Научное исследование в психологии

Семинар 7

Вопрос 2. «Европейская» критика

Чрезвычайно важным является теперь сопоставление критических  тенденций, заявленных в американской социальной психологии, с теми оценками, которые даются ей в работах европейских  коллег. Следует помнить, что сама ситуация, сложившаяся в социальной психологии европейских капиталистических  стран, в течение длительного  периода была своеобразным слепком  с американской социальной психологии. Об этом можно судить по содержанию исследований и по их методологической оснащенности, по популярности образцов американской теоретической мысли  и, наконец, по популярности имен самих  американских исследователей. Новое движение, обозначившееся здесь вместе с созданием Европейской ассоциации экспериментальной социальной психологии и только еще формулирующее программу для «европейской» социальной психологии, находится лишь у своих истоков (СНОСКА: Особое место занимают позиции ряда социальных психологов Канады, где длительное время господствовала американская социальная психология и где впоследствии особенно радикальным становится критицизм по отношению к ней. Это отчетливо проявилось на конференции 1974 г. «Парадигмы и приоритеты в социальной психологии», материалы которой изложены в книге «Социальная психология на переходе» [Strickland, Gergen, 1976].)

Поскольку многие позиции, изложенные в официальных изданиях ЕАЭСП, разделяются  большинством европейских исследователей (хотя они отнюдь не всегда являются ее официальными членами), при анализе  «европейской» критики можно  в основном сконцентрировать внимание на позициях этой ассоциации, тем более  что ее публикации, да и вся деятельность в известной мере претендуют на то, чтобы выступить в качестве общего знамени современной критической  тенденции. ЕАЭСП объединила вокруг себя многих видных европейских исследователей в области социальной психологии (А. Тэшфел из Англии; С. Московичи, К. Фламан из Франции; Р. Харре, Р. Ромметвейт из Норвегии; И. Асплунд из Дании; И. Израэль, X. Виберг из Швеции; М. Ирле и П. Шёнбах из Германии; Марио фон Кранах из Швейцарии и др.). В ЕАЭСП входит также ряд социальных психологов из восточноевропейских стран, а также из России. Платформа ЕАЭСП интересна прежде всего как своеобразное средоточие критических позиций относительно традиций социальной психологии XX в., сложившихся на американской почве и в американском ключе. Своеобразной программой можно считать работы А. Тэшфела и С. Московичи. Ими, собственно, сформулирована альтернатива, которая сегодня стоит перед социальной психологией: следовать ли традиции хорошо организованной экспериментальной дисциплины, основанной на идеях и методах последних двадцати лет, или, выразив крайнюю неудовлетворенность этим состоянием, приступить к поиску новых теорий и новых принципов [The Context of Social Psychology, 1972]. Авторы, естественно, призывают следовать по второму пути, для чего прежде всего предлагают оценить общую ситуацию. Позиция каждого из них заслуживает того, чтобы быть рассмотренной подробно.

Вопрос 3 С. Московичи: социальные представления

Самые ранние работы Московичи  о социальных представлениях касались вопроса, как объяснения поведения, принятые в психоанализе, становятся повседневными объяснениями, используемыми широкой публикой во Франции. Он обнаружил, что 45 процентов респондентов в его экспериментальной группе пытались объяснить что-то посредством использования таких объяснений как “обладание комплексом” и т.п. В более поздних исследованиях Московичи в центре внимания были способы, которыми “обыденные” значения атрибутируются личностям, группам и событиям в культурной группе.

“Что происходит с каждым из нас, когда мы социализируемся? -писал С. Московичи, - Происходит то, что мы постепенно научаемся понимать действия или ситуации определенным способом внутри нашей культуры. Тогда мы становимся способны согласовывать свою деятельность с деятельностью прочих членов нашей культурной группы и участвовать в передаче этих культурных значений тем, кто связан с нами. Таким образом, значения событий не создаются индивидом, но культурно совместно используются как социальные представления. Несколько примеров могут сделать этот вопрос яснее. В большинстве обществ в мире существует социальное представление о понятии “работа”. В многих национальных культурах работа рассматривается как нечто такое, за что платят или должны платить. Однако, существует широкие вариации в определении того, какие виды деятельности рассматриваются скорее как работа, чем как дружеская помощь. Присмотр за ребенком, сопровождение туриста или обучение кого-нибудь английскому может рассматриваться, а может и не рассматриваться как работа, в зависимости от того, кто это делает и где это делается. Обязанности тех, кто работает, также сильно варьируются. В Японии персональная значимость работы оказывается большей, чем во многих других странах. Рабочие обязанности человека в Японии могут заключаться в том, чтобы пойти выпить после работы и принимать участие в других развлекательных мероприятиях с коллегами по работе, в то время как в других культурах это мыслиться как нечто отдельное от работы.”[1]

Такие различия в верованиях и ценностях социальными психологами  чаще всего рассматриваются как  различия в установках по отношению  к различным объектам. Однако, поборники  теории социальных представлений, главным  из которых считается С. Московичи  — полагают, что эта категоризация  упускает один пункт. Установка является достоянием личности. Социальные представления  создаются коллективно и коллективно  поддерживаются. Поскольку многие из самых фундаментальных представлений существовали в нашей культурной группе задолго до того, как мы родились, существует очень небольшая вероятность того, чтобы какой-нибудь одни индивид мог вызвать существенное изменение в социальных представлениях, превалирующих внутри культурной группы.[2] Можно признать, что важные исторические фигуры, такие как Гитлер, Сталин, Ганди и Мартин Лютер Кинг действительно произвели такие важные изменения. Но даже в таких исключительных случаях остается место для вопроса, не достигли ли эти личности известности исключительно только благодаря тому, что они выражали ситуацию, которая уже развивалась в данном направлении или нет. Другие социальные представления могут более изменчивыми и текучими. Скребнер, например, различает три типа социального представления, которые он именует как “культура”, “традиция” и “мода”. Культурные представления могут быть более постоянные, традиционные представления проходят через несколько поколений, в то время как мода являются охватывает быстро изменяющихся представлений, которые благодаря средствам массовой информации становятся характерными для современных обществ.

Вопрос4. Теория Генри Тэшфела

Основной "удар" Тэшфела был направлен против практиковавшихся в то время методологических приемов проведения экспериментов, а затем и интерпретации данных. В своей программной статье "Эксперименты в вакууме" [7] он постулирует свои положения следующим: соглашаясь с мнением Мак Гайра о том, что эксперименты в социальной психологии превратились в лабораторные, утверждает, что данные, полученные таким путем, невозможно проецировать на социум, поскольку большинство экспериментов проводятся в условиях диады, а затем проецируются на другие социальные группы без учета качественной специфики группы. Таким образом, результаты, полученные путем экспериментирования в диаде, перетекают в область взаимодействия индивида и социальной группы, а затем медленно, но верно становятся законами межгрупповых процессов. Это происходит ввиду того, что не учитывается такая переменная как социальное изменение. Именно взаимодействие между социальным изменением и индивидом должно стать предметом изучения социальной психологии. Программа дальнейшего развития социальной психологии, которую предложил Тэшфел, по мнению теоретиков социальной психологии, выглядит следующим образом: "... она должна заниматься взаимодействием социальных изменений и выбора, то есть исследовать, какие аспекты социальных изменений раскрываются в восприятии индивида как альтернативы его поведения, какова связь между когнитивными и мотивационными процессами, чем в конечном счете детерминированы выборы тех или иных способов поведения". [см. 2, с. 23] Генри Тэшфел вместе с Джоном Тернером формулируют основные положения своей когнитивной схемы, включающей в себя положения, о которых речь пойдет ниже. Обоснование теории социальной идентичности Тэшфел начинает с разработки теории межгрупповой дискриминации. 
 
Его теория межгрупповой дискриминации отрицала результаты экспериментов Шерифа. 
 
По мнению Тэшфела, достаточным основанием межгруппового конфликта может являться несовместимость целей, при этом необязателен конфликт интересов (как это присутствовало в результатах исследований Шерифа). 
 
Тэшфел доказывал этот постулат при помощи различных экспериментов [см.4], смысл которых сводится к следующему: исключить из эксперимента все факторы, на основе которых возникает межгрупповой конфликт, за исключением факта группового членства. В результате наблюдалось ярко выраженное предпочтение членов своей группы, при прочих равных условиях. "Таким образом, межгрупповая дискриминация возникает, даже когда собственные интересы личности совершенно не затрагиваются и не связаны с фактом благоприятствования ингруппе, не существует никакого межгруппового соревнования и нет никакой предшествующей или актуальной враждебности между группами. Единственной целью подобной дискриминации, по мнению Тэшфела, является установление различия между группами в пользу собственной, иногда даже в том случае, когда это противоречит элементарным "утилитарным" ее интересам. Эти данные интерпретировались Тэшфелом как наиболее яркое доказательство универсальности и неизбежности межгрупповой дискриминации".[см 2, с. 22] 
 
Именно основываясь на идеях, вытекающих из изучения феномена межгрупповой дискриминации, Тэшфел, будучи теоретиком, разработал общую когнитивистскую схему. Эта схема включает следующие компоненты: 
 
1) социальная категоризация, 
 
2) социальная идентификация, 
 
3) социальное сравнение, 
 
4) социальная дискриминация. 
 
Для дальнейшего рассмотрения взглядов Тэшфела, необходимо разобраться в категориальном аппарате этого автора. 
 
В статье "Социальное сравнение и социальная идентичность..." в журнале Европейский журнал социальной психологии, Тернер дает определение терминов, использованных в когнитивной схеме Тэшфела: 
 
1) "Социальная категоризация — это способ систематизации и упорядочивания социального окружения, часто в соответствии с ролью участника процесса."[13, с 7] 
 
2) "Социальная идентичность есть направление индивидуального знания о принадлежности к определенной социальной группе, имеющее эмоциональное и оценочное значение для индивида и его членства в группе" [см. 13, с.7] 
 
3) “Под социальным сравнением имеется в виду то, что чувство социальной идентичности и, как результат этого состояния, феномен межгрупповой дискриминации возникают на основании сравнения ингруппы и аутгруппы. "[см.13, с.7] 
 
4) “Социальная дискриминация понимается как аутгрупповая враждебность. По крайней мере, именно так интерпретировал Тэшфел этот термин применительно к экспериментам с художниками.”[см.13, с.7] 
 
Почему один и тот же человек в различных ситуациях ведет себя по- разному? Каким образом в одном и том же человеке сходятся различные паттерны поведения? На каком основании человек ведет себя по- разному: то как неповторимая личность; то как индивид, принадлежащий к определенной социальной группе? Можно ли предсказать поведение человека в той или иной ситуации? Ответ на эти и другие вопросы находится в области, называемой в социальных науках "идентификацией".  
 
Тэшфел разделяет две формы взаимодействия: межличностное и межгрупповое. Эти две формы представляют собой два полюса взаимодействия, часто в реальном взаимодействии они присутствуют одновременно, однако для теоретического обоснования теории это различение представляется необходимым. 
 
Межличностное взаимодействие представляет собой взаимодействие, основанное, прежде всего на личностных характеристиках. Протекание этого процесса не зависит от социальной принадлежности человека. Как яркий пример такого рода взаимодействия В.С. Агеев, в свой книге "Межгрупповое взаимодействие...", приводит взаимодействие двух влюбленных. 
 
Межгрупповое взаимодействие определяется, прежде всего, членством индивида в той или иной социальной группе. В данном виде взаимодействия личностные характеристики не играют определяющей роли, оно детерминировано групповым членством индивида. 
 
Таким образом, эти два вида взаимодействия складываются в когнитивную "Я - концепцию". Эта система играет роль регулятора поведения в различных условиях взаимодействия. Каждая из подсистем "Я - концепции" относится к различным характеристикам человека. "Личностная идентичность относится к самоопределению в терминах физических, интеллектуальных и нравственных личностных черт. Вторая подсистема - социальная идентичность определяется принадлежностью человека к различным социальным категориям: расе, национальности, классу, полу и т.д."[см 2] 
 
Теория социальной идентичности Тэшфела, как утверждает Агеев, укладывается в шести постулатах: 
 
1. Социальная идентичность складывается из тех аспектов образа "Я", которые вытекают из восприятия индивидом себя как члена определенных социальных групп. 
 
2. Индивиды стремятся к сохранению или повышению своей самооценки, т.е. стремятся к положительному образу себя. 
 
3. Социальные группы (или категории) и членство в них связаны с сопутствующей им положительной или отрицательной оценкой, существующей в обществе, следовательно, социальная идентичность может быть положительной или отрицательной. 
 
4. Оценка собственной группы индивидом определяется взаимоотношениями с некоторыми другими группами через социальное сравнение ценностно значимых качеств и характеристик. Сравнение, результатом которого становится положительное отличие своей группы от чужой, порождает высокий престиж, отрицательное - низкий. 
 
Из этих постулатов выводится ряд следствий. 
 
а) Индивиды стремятся к достижению или к сохранению позитивной социальной идентичности.  
 
б) Позитивная социальная идентичность основана на благоприятных сравнениях ингруппы и несколькими релевантными аутгруппами.  
 
в) Члены группы стремятся дифференцировать, отделить свою группу от других групп. 
 
г) Существует по меньшей мере три класса переменных, которые оказывают влияние на межгрупповую дифференциацию в конкретных социальных ситуациях: 
 
1) индивиды должны осознавать принадлежность к группе как один из аспектов своей личности, субъективно идентифицировать себя с релевантной группой; 2) социальная ситуация должна быть такой, чтоб имели место межгрупповые сравнения, которые дают возможность выбора и оценивания релевантных качеств; 3) ингруппы не сравнивают себя с каждой мысленно доступной аутгруппой (аутгруппа должна восприниматься как релевантная для сравнения). 
 
5. Цель дифференциации - сохранить или достигнуть превосходства над аутгруппой по некоторым параметрам 
 
6. Когда социальная идентичность не удовлетворяет членов группы, они стремятся либо покинуть группу, к которой в данный момент принадлежат, и присоединиться к более высоко оцениваемой ими группе, либо сделать так, чтобы их настоящая группа стала позитивно отличной от других. 
 
Таковы основные характеристики социальной идентичности. Эти характеристики, совместно с характеристиками личностной идентичности образуют когнитивную схему "Я — концепции". Фактор социального изменения, который стал основанием критики предшествующей Тэшфелу социальной психологии, в данной концепции проявляется в ситуативности проявлений этих двух типов идентичностей. То есть, в зависимости от условий взаимодействия проявляется тот или иной тип идентичности. Причем, когда в процессе взаимодействия на первом плане социальная идентичность, личностная идентичность не исчезает из "Я - концепции" индивида, она просто перестает быть актуальной на данном этапе, когда же наиболее адекватной становится личностная идентичность, то индивид действует, ориентируясь на эту сторону своей "Я - концепции". Большая выраженность в самосознании социальной идентичности влечет за собой переход от межличностного поведения к межгрупповому, основной чертой которого является то, что контроль за поведением индивида осуществляет социальная сторона его самосознания. Как только на первый план в "Я - концепции" выходит социальная идентичность, личность начинает воспринимать окружающую социальную действительность с позиции принадлежности к социальной группе, воспринимать себя и других членов своей социальной группы как имеющих общие, типичные характеристики, которые и определяют группу как целое. Это приводит к акцентуации воспринимаемого сходства в ингруппе и различий в аутгруппе. 
 
Данные положения Тэшфел доказывает на обширном эмпирическом материале. 
 
Проведенные эксперименты [см. 2, с250], касающиеся проблематики идентичности показывали следующее: 
 
1. Ситуация, которая делает более выраженной социальную идентичность, то есть чувство сходства с представителями ингруппы, должна направлять вектор взаимодействия индивидов к полюсу межгруппового, т.е. к той позиции, при которой исчезает (либо уменьшается актуальность) индивидуального различия. Доказательством такого положения служит эксперимент Тернера, по условиям которого, после окончания эксперимента, представители двух групп сами распределяли денежное вознаграждение между либо представителями своей группы, либо между представителями своей и чужой группы. В результате: если распределение денег происходило между членами своей группы, то индивид пытался извлечь максимальную выгоду для себя, не зависимо от того, кто выступал в качестве партнера по распределения денег, то есть наблюдался высокий уровень самопредпочтения (на первом плане "Я - концепции" присутствовала личностная идентификация); но как только акцентировалось групповое различие, то индивид отдавал предпочтение представителю своей группы, после чего, как правило, денежное вознаграждение делилось поровну между представителями ингруппы (на первом плане - социальная идентичность). 
 
2. Возникновение такого явления как межгрупповая дискриминация, обусловленная, прежде всего социальной идентичностью, зависит от факта межгруппового взаимодействия. Если группа не знакома с другой, то есть не вступала с ней непосредственно в контакт, наблюдалось стремление "забраковать", обесценить продукт деятельности представителя аутгруппы. В случае межгруппового контакта уровень межгрупповой дискриминации резко снижался, что говорит о снижении акцентирования социальной идентичности. 
 
3. Таким образом, социальная и личностная идентичность являются взаимоисключаемыми характеристиками "Я - концепции". Отношения между этими двумя полюсами одного континуума можно охарактеризовать как непрерывную "борьбу", на исход которой влияет множество факторов. 
 
Итак, Тэшфел признает необходимость и важность межгрупповых отношений наравне с межличностными. Причем на уровне межгрупповых отношений происходит процесс "деперсонализации", то есть процесс перехода с уровня личностной идентичности на уровень социальной - персонификация интересов и установок своей группы. При этом не происходит "уничтожения", стирания самобытной и неповторимой личности. Наблюдается превалирование социальной идентичности в ущерб личностной, поскольку социальная и личностная идентичности, как утверждалось выше, есть полюса одного континуума, и между ними существует обратная связь. 
 
Генри Тэшфел сделал первую серьёзную попытку выйти за пределы индивидуальной парадигмы в теории социальной идентичности. Его теория получила широкое распространение в европейской социальной психологии.  
 
Тэшфел предложил модель, объясняющую существование и взаимодействие групповых сущностей. Напомним, что создавалась она как реакция на индивидуализм, и большое влияние на нее оказали исследования дискриминации, конфликтов и стереотипов. 
 
"Чтобы определить сферу межгруппового взаимодействия, Тэшфел выявил 4 континуума: 
 
1. Поведенческий – от полностью межиндивидуального к полностью межгрупповому поведению; 
 
2. Когнитивный – от концепции и общения с членами аутгрупп на основе их индивидуальных характеристик к концепциям и общению с ними как с недифференцированными элементами социальной категории; 
 
3. Континуум аттитюдов – от индивидуальной вариабельности ингрупповых аттитюдов, направленных к аутгруппе, к максимальному их единообразию; 
 
4. Континуум убеждений – от структуры убеждений, базирующихся на понятии гибкости и легкости индивидуальных переходов их одной группы в другую (социальная мобильность), к структуре убеждений, основанных на идее, что такой переход невозможен или затруднен, а изменение индивидуальной позиции возможно только с изменением позиции группы членства (социальное изменение)" [см.9] 
 
"Тэшфел называет 4 условия, при которых инициируется переход от социальной мобильности к социальному изменению: 
 
1. Существование жесткой стратификации в обществе и отражение ее в системе убеждений (если ощущается недостаточная стабильность и законность этой стратификации); 
 
2. Создание системы убеждений в необходимости социальных изменений, не смотря на возможность социальной мобильности; 
 
3. Потребность в культивировании жестких межгрупповых границ, осуществляемая через стереотипы, предубеждения, предрассудки; 
 
4. Явный и напряженный конфликт интересов между группами. 
 
Реализовать индивидуальные потребности в позитивном самоконцепте в приведенных условиях возможно преимущественно на уровне межгрупповых отношений". [9, с 118] 
 
Психологически группа может сохраниться и развиваться только тогда, когда она имеет шанс добиться положительных отличий от других групп. При непредпочтительном межгрупповом сравнении члены группы вынуждены искать позитивное отличие за счет переопределения или добавления элементов в ситуации сравнения: 1. "сравнением ингруппы с аутгрупой по новому измерению". 2. "Изменением ценностей, которых придерживается группа, так, что негативное сравнение становится теперь позитивным". 3. "Сменой аутгруппы (или отбором аутгруппы), с которой ингруппа первоначально сравнивалась…"[9,с 118] 
 
Теория не до конца разрешает ряд трудностей, возникающих при анализе группового и индивидуального поведения. Она построена на прямом столкновении групп, стремящихся категоризовать себя предпочтительным образом, т.е. в итоге – для получения позитивного самопредставления индивида. Поставив процесс идентификации после процесса сравнения, она лишает категоризационные процессы мотивирующего смысла для существования особой психологической реальности – социальной группы. Поэтому, теория социальной идентичности не преодолевает индивидуальной парадигмы, хотя существенно ослабляет ее. В принципе в рассматриваемой модели межгруппового поведения субъекты могут быть заменены индивидами, находящихся в ситуации выяснения отношений. Это вряд ли позволяет говорить о том, что специфический групповой феномен обнаружен. 
 
Мотивация интергруппового поведения, выводимая из стремления к позитивной самооценке, так и остается в своем основании индивидуальной. Группа может рассматриваться прежде всего - лишь как удобный инструмент для достижения индивидуальных целей, который легко может быть заменен другим. 
 
Почему индивид предпочитает получать позитивную самооценку групповым образом, когда это возможно и на межиндивидуальном уровне? Существуют ли (и когда начинают работать) сугубо групповые побуждения, которые на уровне индивида теряют смысл? Принцип дифференциации на межгрупповом уровне предполагает наличие конкретных аутгрупп, которые будут поддерживать такую дифференциацию. Но вполне обычны случаи, когда реальной группы не существует, а люди, объединенные в сознании членов ингруппы, не ощущают своей групповой принадлежности. На чем тогда будет основываться формирование ингруппы, и чем будет поддерживаться идентификация с ней? 
 
Мы должны также признать, что, категоризовав себя в поисках положительных отличий от других групп, субъекты уже ведут себя групповым образом. 
 
Таким образом, несмотря на свою привлекательность и открытие принципиально новых аспектов взаимоотношений между группами, теории не хватало для преодоления индивидуальной парадигмы. И этот шаг был сделан Джоном Тернером, коллегой и преемником Тешфела.

Вопрос 5 Этогеническая теория Р. Харре еще более определенно рассматривается как европейская версия постмодернизма в социальной психологии. Вообще концепция Р. Харре претендует на построение общей теории социальной психологии («чертеж новой науки») и включает в себя целый комплекс относительно самостоятельных идей (модели человека и общества, типология «сценариев» и «эпизодов» и др.). Как и в предыдущих двух случаях (теория социальных представлений и теория социальной идентичности), изучение всех этих разделов есть самостоятельная задача [Шихирев, 1985; 1999]. В нашем контексте важно выделить те из них, которые имеют непосредстенное отношение к принципамконструкционизма. Все они так или иначе связаны с разработкой так называемого дискурсанализа (СНОСКА: В настоящее время, кроме Р. Харре, в ключе дискурс-анализа работают и многие другие авторы. В частности, видными теоретиками направления являются Дж. Поттер и М. Уезерелл. Их аргументы иногда расходятся с аргументами Харре [Augustinos, Walker, 1996, p. 265—271], но основоположником концепции следует, по-видимому, считать Харре.).

При обосновании своих  идей Харре использует инструментарий психосемантики: человеческое поведение предстает как определенный текст, и поэтому лингвистический анализ является предварительным условием всякого социально-психологического исследования. Это обусловлено тем, что социальное поведение регламентировано некоторыми нормами, а нормы всегда выражены при помощи языка: «Явление, подлежащее психологическому объяснению, есть то, что задается соответствующим словарем и характером его использования», — утверждает Харре [Харре, 1996]. Коммуникация как обязательное условие взаимодействия людей есть ключевой пункт объяснения социальной жизни. Исходным понятием и является понятие дискурс, рассматриваемый как важнейшая составляющая коммуникативного процесса. Хотя определение этого понятия весьма различно у многих авторов, основное содержание разделяется всеми: «Дискурс-анализ в собственном смысле представляет социально-психологические подходы, которые преимущественно концентрируются на анализе социально конституированной природы языка» [Augustinos, Walker, 1995, p. 265]. Иными словами, дискурс — это рассуждение по поводу какой-либо проблемы, обсуждение ее, все формы «разговора», работы с «текстом»; это говорение, слушание, беседа, т.е. «центральная человеческая активность, которой люди уделяют наибольшую часть своего времени» [ibidem].