Этика ландшафта

Светлая березовая  роща, залитый солнцем высокоствольный бор или дубрава всегда ассоциировались на Руси с чувством радости, бодрости и жизнеутверждения. Другое дело — угрюмый, сумрачный ельник (рамень) или болотистый черноольшаник (ольс). Они способны воздействовать угнетающе. Грохочущий водопад в горах возбуждает. Речушка, тихо струящаяся в низких уремных берегах, настраивает на идиллический лад. Заросший пруд в тенистом парке сентиментален. Скалистые приморские утесы в оторочке пенистого прибоя романтичны.

В медицине достаточно глубоко разработана теория психофизического влияния цвета на органы человеческих чувств. Она с успехом может быть использована при анализе эмоциональности пейзажей. Красный, оранжевый, желтый относятся к теплым цветам. Они действуют наступательно, возбуждают и активизируют. Синий, голубой, фиолетовый — холодные цвета. Их считают успокаивающими, умиротворяющими. Зеленый занимает промежуточное положение. Это цвет эмоционального равновесия, физического и психического здоровья. Он самый жизнерадостный и особо любимый на Руси, так как ассоциируется с цветовой гаммой лесов, лугов и садов — вечных спутников жителей средней полосы.

Специального  упоминания заслуживает исследование цветовых характеристик пейзажей, предпринятое еще в начале XX века В. П. Семеновым-Тян-Шанским. Он выявил оптически дополнительные цвета, особенно украшающие пейзаж. Например, «на почти исключительно зеленом в общем весной и летом фоне великой Русской равнины, с ее лесами, лугами, степями и недозревшими еще полями до страды, наиболее эффектный контраст в солнечную погоду производят оптически дополнительные к зеленому красный, малиновый и розовый цвета, свойственные спелым ягодам, маку, шиповнику, кипрею лесных гарей, красному грибу и мухоморам. Этот цвет как раз излюбленный у большинства населения нашей равнины» [14, с. 264].

Цветовые оттенки, резкость или мягкость их сочетаний  в пейзажах связываются В. П. Семеновым-Тян-Шанским с климатическими условиями того или иного региона. По его мнению, «в странах с резким материковым климатом население более привержено к резкости и яркости цветовых оттенков в своей орнаментике и живописи, ибо сама природа здесь резче, чем в странах приморских, где природные оттенки смягчены влажностью воздуха и испарениями. Так, французы и японцы органически склоны ко всегда нежным красочным оттенкам, русские и турецкие племена — к резким, ярким, кричащим» [14, с. 264].

Следуя  народным традициям, опираясь на исследования в области психотерапии, учитывая опыт талантливых художников-пейзажистов и мнения экспертов, мы можем ставить вопрос об эмоционально-психологическом подходе к классификации пейзажей. Такого рода классификация — дело будущего. Но, исходя из субъект-объектного понимания пейзажа, она вполне реальна. Пожалуй, именно этот вид классификации пейзажей в наибольшей мере мог бы соответствовать духовной сути эстетического направления в ландшафтоведении. А пока мы говорим о пейзажах веселых и грустных, романтических и сентиментальных, возбуждающих и гнетущих, жизнерадостных и угрюмых, очаровательных и суровых, привлекательных и отталкивающих.

 

3.6. ЛАНДШАФТ И ЭТНИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР

Проблема влияния  ландшафтной среды на психологический  облик, нравы, духовную культуру этносов практически не изучена. Хотя постановка ее известна с античных времен (Гиппократ, Геродот, Палибий). Позже к ней не раз обращались многие географы, историки, писатели. Но всякий раз дело ограничивалось предположениями и догадками, а не фундаментальными научными разработками. Психологи, касавшиеся этой проблемы, также мало продвинули вперед ее решение [5, 8]. Действительно, она необычайно трудна.

Дело в том, что коллективный характер этносов определяется многими  взаимосвязанными факторами. К ним  можно отнести не только этнический ландшафт, но и социально-экономическую среду, исторические судьбы народов, культурные и нравственные традиции, религиозные догматы и др. Отчленить их один от другого практически невозможно. В итоге формируется этнический менталитет, суть которого состоит в характерных для данного этноса типах восприятия и толкования мира, определяющих нормы поведения групп людей и индивидумов.

Согласно Л. Н. Гумилеву [7], этнос и его ландшафтное окружение неразрывны. Каждый этнос вживается в свой этнический ландшафт, создает и обустраивает его. Одновременно ландшафт активно участвует в формировании нравственно-духовного облика этноса. В результате образуется этноландшафтная геоэкосистема, в которой прослеживаются прямые и обратные связи между этнической и ландшафтной подсистемами. Помимо материально-энергетических связей в ней ярко проявляют себя всевозможные информационные связи, в том числе духовные, вплоть до сакральных, выражающихся в священной, обрядовой сопряженности этноса и ландшафта. В каждой этноландшафтной системе возникает своя особая духовная аура.

Замечательный образец анализа этноландшафтной духовности оставил А. Гумбольдт: «...Познание характера природы различных местностей земного шара теснейшим образом связано с историей человечества и его культурой. И если начало этой культуры и не определяется исключительно одними естественно-историческими влияниями, то направление ее, характер народа, мрачное и веселое настроение человечества в большинстве случаев являются результатом климатических условий. Как велико было влияние неба Греции на ее обитателей. Как могли не пробудиться более культурные черты характера и более нежные чувства у народов, населяющих прекрасные счастливые местности земного шара между Ефратом, Галисом и Эгейским морем? И разве наши предки, когда Европа погрузилась в новое варварство и религиозное увлечение, внезапно открыв священный Восток, не привезли из этих мягких долин более кроткие нравы? Отличительный характер, присущий поэтическим произведением греков и угрюмым песням примитивных северных народов, в большинстве случаев связан с обликом растений и животных, горными долинами, которые окружали поэта, и воздухом, который его обвевал. Кто не чувствовал себя иначе настроенным в темной тени буков, на холмах, увенчанных одиноко стоящими пихтами, или на травянистом лугу, где ветер шелестел по дрожащей листве берез? Эти родные растительные ландшафты воскрешают перед нами меланхоличные, серьезно-возвышенные или веселые картины. Влияние физического мира на мораль, полную тайн взаимодействия чувственного и сверхчувственного, придает изучению природы, если подняться до более возвышенной точки зрения, особую, еще недостаточно оцененную притягательную силу» [6, с. 82-83].

Бесспорно, этнический ландшафт — великий воспитатель и творец нравов, обычаев, традиций людей, веками в нем живущих и обустраивающих его. Вслед за Гумбольдтом об этом же писал известный историк В. О. Ключевский: «Человек поминутно и попеременно то приспосабливается к окружающей его природе, к ее силам и способам действия, то их приспосабливает к себе самому, к своим потребностям, от которых не может и не хочет отказываться, и на этой двусторонней борьбе с самим собой и с природой вырабатывает и свою сообразительность и свой характер, энергию, понятия, чувства и стремление, а частью и свои отношения к другим людям. И чем более природа дает возбуждения и пищи этим способностям человека, чем шире раскрывает она его внутренние силы, тем ее влияние на историю окружающего ею населения должно быть признано более сильным...» [10, с. 62].

Психологические стереотипы, возникающие в процессе жизни и труда людей в ландшафте, закрепляясь в этнической памяти, сами становятся мощным воспитательным фактором. В итоге этнический ландшафт действует на психологию человека не только прямо, но преимущественно опосредованно.

Этнический  ландшафт — своеобразная «эстафета» поколений. С ним от поколения к поколению, от эпохи к эпохе передаются накопленные веками материальные и духовные богатства народа. Так этнический ландшафт растит и формирует свой социум.

Русский религиозный  философ Н. А. Бердяев говорил, например, о том, что пейзаж русской земли и «пейзаж» русской души неразрывно связаны [1]. Русскому этносу свойственно пейзажное мышление, обусловленное прежде всего необозримостью российских просторов. В душе русского народа та же необъятность, безграничность. В отличие от народов Западной Европы, он в большей мере является народом откровений и вдохновений, нежели рационалистического расчета.

Вспомним восторженные слова Н. В. Гоголя: «Что пророчит сей  необъятный простор? Здесь ли, в тебе ли не родиться беспредельной мысли, когда ты сама без конца? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройти ему? И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! Какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!...» («Мертвые души»). Только ей, подобно стремительной «птице-тройке» было под силу преодолеть эту незнакомую евразийскую бескрайность. Всего за 70 лет отважный народ прошел через суровые азиатские дебри от Урала до Берингова пролива. Тот же Бердяев отмечал: «Огромные пространства легко давались русскому народу, но нелегко давалась ему организация этих пространств в величайшее в мире государство, поддержание и сохранение порядка в нем. На это ушла большая часть сил русского народа» [1,с. 65]. До сих пор эта проблема остается труднейшей для страны, именуемой теперь как Российская Федерация.

Духовная гармония русского человека с окружающим природным ландшафтом — излюбленная тема отечественной художественной литературы. Ей посвятили немало вдохновенных строк И. С. Тургенев, А. П. Чехов, И. А. Бунин и др. Она же может стать особым предметом этико-эстетического ландшафтного исследования.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Красота окружающего  природного мира первая сформировала у человека чувство прекрасного. Это ей он посвятил множество песен, стихов, восторгаясь ей, создал различные произведения искусства. И хотя человек уже сам создал множество прекрасных и удивительных вещей, географический ландшафт все равно остается одной из самых богатых эстетических кладовых.

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1. Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Сов. писатель, 1990.
2. Васютинский Н. Золотая пропорция. М.: Молодая гвардия, 1990.
3. Вейль Г. Симметрия. М.: Наука,1968.
4. Гегель. Работы разных лет: В 2т. М: Мысль, 1970. Т.1.
5. Душков В.А. География и психология. Подход к проблемам. М.: Мысль, 1987.
6. Голд Дж. Психология и география: Основы поведенческой географии. М.: Прогресс, 1990.
7. Гумбольдт А. География растений. М.; Л.: Сельхозгиз, 1949.
8. Гумилев Л.Н. Этносфера : История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993
9. Исаченко А.Г. Ландшафтоведение и физико-географическое районирование. М.: Высшая школа, 1991.
10. Ключевский В.О. Изобр. соч. М.: Изд-во АН СССР,1956. Т.I.
11. Николаев В.А. Ландшафтоведение: эстетика и дизайн. М.: Аспект Пресс,2003.
12. Николаев В.А. Культурный ландшафт – геоэкологическая система// Вест. Моск. ун-та. Сер.5. Геогр.,2000. №6. С.3-8.
13. Николаев В.А. Проблемы рационального ландшафтоведения. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1979.
14. Семенов-Тян-Шанский В.П. Район и страна. М.; Л.: Сельхозгиз, 1936.
15. Шафранский И.И. Симметрия в природе. Л.: Недра, 1968.
16. Шубников А.В., Копцик В.А. Симметрия в науке и искусстве. М.: Наука,  1972.
17. Экология и эстетика ландшафта. Вильнюс: Минтис, 1975.
18. Эстетика: Словарь. М.: Политиздат, 1989.