Профессиональная юридическая лексика. Терминология уголовного закона

Нечеткая  дифференциация понятий, подмена понятий  также является причиной логических ошибок.

 

3. Профессиональная юридическая  лексика. Терминология уголовного  закона

 

Профессиональная  лексика не является общеупотребительной, она используется лицами, объединенными  профессией.

Основу  профессиональной лексики составляют термины — слова или словосочетания, дающие официальные научные наименования специальным понятиям или предметам  какой-либо области науки, техники, искусства, сельского хозяйства  и т. д. Термины в пределах определенной науки всегда однозначны. Наряду с  терминами существуют профессионализмы, которые называют производственные процессы («заруливать» — из речи летчиков, «шкеритъ» — чистить рыбу, «пошиватъ» — из речи швей, «расколоть» — из речи юристов), получаемую продукцию («двухчастёвый фильм» — из речи актеров) и др. Это полуофициальные слова, не имеющие научного характера. Широкого распространения в литературном языке профессионализмы не имеют, сфера их употребления ограничена.

В ряду многих терминосистем терминология Уголовного кодекса представляет довольно своеобразное явление. Выбор и функционирование терминов определяются здесь экстралингвистическими факторами, в результате чего нередко обнаруживаются семантическая и терминологическая «двойственность» лексических единиц, наличие разговорных и эмоционально окрашенных элементов.

Терминология  Уголовного кодекса неоднократно рассматривалась  юристами. А. С. Пиголкин выражает мнение, что «…в тексте закона не употребляются эмоционально окрашенные и многозначные слова, так как «многозначное слово может привести к ошибкам при применении законов». Некоторые авторы видят в Кодексе отдельные речевые недочеты. Справедливо указывается, что важной задачей уголовного права является улучшение текста кодифицируемого законодательства, исключение неточных и устаревших терминов. Однако терминология закона в работах юристов не получила системного исследования.

 

     3.1. Понятие термина. Его характеристики

 

Законодательный язык, выполняющий функцию долженствования, представляет собой подстиль официально-делового стиля, для которого характерны точность, логичность, краткость, официальность. Для языка уголовного закона недопустимо  инотолкование, на что указывал Л.В. Щерба: «... язык законов не допускает каких-либо кривотолков». Эта же мысль была выражена юристами.

Предельная  точность обусловлена назначением  Уголовного кодекса, который призван  охранять общественный строй государства, его политическую и экономическую  систему, личность, права и свободы  граждан и весь правопорядок от преступных посягательств. Точность достигается  в первую очередь использованием терминов. Лексика уголовного закона терминирована приблизительно на 42,14%. Термин применительно к языку права понимается как слово или словосочетание (образованное на основе подчинительных связей), имеющее юридическое значение, выражающее правовое понятие, применяемое в процессе познания и освоения явлений действительности с точки зрения права.

Одной из характеристик «идеального» термина  лингвисты признают его однозначность. К этому стремится и законодатель при формулировании уголовно-правовых норм. Значение термина УК должно быть равным его понятийному содержанию, т. е. прямому и однозначному соотношению с обозначаемым явлением.

Требованием точности обусловлен выбор понятийных и стилистических синонимов терминов, когда из всех возможных лексических  вариантов выбирается один, который  на основе своей адекватности соответствующему значению становится постоянным средством  выражения. Так, слово «воровство» понимается лингвистами как «хищение чьей-либо собственности, кража». В уголовном же праве различаются понятия «кража», «хищение», для обозначения которых в законе имеются соответствующие термины: «кража», «хищение», «похищение».

Терминами являются понятийные синонимы «исполнитель», «организатор», «пособник», «подстрекатель», отражающие точность языка закона.

С требованием  точности наименования преступления связано  использование разговорных элементов  в функции терминов: «оговор», «приискание», «попрошайничество», «промотание». Так, термин «промотание», который обозначает воинское преступление, наиболее точно, в сравнении с терминами «кража», «хищение», «недостача», определяет данное преступление — «нерасчетливое израсходование, неразумная, пустая растрата чего-либо». Данные наблюдения позволяют сказать, что термины существуют как термины только в пределах одной терминосистемы.

Наличие дублетов в функции терминов рассматривается  многими юристами как негативное явление. По мнению автора, первые слова  в приведенных парах более  точно и конкретно называют юридические  понятия; вторые, как правило, нуждаются  в уточнении. Термины «ответственность» — «наказание» различаются значением. Ответственность — это «обязанность, необходимость давать отчет в своих действиях, поступках и отвечать за их возможные последствия». Наказание — «мера воздействия, применяемая за какую-либо вину, проступок, преступление».

Терминология  современного закона, защищающего интересы граждан, должна быть доступной, понятной для всех классов и слоев, социальных групп, наций и народностей государства, поэтому степень специализации  терминов закона незначительна, примерно 10,3% от общего числа терминов.

Источником  формирования терминов, обозначающих особые юридические понятия, было римское  право, рецептировавшееся в страны Европы. В российском уголовном законе это латинизмы:

1) заимствованные прямо из латинского языка: диверсия, кодекс, колония, конфискация, претензия, рецидивист, симуляция, эксперт; или

2) пришедшие  к нам через посредство французского  итальянского языков. Отдельные  термины заимствованы из немецкого,  арабского, древнегреческого языков. Значение большинства терминов  иноязычного происхождения разъясняется  в статьях.

Терминология  уголовного закона системно организована, ее коммуникативно-тематическое задание  определяется назначением закона, который  предусматривает виды преступлений, их конструирующие признаки, вред, причиняемый  преступлениями, и определяет наказание  за них.

В зависимости  от соотнесенности и связанности  выраженных терминами понятий их можно условно разделить на несколько  рядов (семантических групп), наиболее многочисленные из которых называют:

1. виды преступлений, их конструирующие признаки (эти термины находятся в диспозиции нормы);

2) вред, причиняемый преступлениями (они находятся в гипотезе);

3) виды  наказания (они в санкции). Следует  также назвать группы терминов, обозначающих правоохранительные  органы, органы правосудия, процессуальные  действия, физических лиц (обозначенных  по их профессии, полу и возрасту, по отношению к гражданству,  по участию в судебном разбирательстве  и т. д.).

 

     3.2. Грамматическое оформление терминов

 

Назначением Кодекса определяется и специфика  грамматического оформления его  терминов. Простые термины, обозначающие виды преступлений и наказания выражаются, как правило, отглагольными существительными, например.: оговор, хулиганство, клевета, убийство, шпионаж и т.д. Значительная часть терминов уголовного закона сформирована на базе общелитературного языка. Однако нередко в функции терминов отмечаются такие отглагольные существительные, которые не переходят границу специальной замкнутости, не характерны для общего употребления: доведение, дознание, наказуемость, недонесение, неоказание, отобрание, отчуждение, понуждение, оставление, промотание, учинить, приискание, угон.

Процесс дифференциации понятий уголовного права является объективной предпосылкой использования многословных терминов, стремящихся к предельно точному, однозначному обозначению понятия. Поэтому в УК широко представлены составные термины, которые образуются по следующим моделям:

- прилагательное + существительное: необходимая оборона, крайняя необходимость, материальный ущерб;

- им. падеж сущ.+  существительное в косвенном падеже: организатор совершения преступления, мера наказания;

- наречие + прилагательное + существительное: особо опасный рецидивист, заведомо ложный донос;

- причастие + существительное: проникающее ранение, позорящие сведения;

- прилагательное + существительное + (прилагательное + существительное в косвенном падеже): принудительные меры воспитательного характера;

- существительное + причастный оборот: действия, грубо нарушающие общественный порядок, обстоятельства, смягчающие ответственность.

Спецификой  оформления терминов Уголовного кодекса  является:

1. употребление в составе термина сравнительной степени прилагательного без сравнения с другим предметом: «менее тяжкие телесные повреждения»;

2) использование причастия настоящего времени в значении прошедшего: «лицо, ранее судимое»;

3) замена  страдательного причастия сужденным  действительным: «лицом, ранее судившимся», что придает фразе разговорную окраску.

 

     3.3. Оценочная лексика  в составе терминов

 

Термины уголовного закона, как правило, прямо  связаны с выражением оценки: «активное участие в групповых действиях», «вредные последствия», «мягкое наказание», «особо крупные размеры», «особо опасный рецидивист» и др. Но они лишены экспрессивности, так как в них, прежде всего, проявляется логическое начало, правовая оценка. Юристами подобные термины понимаются как оценочные понятия, представляющие собой специфическую форму отражения правовых явлений, посредством которой в ряде случаев создаются оптимальные условия для реализации воли законодателя.

Отмечена  в УК и экспрессивно окрашенная лексика, употребляемая в качестве терминов «кара», «возложение», «посягательство», «сокрытие» — слова высокой лексики, придающие тексту закона оттенок официальности. «Подстрекатели», «пособники», «халатность» - эмоционально окрашены, они выражают неодобрительное отношение к явлениям.

В юридической  литературе неоднократно поднимался вопрос о многозначности терминов уголовного закона. Это связано в первую очередь  с наличием в нем терминов оценочного характера, в состав которых входит многозначная оценочная лексика, требующая уточнения.

 

     3.4. Многозначные слова в речи юриста

 

Использование многозначных слов в функции терминов уголовного закона представляет особый интерес. Примечательным является то, что немногие из них используются в первом значении, например, «наказание», «закон», «приговор», «заключение», «кодекс», «опьянение», «производство», «разврат» и некоторые другие. У большей же части многозначных слов, входящих в состав терминов, модифицируются прежние связи и отношения и развиваются новые, в соответствии с этим большинство многозначных слов употреблено в одном из производных значений. Однако производное значение этих слов является основным в языке уголовного закона, что позволяет им выполнять функции терминов.

Многозначные  слова широко распространены в языке  права. В производном значении они  используются в тексте уголовного закона, в процессуальных актах, в беседе адвоката с клиентом, в вопросах, которые следователь и судья  задают допрашиваемому. Но наиболее часто  они употребляются судебными  ораторами.

Из всех типов полисемии чаще других в  речи встречается метафора. В письменной речи юриста и в вопросах следователя  и судьи во время допроса используются только привычные метафоры, ставшие  единственно возможным наименованием  предмета, типа «грубое нарушение общественного порядка», «строгое (или мягкое) наказание», «холодное оружие», «вредные последствия» и др. Образные метафоры здесь недопустимы вследствие официальности юридической речи.

В судебных прениях, с психологическим и  эмоциональным напряжением ораторов, наоборот, не только необходимы, но и  неизбежны яркие, оригинальные метафоры, создающие зрительный образ, убеждающие судей в правильности мысли, высказанной оратором.

Использование метафор помогло С. А. Андреевскому показать роль защиты в процессе по запутанному делу Мироновича: «Мы  желали бы предложить вам честное пособие нашего опыта, дать, вам в руки ясный светильник, в котором бы вы вместе с нами обошли все дебри следственного производства и вышли бы из него путем правды». О жизни Прасковьи Качки, совершившей убийство, Плевако рассказал также с помощью метафор:

«... семя жизни Прасковьи Качки было брошено не в плодоносный тук, а в гнилую почву. Каким-то чудом оно дало — и зачем дало? — .росток, но к этому ростку не было приложено забот и любви: его вскормили и взлелеяли ветры буйные, суровые вьюги и беспорядочные смены стихий». Потерпевшего Максименко в речи Ф. Н. Плевако характеризуют такие метафоры: «Он пал и уронил, но он умел встать и поднять свою жертву».

«Не следует  скупиться на метафоры, — советовал  П. С. Пороховщиков, — но надо употреблять  или настолько привычные для  всех, что они уже стали незаметными, как, например: рассудок говорит, закон  требует, под давлением нужды, строгость  наказания и т.п., или новые, своеобразные, неожиданные. Удачная метафора вызывает восторг у слушателей». Посмотрите, как талантливо В. И. Жуковский использовал «сухую» метафору, и она дала объективную оценку действиям подсудимой, обвиняемой в подлоге векселей на крупную сумму: адвокат «живописал» клиентку «среди майского аромата и весенних фиалок». «Фиалки?.. фиалки?.. — с своеобразною своею «комичною» манерой произнес несколько раз Владимир Иванович, как бы что-то нюхая в воздухе. — Да, милостивые государи, тут действительно пахнет… Только не фиалками, тут - подлогом пахнет». Однако надо помнить, что даже образные метафоры от частого употребления превращаются в речевые штампы.