когда коррупция напрямую мешает развитию страны. А стабилизационный фонд – лакомый кусочек для коррупционеров. Плюс ко всему, коррупция, а следовательно, «скользкая» нормативно-правовая база препятствуют притоку иностранного капитала в Россию и поддержанию благоприятного инвестиционного климата. А неблагоприятный инвестиционный климат, в свою очередь, мешает поиску новых рынков сбыта продукции.

В заключении, хотелось бы отметить, что  Россия имеет огромный потенциал  для развития экономики, но в то же время, находится на грани краха, в случае резкого спада цен на нефть. Решить сложившиеся проблемы, я считаю, можно только достаточно жесткими мерами: во-первых, борьба с коррупцией (и не пустые слова, а действительные наказания за подобного рода преступления), во-вторых, четкое ограничение полномочий управления и траты накопленных средств стабилизационного фонда. Данные меры способны удержать валютный курс на приемлемом уровне, улучшить инвестиционный климат в стране, а значит, привлечь иностранные инвестиции и открыть новые рынки сбыта. А изобилие природных ресурсов должно быть хорошим подспорьем в конкуренции с другими странами. Поэтому, я думаю, стоит перестать «сидеть на нефтяной скважине» и перейти к решительным действиям по модернизации и восстановлению российской экономики.