Беларусь и будущее стран Балтии

Беларусь и будущее стран Балтии

 

Белорусско-балтийские исторические и этнокультурные связи – тема невероятно обширная, насчитывающая уже, наверное, тысячи единиц библиографии. Это естественно, поскольку хронология этих отношений насчитывает более тысячи лет. Современное их состояние формирует тот геополитический и экономический контекст, определяющий актуальную траекторию развития наших стран. В гораздо меньшей степени присутствует футуристическое измерение – то, как мы может представить, сконструировать будущую этническую, политическую и иную конфигурацию в регионе между Балтикой и Полесьем. Этот текст – попытка такого представления, но отталкиваться, конечно, необходимо от истории и современности.

Исторический контекст

Начало исторических белорусско-балтийский связей следует отнести в те времена, когда пространство между Балтийским и Чёрным морями унифицируется и становится новым политическим и этноконфессиональным субъектом – Русью. Территориально-династический вариант этого субъекта – Полоцкая земля, которая впоследствии будет восприниматься как одна из колыбелей белорусской государственности, особенно тесно в силу географического положения была связана с Юго-Восточной Прибалтикой. Это культурное и политическое влияние на Литву, торгово-военные форпосты в Латгалии (Герцике и Кукенойс), союзнические отношения с эстонскими племенами.

В эпоху Великого княжества Литовского белорусские (западнорусские) земли составляют демографическое и экономическое ядро государства, а влияние старобелорусской культуры становится доминирующим. В ВКЛ сложились все предпосылки для уникального восточнославянско-балтийского синтеза, который был прерван геополитическим и конфессиональным выбором правящей элиты, открывавшей дорогу полонизации и исчезновению как собственно русского элемента, так и балтийского.

До начала XX века основная часть белорусского, литовского, латышского народов имела схожую социальную структуру: состояла преимущественно из крестьян при наличии инокультурной аристократии (польско- и немецкоязычной), имела генетически близкую традиционную культуру. 1917 год – эпохальный во всех отношениях. С этого момента исторические пути Беларуси и стран Балтии обретают кардинально отличные целеобразующие направления.

В Литве, Латвии и Эстонии национальная эмансипация происходит по обычному для Восточной Европы сценарию этнического национализма, предполагающего языковую исключительность, конструирование идентичности на основании крестьянской традиционной культуры или древней истории, противопоставлении «имперским» проектам (России, Польши, Германии). Именно этот идеологический комплекс стал фундаментом национальной государственности для стран Балтии в 1918—1940 гг., сохраняя своё определяющее влияние в этих странах и по сей день.

В Беларуси аналогичный «национал-буржуазный» проект потерпел полное поражение. Вместо него реализовался проект образцовой социалистической нации. Национальная идентичность воспринималась, прежде всего, как обновлённое социальное творчество рабочих и крестьян в форме индустриальной модернизации, в рамках большого наднационального государственного образования. Сверхиндустриализация и тотальная мобилизация во время Великой Отечественной войны стали основными формирующими факторами современной белорусской нации.

Исторический выбор Беларуси и стран Балтии после распада СССР, определивший специфику их политэкономической системы и геополитической ориентации, во многом был предопределён, на наш взгляд, этими двумя разными «традициями». 

Современное положение

Зафиксируем основные отличия современной Беларуси и стран Балтии в наиболее важных, системообразующих пунктах. Балтийские страны – либеральные парламентские демократии, члены ЕС и НАТО, правящие элиты культивируют ту версию национальной идентичности, которая оформилась в годы первой независимости. Отношения с Россией – напряжённые, часть русскоязычного населения Латвии и Эстонии имеют статус неграждан, оценка советского наследия – отрицательная. Структура экономик – низкий процент промышленности, преобладает сфера услуг.

Беларусь – «авторитарная» республика с сильной президентской властью, член Евразийского экономического союза и ОДКБ, сохраняется преемственность с БССР в идеологическом, символическом плане. Отношения с Россией союзнические, русский язык – второй государственный. Структура экономики – значительная доля промышленного производства.

При такой, казалось бы, значительной «полярности» или даже антагонистичности отношения Беларуси и стран Балтии в целом можно охарактеризовать как спокойные и добрососедские, поскольку они основаны, прежде всего, на хозяйственном прагматизме, реализации конкретных экономических и инфраструктурных проектов. В этом, кстати, серьезное отличие от отношений балтийских стран с Россией, где очень часто превалируют идеологические мотивы. В этой связи уместно упомянуть глубокое наблюдение выдающегося знатока балто-славянских отношений Владимира Топорова: ««русский» образ литовца сильно отличается от «белорусского»: последний спокойнее, конкретнее, как бы нагляднее, чаще ориентирован на то, что непосредственно связано с контактом»[1].

Беларусь как государство и как общество избегает идеологизации отношений с балтийскими соседями. В частности, это означает, что споры об истории, территориальные претензии не занимают сколь либо заметного места в сознании белорусской элиты. Несколько по-иному ситуация выглядит с балтийской стороны. В рамках европейской политикисоседства, в частности, Литва является своеобразным плацдармом «демократизации» государств у восточных границ ЕС. Это выражается в поддержке в той или иной форме прозападных оппозиционных лидеров или организаций, предоставление своей территории для различных фондов и учреждений, нацеленных на всестороннюю трансформацию, продвижение геополитических идей в духе «возрождения ВКЛ» или создания Балто-Черноморской конфедерации.

Однако все эти действия не представляют для Беларуси повода для серьёзного беспокойства, поскольку и в ценностном плане, и в практическом совершенно расходятся как с целеполаганием белорусской элиты, так и со смысловым стержнем подавляющего большинства белорусского общества. То есть в общение по идеологизированной повестке, важной для балтийских политиков и интеллектуалов, вовлечена достаточно узкая, если не сказать, маргинальная часть белорусского общества, в основном националистических взглядов.

Парадокс в том, что эта целевая группа, избранная балтийскими элитами для преимущественной коммуникации, не только не имеет реального влияния в Беларуси, но очень часто выступают с враждебными по отношении к странам Балтии идеями, такими как выдвижение территориальных претензий на восточную Литву или южную Латгалию, требования «возвращения» Вильнюса, Даугавпилса, уничижительное отношение к роли литовцев в ВКЛ и т.д. То есть белорусская идентичность, конструируемая государством, в гораздо большей степени экономически и политически выгодна для стран Балтии, чем гипотетический приход к власти белорусских националистов.

Следует также помнить, что националистический поворот Беларуси, рассматриваемый частью балтийских элит как благо и стратегическая цель, будет иметь серьёзные негативные последствия в первую очередь для самих этих стран. Пример Украины красноречив. Угроза прихода националистов к власти в Беларуси спровоцирует масштабный гражданский конфликт, а неизбежное вмешательство извне грозит дестабилизацией или даже войной, в том числе, для балтийских государств.

Перспективы будущего

Военная перспектива в регионе – это важнейший фактор, который может определить наше будущее. С белорусской точки зрения эта перспектива однозначно негативная, но ситуация в регионе вынуждает рассматривать её как вероятную. Конфликт на Украине имеет потенциал для распространения, достаточно нервная реакция стран Балтии на происходящее там и наращивание ими военного присутствия сил НАТО не может не вызывать обеспокоенность в Беларуси, хотя основная цель белорусского государства – предотвратить эскалацию конфликта и тем более не допустить втягивания в него. Именно для этого Беларусь предпринимает значительные дипломатические, миротворческие усилия и стала переговорной площадкой для конфликтующих и заинтересованных сторон.

Беспокойство вызывают также и «ястребиные» планы части пророссийских аналитиков в отношении стран Балтии[2], автоматически предполагающие вовлечение Беларуси в масштабный конфликт. Отличие белорусской позиции по Прибалтике от российской в том, что она действительно более спокойна и ориентирована на непосредственный контакт на прагматических основаниях.

Как выглядят эти основания при проекции в будущее? Во-первых, ещё раз повторим, это исключение, нейтрализация идеологической мотивации как чреватой конфликтами. Во-вторых, планирование экономического развития с учётом взаимодополняемости экономик Беларуси, Литвы, Латвии. Уже сейчас можно предвидеть увеличение транзитного значения балтийских портов для Беларуси в связи с запуском ЕАЭС, созданием китайско-белорусского индустриального парка «Великий Камень», расширением всестороннего сотрудничества Беларуси, КНР, азиатских и африканских стран, строительством БелАЭС и перспективой экспорта электроэнергии. В третьих, демографическая ситуация с странах Балтии. На этом следует остановиться подробнее.

К сожалению, демографические перспективы балтийских стран выглядят весьма нерадужно. К 2030 г. ожидается, что население Литвы будет около 2,5 миллиона человек, Латвии – 1,5 млн, Эстонии – 1-1,2 млн[3]. При этом в Беларуси темпы падения численности населения за постсоветские годы были значительно более медленными, а с 2014 г. наблюдается положительный рост. В странах Балтии, особенно Латвии и Литве темпы миграции в Западную Европу остаются очень высокими. Фактически, речь идёт о процессе медленного угасания балтийских наций, растянутого на десятилетия, но неотвратимого, который белорусы могут наблюдать со стороны.

Повлиять кардинальным образом на этот процесс в силу того, что балтийские элиты не просчитали возможность и масштаб массового исхода населения после присоединения к ЕС и не могут ничего с этим сделать сами, Беларусь не в состоянии. Тем не менее, с учётом роста своего геополитического и экономического значения для Беларуси важно осознавать ответственность за этот регион и его развитие.

Это означает, что те экономические проекты, которые Беларусь реализует в странах Балтии можно рассматривать как точки роста и притяжения для местного населения. Используя своё экономическое влияние и авторитет, заинтересованность в неконфликтном сосуществовании, Беларусь могла бы стать своеобразным «зонтиком» и от чрезмерных геополитических претензий к странам Балтии со стороны части российских элит.

Очень важный аспект – трансформация идентичности балтийских наций. С одной стороны, Беларусь, создавая экономическими методами точки роста вокруг и внутри балтийских стран снижало бы градус межнациональной напряжённости, вовлекая, например, русскоязычное население в эти проекты: БелАЭС и Островец как новый индустриальный центр Вильнюсского края, предоставляющий рабочие места для местных поляков, русских, белорусов. С другой стороны, Беларусь могла бы сформировать собственный месседж и для представителей интеллигенции балтийских народов, озабоченной сохранением национальной культуры и языка. В белорусской культуре нет колониального кода и ассимиляционного императива, поэтому контакт и сотрудничество с балтийскими элитариями, думающими о национальном самосохранении, а не только о местах в бюрократической иерархии ЕС, мог бы быть более плодотворным. В определённом смысле, в существовании балтийских этносов и языков Беларусь заинтересована более всего, поскольку сохранение автохтонного населения и устоявшейся культурной традиции в Прибалтике – это фактор стабильности и предсказуемости.

Основные белорусские цели для будущего в отношении стран Балтии можно сформулировать так: мирное сосуществование, экономическая кооперация, создание «точек роста» в условиях демографического угасания, сохранение автохтонных культур и языков как залог стабильной межнациональной ситуации и исторической преемственности. Пока это весьма общие контуры белорусского плана для будущего, который может быть интересным и в странах Балтии, конкретное его наполнение и воплощение в жизнь возможно в случае общего интереса и общих усилий.