Духовная безопасность - религиозно-правовой признак цивилизованного общества

Духовная безопасность - религиозно-правовой признак цивилизованного общества

Духовная безопасность – одна из актуальных проблем нашего времени, одна из главнейших для человека, семьи, общественных институтов, государств, человечества и мира в целом. Российское общество находится перед фактом духовной разобщенности, социокультурного раскола, кризиса духовных и социальных ценностей. Кризисные явления в семейно-брачной сфере общества, рост семейного насилия, разводов, девиация молодежи, преступность, рост социальных заболеваний, снижение социального самочувствия населения, ксенофобия, все это и многое другое говорит о том, что мы находимся в условиях не безопасного режима. Об этом бьют тревогу общественные деятели, политики, служители культов и многие другие. Еще в 1996 году Государственная дума в своем обращении к Президенту Российской Федерации об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России предложила «считать религиозную безопасность российского общества важным приоритетом национальной безопасности наряду с военной, политической, экономической, экологической и социальной»1. Видя угрожающее социальное положение общества, парламентарии пришли к такому выводу. И сегодня на различных уровнях поднимается значимость  этой проблемы.

Духовные факторы безопасности российского государства с недавнего времени вызывают пристальное внимание со стороны научного общества, ввиду роста ряда негативных явлений в духовной сфере жизнедеятельности российского общества. Ученые социологи отмечают, что государственными механизмами удается регулировать не более 50% процентов общественных отношений. Остальное входит в сферу «традиций, обрядов, привычек, то есть, опять-таки, конкретных религий, мировоззрений или... суеверий, зачастую крайне примитивных и разрушительных»2, создающих духовный кризис.

Духовный кризис всегда сопровождает общество в эпоху коренных сломов, трансформаций, революций, но в России и сейчас этот процесс очень ярко выражен. Ситуация духовного кризиса, поразившего нашу страну после коренных реформ прошлого века и продолжающимся изменением и далее, является как никогда угрожающей для духовной безопасности общества, поскольку подорваны те самые духовные основы, которые выступали фундаментом, на котором строилось новое общество.

Для более ясного определения духовного кризиса его можно рассматривать как глобальный процесс, то есть  явление, которое связывают с преобладающим интеллектуально-культурным развитием человечества. Потому что, современное постиндустриальное общество, ориентированное на максимальное потребление материальных благ и преобразование окружающего мира для более полного их удовлетворения, породило особый тип технократической личности, т.е. интеллектуально развитого и технически образованного, но неспособного к подлинно человеческим отношениям и отчужденного от мира духовной человеческой природы и культуры. С другой стороны, духовный кризис, характеризующийся бездуховностью и безнравственностью и это явление в России самобытное, которое особенно стало явным, начиная с 90-х гг. XX века. Это связано не только с реалиями социальной жизни, но, прежде всего с утратой прежних основ и ценностей воспитания, порожденной долгими годами идеологической и оценочной неопределенностью.

Духовная безопасность как феномен является неотъемлемой частью национальной безопасности. Увеличение негативных явлений, угрожающих национальной безопасности страны, стало следствием социально-политического реформирования российского государства, проведенного крайне безграмотно, антинародно и преступно, которые привели общество к ужасающим последствиям. В числе основных угроз духовной безопасности, т.е.  положения опасного социального режима, в которой находится современная Россия, можно выделить следующие моменты:

• Неподготовленность и отсутствие элементарного религиозного образования и культуры духовной жизни у большинства населения, на противодействие распространению различных деструктивных  религиозных  культов;
• Рост религиозного фундаментализма, являющийся реакцией на ускорение модернизационных и глобализационных процессов;
• Институциональный кризис и слабость социальной  системы общества, неспособной противостоять деструктивным тенденциям в обществе и негативному влиянию СМИ;
• Социокультурный раскол и кризис межпоколенческих отношений, выражающийся в потере накопленного опыта российских культурных ценностей, формирование потребительской культуры и деморализация сознания молодого поколения;
• Отсутствие единого принципа, как кризис идентичности способного сплотить разобщенное и расколотое российское общество;
• Демографический кризис, повлиявший негативно на семейно-брачные отношения, способствующие ухудшению социального самочувствия молодого поколения, ее криминализации и девиации, снижение уровня образованности, воспитанности и духовности;
• Рост социального неравенства и социальной поляризации, как следствие, криминализация российского общества и дифференциация сознания россиян;
• Снижение социального самочувствия, жизненного тонуса, снижение образовательного и интеллектуального потенциала нации и многие другие3.

После перечисленных негативно-критических тезисов, можно задать вопрос: можем ли мы остановить маховик преступности, терроризма, наркомании, коррупции, социального разлада, кризиса семьи, внутренней опустошенности? Ответ ясен, - нет. А почему?  А потому, что отсутствие внутренней опоры делает человека уязвимым, толкает на причинение зла всему окружающему и делает его неспособным приостановить угрозы, нависшие над ним.  И еще очень важно подметить, что невозможно постоянно бороться со следствиями, не затрагивая причин. Когда каждый думает только о себе, когда важнее карьера, известность или сколько денег в кармане, чем поиск и осуществление предназначения своей жизни, или работа для блага ближних и своей Родины. Новое поколение часто и не догадывается, что существует жизнь иная, чем представленная во второсортных западных и отечественных фильмах. Основная причина всему этому – утрата духовных ориентиров общества.

Духовность выступает изначальным базисным ориентиром общества в целом и является основой практически всего, что имеет отношение к самореализации личности. Она также составляет сферу высших ценностей, связанных со смыслом жизни и предназначением человека. Духовные ценности нередко выступают также в качестве источников права и стратегических политических задач. «К духовным ценностям относят: общественные идеалы, установки и оценки, нормативы и запреты, цели и проекты, эталоны и стандарты, принципы действия, выраженные в форме нормативных представлений о благе, добре, зле, прекрасном и безобразном, справедливом и несправедливом, правомерном и неправомерном, о смысле истории и предназначении человека»4. Поэтому духовное становление личности человека, общества так важно и значимо. А что касается духовной безопасности, то в порядке приоритетности на первом месте стоит личность, далее семья, общество и государство.

Определение слова «духовность»

Духовность, на наш взгляд, - качественная характеристика сознания и самосознания личности, отражающая целостность и гармонию ее внутреннего мира, способность выходить за пределы себя и гармонизировать свои отношения с окружающим миром. «Она определяется не столько образованностью, широтой и глубиной культурных запросов и интересов, сколько предполагает постоянный и непрекращающийся труд души, осмысление мира и себя в этом мире, стремление к совершенствованию себя, преобразованию пространства собственного внутреннего мира, расширению своего сознания. Это и особый эмоциональный строй личности, проявляющийся в тонких движениях души, обостренном восприятии всего, что окружает человека, в способности к высоким духовным состояниям и установлению тонких духовных связей между людьми, в основе которых - чуткое отношение к человеку, забота о его духовном росте и благополучии»5.   Такого мнения придерживались русские философы И. Ильина, В. Соловьева, Г. Федотова и др.. Они считали что «истинная духовность не существует вне нравственности. Высшая духовность невозможна без душевности, эмоциональной чуткости, отзывчивости, способности к эмоциональному отклику: жалости, состраданию, любви к ближнему».

Когда речь заходит о духовной безопасности, мы сталкиваемся с различными определениями данного понятия. Духовная безопасность, прежде всего, связана с состоянием его духовной сферы, уровнем развития его культуры, нравственности.           П.Н. Беспаленко дает следующее определение: «духовная безопасность выступает качественной характеристикой состояния общества в аспекте его духовно-нравственной и мировоззренческой состоятельности, потенциала базовых целей и ценностей, баланса индивидуальных, групповых и социетальных интересов, функциональной согласованности политических институтов, идеологии и культуры»6.

Несколько иначе рассматривает понятие духовной безопасности А.С. Запесоцкий, считая, что «духовная безопасность – это система условий, позволяющая культуре и обществу сохранять свои жизненно важные параметры в пределах исторически сложившейся нормы»7. И еще одно определение - это «система отношений между субъектами общественной жизни, которая обеспечивает благоприятные условия для созидательной духовной жизни и здорового социально-нравственного развития»8. В этих достаточно кратких определениях, как считают авторы, заключается сущность духовной безопасности, создающие условия и потенциал, чтобы сохранить уровень жизнеспособности общества.

Но большинство авторов связывают духовную безопасность в первую очередь с Церковью, с деятельностью религиозных организаций. Религиозное воспитание населения явно и убедительно влияют также на политические процессы, культуру, правосознание, правопослушность, правопорядок, семейный уклад и статус человека.  Об этом прямо заявляет Д.В. Зеркалов, что «главная составляющая духовной безопасности – религиозная»9. Нет необходимости ни подтверждать, ни оспаривать этот тезис, поскольку, во-первых, если использовать термин духовность в его изначальном смысле, вот какое толкование дает словарь В.И. Даля: это — «бесплотный, нетелесный, из одного духа и души состоящий; все относящееся к Богу, церкви, вере; все относимое к душе человека, все умственные и нравственные силы его, ум и воля», то это действительно относится к религиозной сфере. Во-вторых,  мы и здесь столкнемся с целым рядом альтернативных определений таких понятий, как тот же дух, культура, церковь, конфессия, деноминация, секта (этот термин вообще не имеет объективной дефиниции) и т.п.10.

Тем не менее, духовная безопасность —  весьма актуальная проблема нашего времени, и она нуждается в защите и развитии. Учитывая специфику столь тонкой и хрупкой   сферы, как духовная, работать с ней и защищать ее должны профессионалы, специалисты в области государственно-конфессиональных отношений. И тут мы сталкиваемся с проблемой. Таковых специалистов в нашей стране насчитывается не более десятка человек юристов с религиоведческой специализацией, которым приходится колесить по всей России, защищая, зачастую, не духовную безопасность в общем, а тех людей или организации, которых чрезмерно «ретивые дилетанты» пытаются обвинить как раз в том, против чего они сами должны бороться.

XXI век является наследником XX века, который характеризовался политикой в нашей стране несмотря на перестройку в условиях антисектантского и атеистического государства принцип, где демократический принцип свободы совести имел лишь формальный характер и потому позволительно было многое в адрес различных религиозных движений. Поэтому до конца 80-х годов теоретические взгляды на проблему отношения к религии находились под господствующим влиянием марксистко-ленинской философии и рассматривались с позиций научного атеизма, что формировало мировоззрение, повлекшее разрушительные действия. Тем не менее, имея заказной политический характер, накапливался опыт конкретных исследований, не научных (хотя они считали, что это научное исследование), не исследования полезности того или оного вероучения, а выискивания компромата на ту или иную деноминацию. В таком духе писались многие работы, посвященные адвентизму, баптизму и другим конфессиям.

Не обращая внимания на специфику вероучения и культа этих религиозных течений, историю их возникновения, авторы таких работ, акцентировали свое внимание на вредности самой идеи христианства, их чуждости советскому человеку. В те годы на поток был поставлен выпуск по заказу антисектантских книг и брошюр, уже сами названия которых должны были указывать на реакционность сектантства: «Заживо погребенные», «Жизнь на коленях», «Проповедники тьмы и мракобесия», «Под маской святости», «Изуверы», «Ловцы человеческих душ». На обложках этих книг рисовались обычно паутина, страшные насекомые и пауки, черные силуэты мрачных фигур в капюшонах, что должно было символизировать порочность и пагубность сектантского влияния. Например, пятидесятников, у которых высокая нравственность возведена почти в культ, обвиняют в «свальном грехе», а баптистов, многие из которых даже не берут в руки оружие, винят в человеческих жертвоприношениях и многие другие безрассудства, которые направлены на дискредитацию верующих, которые являются веропослушными гражданами РФ. Такова была культура отношений к конфессиональному миру. И по сей день сохранились те же тенденции в определении тех или иных деноминаций.

Ярким примером таких отношений к религиозным движениям – это событие из жизни Церкви Адвентистов Седьмого Дня (АСД) в г. Казани. Случай произошедший в 1997 году, который стал серьезной озабоченностью по поводу вышедших в ряде российских газет статей посвященных трагедии, произошедшей в Казани. Всех здравомыслящих людей, потряс и ужаснул поступок матери, задушившей собственного сына, а спустя два дня семнадцатилетняя дочь выбросилась из окна. Не менее того многих возмутила трактовка преступления. В газете «Вечерняя Казань», первой опубликовавшей эту историю в статье «Голоса приказывали: “Убей ближнего”», и последовавшие публикации в газетах: «Казанские ведомости», «Труд», «Комсомольская правда» и «Коммерсант», можно было читать о том, что мать-детоубийца долгое время посещала Церковь Адвентистов Седьмого Дня. Не проверив информацию больной женщины, журналисты сделали вывод, что ее преступление – прямое следствие принадлежности к адвентистам.

Но как говорят: «было бы смешно, если бы не было так грустно». Валентина Ткачева, о которой пишут газеты, как о психически больном человеке, никогда не была членом Церкви Адвентистов Седьмого Дня, не зарегистрирована ни в каких церковных книгах. Была произведена прокурорская проверка. Члены общины, которые собирались на тот момент два раза в неделю не знали ее и никогда не видели на своих собраниях. Относительно церкви АСД не буду доказывать, кто они, и так ясно. В защиту церкви выступили, общественные деятели, правозащитники и Совет по делам религии при кабинете министров Республики Татарстан, которые дали экспертное и правовое заключение (текст дан в сокращенном виде).