Ребенок как личность в произведениях Р. Погодина

Также предстоит Гришке открыть, что важнее в жизни: "удар без промаха в широком смысле" или "удивление", без которого "скучно и печально", как можно "кричать на тот берег" без слов, одними чувствами, почему важно научиться "переходить речку вброд", что такое "огонь, вода и медные трубы" человеческой жизни и какие дороги ведут в "Весеннюю землю". Причем каждое из названных понятий формируется из многообразия мнений о нем различных героев сказки. Так, Пестряков Валерий уверен, что "ум – это удар без промаха", ученый воробей Аполлон Мухолов считает: "ум – значит умение", заслуженный пенсионер дядя Федя полагает: "ум – это мечта живая", а академик дядя Павел подводит итог: "ум – все, вместе взятое, и кое-что еще".

Особое значение в семантике "Книжки про Гришку" занимает его путешествие в "Весеннюю землю", не только завершающее долгий путь мальчика к пониманию истинной поэзии, музыки, красоты и гармонии всего сущего, нахождению в нем своего места, но и заканчивающее историю Гришки открытием того, что "лишь разговоры о счастье всегда одинаковые, само же счастье бывает разным, что летать от счастья не обязательно, в некоторых случаях даже вредно, можно просто присесть в уединении и долго глядеть на свои усталые руки, можно даже заплакать" [25, с. 11-20].

Ирония, все оттенки смешного, пронизывающие "Книжку про Гришку", рождают особый смысловой и стилистический сплав серьезного размышления и шутки по его поводу, современности в ее типичных приметах и вневременности в вечных вопросах и проблемах, самоанализа и самопародии в форме столкновения различных мнений и внутренних монологов. Всё это в сумме способствует созданию образа гармоничного, многоликого, густо населенного мира, в котором есть место героям и простым людям, гордым Лизам и решительным Пестряковым, мудрому карасюТрифону, коню Трактору, знающему дорогу в "Весеннюю землю", хулигану козлу Розенкранцу, воробью Аполлону-Мухолову, отдавшему свое удивление – "примитивную эмоцию" – мормышам, углепутам, кислопутам и многим, многим другим. В этом мире ребенок не больше и не меньше остальных, он – равноправный обитатель, которому необходимо научиться хранить дружбу, чувствовать ответственность за другого, видеть красоту в обыденном, не давать воли своей обиде – только так он обретает свое счастье.

Творчеству Погодина присущ широкий диапазон тем, форм, читательской направленности: у него есть книги для дошкольников ("Петухи", "Сказка про зверя Индрика") и адресованные взрослым читателям ("Осенние перелеты"), повесть о войне "Живи, солдат" и многочисленные произведения о мирной жизни, реалистическая повесть с условным элементом "Красные кони" и сказочные повести "Шаг с крыши", "Про жеребенка Мишу" и другие. Для стиля Погодина характерно сочетание разноплановых начал: лирики и юмора, трагического и комического, прямых и косвенных форм психологизма с бытовой сюжетностью, зоркости и наблюдательности детского взгляда со способностью мудро осмыслить увиденное [16, с. 349-351].

2.2 Дети – главные герои произведений Р.П. Погодина

Когда читаешь прозу Р.П. Погодина, понимаешь, что она обладает той смысловой, нравственной и образной емкостью, которая делает художественное произведение и доступным, и необходимым как юным, так и взрослым читателям.

В книгах, адресованных детям, Р.П. Погодин, естественно, стремился давать образы повышенной идейной и эмоциональной насыщенности. Эти образы нередко обладали зарядом реалистической символики. Р.П. Погодин использует это средство художественного познания жизни в таких известных своих произведениях, как "Книжка про Гришку", "Красные лошади", "Лазоревый петух моего детства" и ряде других [30, с. 34-35].

Отношения с земным шаром у героев Погодина очень ясные: это отношения творца и работника, которые хотят переустроить, улучшить эту жизнь собственными руками. Живо в них чувство ответственности за все, рождающееся из той же любви. Ведь настоящая любовь – всегда действие, всегда поступок. Таких деятельных, творящих людей Радий Погодин любит особенно. Потому что ими и держится свет. И здесь спрос одинаковый – что с малого, что с большого. Бывает даже, что такой творящей любви в маленьком гражданине умещается гораздо больше, чем во взрослом, если, например, этот гражданин – Гришка из рассказа "Тишина".

Гришка ни к чему не может относиться как посторонний, а поэтому для него, кажется, не существует невозможного. Его всеучастность так ошеломляет, что поначалу приехавшие в деревню взрослые городские люди Кирилл и Анатолий не могут отнестись к этому без насмешки. Гришка взялся сложить у них в доме печь. Местный печник, пользуясь всеобщей потребностью, берет втридорога, и Гришка решил обучиться его ремеслу, пользуясь подвернувшимся случаем.

"– Вот, – сказал  он довольно. – Рессоры я у  Никиты выпросил, у колхозного  шофера. Я с ним весной блок перебирал... Колосник мне кузнец дал, дядя Егор. Я с ним прошлой осенью бороны правил. А проволоку Серега отмотал. Монтер Серега. Мы с ним проводку сегодня тянули по столбам.

– Слушай, а с председателем ты ничего не делал? – ехидно спросил Анатолий.

– А что мне с председателем делать?

– Колхозом управлять, к примеру.

– Шутите. Для этого дела мотоцикл нужен, – с завистью сказал мальчишка" [28, с. 13].

Скоро Кириллу и Анатолию стало не до шуток. Им пришлось на деле убедиться, что Гришка – человек серьезный и что великое разнообразие его деятельности совсем не миф. Заданный Гришкой темп им, не привыкшим к долгой физической работе, оказался не под силу. Но даже не эта неутомимость Гришкина была для них самым тяжким испытанием, но скорость возникновения в нем идей и тяга к их стремительной реализации. Они уже временами опасаются Гришки и стараются избегать его. Хоть бы во сне от него отдохнуть. Но то, что раз поразило воображение, способно проникать и в сны. В их снах Гришка принимает черты поистине величественные: "Они слушали, как гудят сосны, потерявшие под старость сон, как лопочет задремавший подлесок. В висках толкалась уставшая кровь. Кириллу мерещились громадные кирпичные горы, каждая величиной с Казбек; трубы всех размеров, водонапорные башни, телеграфные столбы; печи простые и доменные, города, небоскребы! И над всем этим возвышался мальчишка. Он шевелил губами и норовил обмерить весь белый свет своей веревочкой" [28, с. 17].

Характер Гришки кажется на первый взгляд простым, но, чтобы глубже понять его, требуется внимательное отношение к тексту произведения.

Критик И. Мотяшов пишет: "Этот персонаж является читателю во всем обаянии детской наивности, непосредственности, чистоты и максимализма. И его ненасытная, сжигающая, неуемная жажда все узнать, все опробовать собственными руками, все сделать самому – детская, мальчишечья. Он из тех ребят, какие, по выражению взрослых, всюду суют свой нос…" [17, с. 49].

Сам Гришка убежден в обратном. В том, что и сооружение водонапорной башни, и переборка блока мотора колхозного грузовика, и правка борон, и прокладка электролинии, и сломавшаяся машинка "Зингер" у бабки Татьяны – все это его личные дела и заботы…

У Гришки уже определилось вполне отчетливое "я", опирающееся на понимание своей трудовой, а стало быть, и социальной значимости. У этого "я" имеются все признаки личностного сознания: самостоятельность и ответственность, чувство собственного достоинства и рабочая гордость. Оттого и стоит маленький Гришка на земле удивительно прочно: силу дают мальчишке его знания, умения, его убежденность в том, что человек, делающий нужное другим дело, бескорыстно и по справедливости, нужен миру" [15, с. 23].

Погодинские герои – люди неспокойные. Иногда по неразумению они вытворяют такое, что родительская рука невольно тянется к традиционному, хоть и давно изжившему себя в педагогическом смысле ремню. Возьмите хотя бы Борьку, по прозвищу Брысь, из рассказа "Время говорит – пора". Он, например, "постриг мамины меховые манжеты, чтобы проверить жидкость для ращения волос. Мех на манжетах не вырос". Он к тому же "проковырял дырки в ботинках, чтобы из них вытекала вода, – и тогда можно будет ходить по лужам. Мама эти ботинки выбросила" [22, с. 43]. Но разве можно видеть во всем этом только детские шалости и ничего больше? За каждой из этих шалостей очевидно стремление усовершенствовать окружающий мир, творчески подойти к близким предметам. За это не наказывать, а награждать надо. Погодин и награждает – любовью и доброй улыбкой. Потому что, повзрослев, именно такого толка мальчишки очень могут пригодиться родине и всем, их окружающим, людям.

Так, несмотря на свои неполные годы, рвется на фронт Алька из повести "Живи, солдат" и участвует-таки в форсировании Днепра. Так, забыв о себе, кидается под пятнадцатитонный МАЗ Павлуха, чтобы спасти геодезиста Виктора Николаевича. Всегда готовые прийти на помощь другому, они и сами памятливы на обращенное к ним добро. Видя, как пришедшие на помощь заболевшему Виктору Николаевичу солдаты закуривают дешевые папиросы "Огонек", Павлуха думает: "Если бы деньги, я бы им "Казбек" купил" [15, с. 48]. Потом он в неустающем желании высказать свою благодарность выручившему его в трудную минуту геодезисту пытается передать в больницу свои сапоги: "Он ведь в больнице временно. Он не захочет там долго лежать" [22, с. 56].

Сапоги – это пока все, чем он может поделиться с людьми, а поэтому он уже и не ощущает их своими: непомерно велики, они словно бы начали ему жать ноги. Конечно, он наивен в этом своем желании во что бы то ни стало подарить кому-нибудь свои сапоги. Хотя разве доброта бывает наивной? Наконец, придя к Роману, у которого только что родился сын, и увидев, что все делают малышу подарки, Павлуха решился. "Он снял свои сапоги, потом прошел босиком к велосипеду и поставил их там.

– Это хорошие сапоги, – сказал он. – Рыбацкие. Это от меня... Пускай носит..." [22, с. 61].

Нет цены долгу, и даже если он стоит пятак – он все равно бесценен, потому что нельзя оценить движение души. Герой рассказа "Зеленый попугай" покупает махорку для своего раненого друга милиционера на единственные пять копеек, которые лишь накануне тот ему и подарил на конфеты.

Но, конечно, есть у Погодина и другие герои: криводушные и трусливые, заносчивые и даже подловатые, вроде Алфреда из одноименного рассказа. К ним автор жесток. Впрочем, кто же таких людей любит? А вот интересно, как писатель объясняет появление таких людей. Того же Алфреда, например. "Дороги в нашей деревне мягкие. Ноги грузнут по щиколотку в горячей пыли. Пыль не такая, как в городе, не летучая. Она как вода. Гуси дорогу переходят, будто плывут. Воздух у нас ароматный, густой. Старики говорят, что из нашего воздуха можно пиво варить.

Алфред, наверно, не понимал такой красоты. Задень она его хоть легонько, все получилось бы по-другому. Алфред, наверное, никогда не видел, как цветут яблони. Словно тысячи розовых птиц опустились на ветки и колдуют там, шевеля крыльями" [2, с. 15].

Объяснение очень неожиданное. Ведь, казалось бы, одно дело, что человека не трогает окружающая красота, и совсем другое, что он совершает дурные поступки. Какая же тут связь? Радий Погодин убеждает нас, что связь есть, и самая прямая. Чувство красоты вытесняет из человеческой души все мелкое и себялюбивое, потребность красоты открывает глаза не только на природу, но и на людей, заставляя в них находить прекрасное. А как мы относимся к людям, так мы относимся и к самим себе. Значит, и в себе мы будем искать и находить прекрасное. А чтобы ощущать себя таким, необходимо жить в ладу со своей совестью. Вот какой всеохватывающий круг получается [7, с. 16]. Но и это еще не все. Если ты живешь именно так, то тебе жить весело. Вот почему в книгах Радия Погодина так много веселых людей. Он и сам человек веселый, и его любви к героям ничуть не мешает то, что он может видеть их с юмористической стороны. Вот, например, какую гримасу подметил он у Гришки из рассказа "Тишина": "Мальчишка скривил рот влево, глаза скосил вправо. Лицо у него стало похоже на штопор" [28, с. 71]. Ну и что, разве обидно? Да ничуть.

Бывает, правда, что героям его этого самого чувства юмора не хватает. Но автор понимает так, что это дело наживное. Приходит же оно в конце концов к Дубравке, которая до последнего момента относилась к чувству юмора подозрительно. Но когда она поняла, что тот человек с юмором, которого она недолюбливала, не меньше, чем она сама, готов к самопожертвованию, все изменилось. В сущности, Петр Петрович спас ее, неразумно бросившуюся в шторм. И вот какой диалог произошел у них после этого:

" – Наверное, катер  придет за нами. Белый катер... Ты не замерзла? Надень мой пиджак.

– У вас ведь нет пиджака, – сказала Дубравка.

– Ну и пусть, – сказал мужчина. – Ты представь, как будто я тебе дал пиджак. Тогда будет теплее. Ладно?

Кожа у него на руках покрылась пупырышками.

– Хорошо, – сказала Дубравка... – Спасибо... Только он у вас немножко мокрый..." [23, с. 18].

Вот такие люди проживают в стране Радия Погодина. Нет, конечно, есть там и Алфред, и сгубивший свою жизнь в гульбе дядя Вася из "Книжки про Гришку" и многие другие. Бывают в этой стране и шторма, и ненастье. И все же в основном там живут веселые люди, и большую часть дней в году стоит хорошая погода.

Выводы по главе II

Радий Петрович Погодин – писатель, творчество которого ещё долго будет привлекать читателей – и юных и взрослых – и долго будет занимать исследователей литературы. Привлекать мудростью, чистотой, одухотворённостью образов и мыслей. О таких, как Радий Погодин, говорят: сам себя сделал. Он научил душу и руку писать (ведь он был ещё и замечательным художником!). Погодин любил сказку, называл ее "тончайшим инструментом познания мира и воспитания нравственной позиции" [21, с. 113]., считал этот жанр непомерно трудным. В заметках о сказке, разбросанных по стенограммам различных совещаний, конференций, писательских встреч, он пытался понять тайну и суть этого жанра. "Мир ребенка, – говорил он, – одушевлён, потому что оживление природы является, можно сказать, неким компасом, может быть, даже неким всеобщим языком" [18, с. 32]. Сказочное в творчестве Радия Погодина инспирировано пониманием того, как ребенок входит в мир, как осваивает и воспринимает его, как живёт в нём. Сказка, по Погодину, первой говорит ребёнку о необъятности мира. Авторская сказка Радия Погодина существует в собственном, ни на какое другое не похожем, пространстве, где законодатель – глаза и душа героя-ребёнка, одухотворяющего и одушевляющего всё вокруг, и рядом, и там "за холмом", воспринимающего "окружающий его мир по своему разумению и вкусу". Писатель любит своих маленьких героев, наивных и бесстрашных, добрых и совестливых. В их уста он вкладывает, кажется, простые и естественные, но очень важные нравственные истины. А иногда и вовсе не простые. Вот, например, Гришкино рассуждение: "Если друг, то не собственность. Если собственность, то унижение. Если унижение, то в дружбе измена. Если измена, то предательство. А предательство маленьким не бывает" [27, с. 83]. Хорошо бы это ребёнку запомнить, да и взрослому не забывать.