Мифологическая картина мира

 
 Мифологическая картина мира 

Что такое мифы? В «школьном» понимании – это, прежде всего античные, библейские и другие старинные «сказки» о сотворении мира и человека, а также рассказы о деянии древних, по преимуществу греческих и римских, богов и героев – поэтические, наивные, нередко причудливые. Само слово «миф» греческое и означает предание, сказание. Вплоть до 19 в. в Европе были наиболее распространены лишь античные мифы. В первой половине 19 в. научный оборот вводятся мифы широкого круга индоевропейских народов (древних индийцев, иранцев, германцев, славян). Последующее выявление мифов народов Америки, Африки, Океании, Австралии показало, что мифология на определенной стадии исторического развития существовала практически у всех народов мира.

Сравнительно – историческое изучение широкого круга мифов позволило установить, что в мифах различных народов мира – при чрезвычайном их многообразии – целый ряд основных тем и мотивов повторяется. К числу древнейших и примитивнейших мифов принадлежат, вероятно, мифы о животных. Глубоко архаичны мифы о происхождении животных и людей. Очень древние мифы о происхождении солнца, месяца (луны), звезд. Центральную группу мифов, по крайней мере, у народов с развитыми мифологическими системами, составляют мифы о происхождении мира, вселенной и человека. У культурно отсталых народов таких мифов мало.

Особое и очень важное место занимают мифы о происхождении и введении тех или иных культурных благ, добывание огня, изобретении ремесел, земледелия, а так же установлении среди людей определенных социальных институтов, брачных правил, обычаев и обрядов.

Мистическая сопричастность как основное отношение мифа

Можно просто зафиксировать тот факт, что миф стоит вначале человеческой истории, но гораздо плодотворнее будет объяснить этот факт, исходя из основных смысловых потребностей человека, без которых немыслимо его существование. К числу таких потребностей относится стремление к переживанию своего смыслового единства с миром.

Есть два крайних полюса, два ценностных отношения к миру – как «чужому» и как к «своему»4. Современный человек уже не боится «чужого», объективного, нечеловеческого, он научился покорять его. Поэтому ощущение внутреннего родства с миром, сегодня воспринимается как одно лишь из возможных отношений к бытию. Но для первобытного человека это отношение было единственно возможным. Иное мироощущение повергло бы первобытного человека в состояние не проходящей тоски и отчаяния перед противостоящими ему бездушными и всемогущими силами.

Способом выживания первобытного человека стало чувство его породненности с грозными природными стихиями. Он чувствовал их родственными себе, одушевленными существами, которых можно как-то умилостивить, заговорить, а иногда даже напугать. Об этом блестяще написал Фрейд: «Самым первым шагом достигается уже очень многое. И этот первый шаг очеловечивания природы. С безличными силами и судьбой не вступить в контакт, они остаются вечно чужды нам. Но … если повсюду в природе тебя окружают существа, известные тебе из опыта твоего собственного общества, то ты облегченно вздыхаешь, чувствуешь себя как дома среди жути, можешь психически обрабатывать свой безрассудный страх … А может быть ты даже не беззащитен, ведь почему бы не ввести в действие против … сил внешней природы, те же средства, к которым мы прибегаем в своем обществе; почему бы ни попытаться заклясть их, умилостивить, подкупить …».5 Такое мироощущение и составляет первооснову мифа.

Чувство одушевленности природы не есть исключительно достижение мифологической эпохи. И современный человек разделяет природные и смысловые (ассоциативные) характеристики вещей, тогда как в мифе они отождествлены безо всякой возможности различения. Собственно говоря, слово «отождествление» здесь не совсем уместно, ибо в мифе смысловые свойства изначально воспринимаются, как природные, а ассоциативные связи между явлениями – как причинно – следственные. Французский этнограф Леви-Брюль приводит рассказ одного миссионера о том, как он показывал индейцам фигурки животных, изобразив их на стене с помощью теней от пальцев. На следующий день племя наловило больше рыбы, чем обычно, и все принялись упрашивать миссионера вновь показать те же фигурки, «спектакль теней» был воспринят ими как подлинная причина богатого улова. Леви-Брюль называет подобного рода связи, устанавливаемые мифом, «мистическими связями, или мистической сопричастностью вещей и явлений. Мистическая сопричастность есть основное отношение мифологического мира; мистическая сопричастность – это ассоциативно – психологическая, смысловая связь, воспринимаемая и переживаемая как способ реальной взаимной обусловленности вещей и явлений. »6.

Но там, где господствуют мистические связи, нет вещей и животных в нашем понимании. «Для первобытного сознания, - подчеркивает Леви-Брюль, - нет чисто физического факта в том смысле, какой мы придаем этому слову».7 Миф есть царство всеобщего оборотничества: вещь не только вещь, но одновременно и одушевленнее существо; животное – и животное (добыча) и священный дух; солнце – это и тот огненный шар, который мы каждый день видим на небе, но одновременно это и грозный бог, дающий и плодородие и засуху. Для первобытного человека эти представления есть нечто изначальное, а вовсе не результат соединения (ассоциации) двух образов.

Языческие боги – мифические существа 

Миф – это способ человеческого бытия и мироощущения, целиком основанный на смысловом породнении человека с миром; человек здесь воспринимает психологические смыслы в качестве изначальных свойств вещей и рассматривает явления природы как одушевленное существо.

Иными словами, миф есть не что иное, как проекция человеческой души вовне, в космическое целое. Слово «космос» здесь используется не в точном значении, какое оно приобрело в наши дни.

Космос – это древний образ мироздания, в котором человек не «царь природы» (это понимание возникает лишь в христианскую эпоху), а всего лишь ее часть. И чтобы выжить в этом психологическом космосе, человек должен себе найти могучих покровителей среди окружающих его существ. Эти покровители становятся его богами, которым он приносит жертвы и перед которыми он испытывает одновременно и страх и надежду. Ясно, что в роли таких богов оказываются наиболее значимые для конкретного племени силы и явления природы, одушевленные мифологическим воображением.

У каждого племени возникают свои боги, свои почитаемые мифологические существа. Отсюда пошел возникший уже в христианскую эпоху термин «язычество»: в отличие от духовного универсализма христианской Европы в древности каждому обособленному языку (племени) соответствует своя система верований. Языческие боги носят самый разнообразный характер, но сами верования и мифы достаточно типичны по своей внутренней структуре и способу взаимодействия природы и человека.

Каждое племя имеет своих священных предков, которые чаще всего отождествляются с некоторыми животными. Такая система верований получила название тотемизма. Тотем – это не просто животное, а божественное животное, нечто среднее между демоном, человеком и животным. Реальные животные не есть боги, однако в них мистически присутствует тотем, точно так же, как тотем мыслится в виде конкретного животного. И мифологическое мышление ничуть не смущается очевидной логической несовместимостью этих характеристик. В ответ на вопрос действительно ли он верит в то, что предком его племени была выдра, индеец объяснил, что « они вовсе … не думают, будто это была такая же выдра, какие существуют сейчас. Выдры, от которых они произошли, были людьми – выдрами, а не животными: они обладали способностью менять облик мужчины или женщины на облик выдры». 

  Заключение

В наши дни слово «миф» является чрезвычайно популярным и даже модным. Говорят о мифах в экономике, в политике, о мифах в искусстве и т.д. В данном случае «миф» имеет совершенно специфическое, современное значение, предполагающее, что речь идет о том, во что верят все или подавляющее большинство людей, но что на самом деле является вымыслом, не относящимся к реальности. Как видим, это толкование понятия мифа возникло на основе общепринятого восприятия мифа как фантазии.

Зачем нам собственно нужен Миф? Есть ли смысл обращаться к древнейшим периодам существования человечества? Представляется очевидным, что Миф – неотъемлемая часть общего человеческого культурного фонда. В нем нашла свое закрепление Мудрость (именно с большой буквы), накопленная человечеством с незапамятных времен. Мы же, современные люди, чрезвычайно удалились от этой Мудрости, которая древним людям представлялась вневременной, вечной.

В течение веков происходил процесс накапливания неверия, отрицания и отторжения Мудрости, заложенной в Мифе. Постепенно Миф все больше развенчивался и, как следствие, исчезал, т.е., становясь все более и более непонятным, он вытеснялся из духовной сферы. Во многом мы и сейчас ощущаем это отношение к древнему знанию.

А ведь именно Миф всегда был средством (и основой) передачи во времени великих, вневременных, истин. Когда же человек стал осваивать, другими словами – подавлять Природу и ставить себя в позицию Хозяина Природы, он начал помещать себя в центр всего сущего. Одновременно с этим он начал забывать многое из того, что так тщательно стремились сберечь многочисленные предшествующие поколения людей.

Чему все же нас «учит» Миф? Правомерным ли является этот вопрос? Слово «учит» является не совсем подходящим, поскольку «учить» не есть функция Мифа. Впрочем, для нас, многое забывших из древнего наследия, все, что связано с Мифом, конечно, содержит определенный урок, смысл которого состоит в призыве обратиться к древнему знанию.