Монастыри и монашество

§ 2. МОНАСТЫРИ И МОНАШЕСТВО 
 
Монастыри издавна служили крупными религиозными центрами, играли 
большую роль в развитии культуры (в них сосредоточивались летописание и 
иконописание, благодаря им распространялась грамотность на Руси). Они 
играли огромную роль и в хозяйственном освоении страны, особенно ее 
северных и восточных окраин. Монастыри выполняли важную функцию 
миссионерства и христианизации: в XIX в. эти обязанности выполняли 20 
монастырей в Заволжье, Приуралье, Западной и Восточной Сибири. Велика была 
и стратегическая роль монастырей, особенно в XIV — XVII вв., а Соловецкий 
успешно выдержал оборону против английского военного флота в годы Крымской 
войны. Наконец, монастыри служили и местом отбывания наказаний. Некоторые 
монастыри имели свои тюрьмы. В XIX в. существовало 15 мужских и 10 женских 
монастырей, служивших местами заключения. В каждом из них содержались 
десятки узников — сектантов, самозванцев, даже политических преступников 
(среди них и некоторые декабристы). Самой старой и крупной монастырской 
тюрьмой была Соловецкая, в которой узники содержались уже в XVI в. 
В 1808 г. числилось 447 православных монастырей (353 мужских и 94 
женских). В них находилось около 5 тыс. монахов и до 6 тыс. послушников, 
т. е. лиц, готовившихся к пострижению в монахи и проходивших перед этим 
трехлетний «искус» в труде и послушании. Более точные сведения о 
количестве монастырей, числе монахов и послушников имеются с 1825 г. В 
этом году насчитывалось 476 монастырей (377 мужских и 99 женских), в 
которых находилось 5609 монашествующих и 5471 послушник. К 1860 г. 
численность монастырей возросла до 614, монашествующих — до 8579 и 
послушников — до 13 223. 
Одиннадцать мужских монастырей относились к высшему рангу. Четыре из 
них (Троице-Сергиев, Александро-Невский в Петербурге, Киево-Печерский и 
Почаевский на Западной Украине) имели статус лавры, семь монастырей 
(Соловецкий, Симонов, Донской и др.) имели, как и лавры, свои привилегии и 
непосредственно находились в ведении Синода. Остальные монастыри 
подчинялись главам тех епархий, на территории которых находились, и 
настоятели их (игумены) назначались главой епархии с последующим 
утверждением Синода. 
Особым видом монастырского общежительства являлась пустынь — 
небольшой монастырь или даже уединенная келья. Она основывалась в 
отдаленных, безлюдных степях или лесах. К середине XIX в. в России 
числилось 74 мужских и 12 женских обителей, отнесенных к этой категории. 
Особую известность получила Оптина пустынь в Калужской губернии как важный 
центр православной духовности. Ее посещали Н. В. Гоголь, 
Ф. М. Достоевский, Л. Н. Толстой. 
Проведенная в 1764 г. секуляризация монастырей сильно подорвала их 
материальное могущество: у них отобрали до 2 млн. обоего пола крестьян и 
до 8,5 млн. десятин земли. В первой половине XIX в. монастыри снова стали 
превращаться в крупных земельных собственников — с помощью царских 
пожалований и за счет покупки земель. В начале XIX в. вновь учреждаемым 
монастырям отводилось по 100 десятин земли. Однако земли жаловались и 
ранее существовавшим монастырям: только за 1836 — 1841 гг. 170 монастырям 
передано бесплатно в собственность 25 тыс. десятин. Крупнейшие монастыри, 
например Троице-Сергиев, Киево-Печерский, Александро-Невский, 
Спасо-Евфимиев и особенно Соловецкий, владели десятками тыс. десятин. 
Монастыри сдавали в аренду часть земли, мельницы, торговые лавки, речные 
пристани, занимались и торгово-промышленной деятельностью, ссужали деньги 
под проценты, имели вклады в банках.

Какую роль играли в русской истории монастыри?

Едва появившись на Руси, церковь превратилась в крупнейшего собственника. Достояние церкви не делилось между наследниками, кроме случая разделения епархий. А монастырские владения не только не разделялись, но последовательно и преемственно управлялись, быстро превращаясь в образцовые и на зависть богатые хозяйства. Купец, давший деньги в рост, мог помереть, ростовщика могли случаем убить, от бессмертного многоглавого хозяина-монастыря должнику спасения не было.

В то же время крестьянам и работникам богатого монастыря, как правило, жилось лучше соседей, пахавших на небогатого боярина или дворянина— княжьего воина, получившего под условием службы клок земли с крепостными. Обычно монастыри придерживались золотой середины между святостью аскетов, живших только своим трудом, и безумием стяжания, подвигавшего их в голодный год спекулировать хлебом, заставляя вымирать целые районы и навлекая на себя гнев народа.

Едва ли не каждый монастырь начинался с попытки глубоко верующих людей уйти от соблазнов окружающего мира в пустыню — безлюдное место, где можно было свободно предаваться самоистязанию — умерщвлению плоти — и ничем не смущенным духом сосредоточиться на молитве. Любопытно, однако, что очень долго эти аскеты не удалялись на заметное расстояние от крупных городов, зато очень скоро на пригородные монастыри хлынул поток пожертвований от верующих, неспособных покинуть мир, но желающих спастись молитвами подвижников.

Немаловажно, что вступление в монастырь новых людей было обусловлено вкладом, в зависимости от размеров коего братья занимали почетные места или становились простыми работниками. Главами монастырей — архимандритами и игуменами — становились, как правило, богатые люди боярского и купеческого рода, нередко связанные с придворными кругами. Земельные и денежные пожертвования возрастали, управление хозяйством, торговля, ростовщичество и политика занимали внимание братии. Убежденные аскеты, даже судя по написанным в монастырях житиям святых, нередко испытывали насмешки и издевательство.

История знает немало случаев, когда в поисках святой жизни сами основатели монастырей вновь и вновь бежали в леса из монастырей-вертепов, гонимые облепившими обитель алчными «братьями». Монашеские пустыни продвигались на переднем крае Руси вместе с крестьянами-переселенцами и вольными «ватагами» удалых молодцов, искавших новых земель, богатств и приключений. Ужасная для аскетов неотвратимость превращения пустыни в мощный хозяйственный организм монастыря оказалась важным средством расширения Русской земли.

Монастыри становились форпостами колонизации: экономической, духовной, а коли придется — и военной опорой христиан-первопоселенцев в дальних и неведомых краях. Их стены давали укрытие от врага, их запасы позволяли выдержать войну и неурожай. Конечно, поселенцы становились монастырскими крестьянами и работниками. Но самые неугомонные из них могли бежать дальше...

Монахи-подвижники годами сидели в тесных кельях, сочиняя, переводя и переписывая книги. Чтением, письмом и переводом книг увлекались во всех слоях русского общества, но в церквях и особенно в монастырях книжники могли уделять любимому занятию гораздо больше времени, не волнуясь о добывании хлеба насущного. Важно, что в монастырях книги гораздо лучше сохранялись и время от времени обновлялись переписчиками.

Правда, монахи больше интересовались духовной литературой, а светские сочинения дошли до нас просто чудом. Даже знаменитейшие из них— «Слово о полку Игореве» и «Поучение Владимира Мономаха» сохранились в единственных манускриптах. Зная по берестяным грамотам, по надписям на стенах и предметах о высоком уровне грамотности древних россиян, следует заключить, что светская книжная культура была гораздо выше, чем видно по сохранившимся — во многом благодаря монастырям-памятникам.