Политическая психология

И все  же наиболее распространенной формой осуществления гносеологической функции  является дополнение чувственными сведениями той информации, которая формируется  рационально-логическим способом. При  этом психология чаще всего идет «в ногу со временем», повторяя изгибы ситуации и как бы чувственно оформляя соответствующую  эволюцию политических позиций человека. Например, в годы перестройки немало людей в полном соответствии с  ходом реформ и их социальными  последствиями последовательно  эволюционировало от приверженности коммунистическим идеям к ценностям либеральной  демократии, а впоследствии к оппозиционным  воззрениям по отношению к правящему  режиму.

Однако  чувственные стереотипы могут оказывать  и упорное сопротивление динамике человеческих воззрений, отвергая рациональные формы отражения действительности. В таком случае политические чувства  способны провоцировать догматичность  мышления, приверженность человека раз  и навсегда усвоенным шаблонам и  стандартам.

Функция адаптации предполагает обеспечение политической психологией приспособления человека к окружающей обстановке. Причем психология осуществляет эту цель как при его пассивном приспособлении к среде, так и при их активном взаимопреобразовании, когда активно видоизменяются свойства и человека, осваивающего, к примеру, новые политические роли, и самих внешних условий под ролевым воздействием.

Для того чтобы заставить человека адаптироваться к окружающей действительности, политическая психология должна подавить воздействие  т.н. стрессоров, т.е. тех социальных и политических факторов (например, безработицы, активности оппозиции, бытовых  неурядиц и проч.), которые вызывают негативные политические реакции человека. В связи с этим политическая психология должна действовать в двух направлениях: стимулировать его позитивные поведенческие  реакции, т.е. вести дело к формированию у него позитивных стереотипов и  привычек реагирования на подобные раздражители (что часто бывает затруднительно, ибо требует от человека существенного  пересмотра своих изначальных позиций), либо формировать нейтрально-конформистское отношение, т.е. привычку спокойно и  относительно беспристрастно реагировать  на подобные факторы.

Психология  способна обеспечить три типа приспособления человека к среде: конформность (означающую приятие сложившегося порядка вещей), инновационность (предполагающую сохранение активности и самостоятельности позиции человека по отношению к окружающей среде) и ритуализм (выражающий символическую и некритическую позицию человека по отношению к среде) (Р. Мертон). Понятно, что первый и третий типы адаптированности, означающие, по сути, сформировавшуюся привычку и стабильно прогнозируемое поведение человека, наиболее привлекательны для властей. Наиболее часто встречающаяся конформная адаптированность лишает человека каких-либо острых ответных реакций на политическую обстановку, отчасти ритуализируя его связи с государством, но во всяком случае придавая им искомую властями стабильность. Конформистски адаптированная личность часто не замечает промахи властей и нередко прощает ей даже преступления (особенно в тех случаях, когда они непосредственно не затрагивают ее интересов).

 

Мотивационная функция.

Как уже  говорилось, политическая психология организует и интегрирует субъективные свойства человека. Тем самым она  служит главным механизмом перенесения  его политических целей и намерений  из сферы сознания в сферу бытия. То есть она не только обеспечивает постоянный контакт сознания и практики, но и выступает достаточно автономным фактором мотивации человеческих действий.

При этом политические чувства и эмоции действуют  двояким образом. Первым способом осуществления  политической психологией ее мотивационной  функции является самостоятельное  определение действий групповых  и индивидуальных субъектов. При  таком варианте удельный вес эмоциональных  установок будет доминировать над  всеми иными соображениями. В  целом преобладание эмоционально-чувственных  мотивов проявляется прежде всего  при реализации людьми их политических ролей и функций. Американский ученый Р. Мертон подчеркивал, что это может  выражаться в следующем:

— в стремлении человека придавать функционально  безличным политическим связям сугубо персональный характер (например, когда  он пытается наделить глубоко личностным смыслом свои отношения с государством или драматизировать акт голосования, относясь к нему, как к решающему  в своей жизни делу, и т.д.);

— в отождествлении человеческой личности с партией  или профессией (когда, например, партийные  цели начинают доминировать над главными жизненными ценностями человека);

— в проявлении чрезмерной солидарности с политическими  ассоциациями;

— в повышенном эмоциональном отношении к авторитету лидера, а также в ряде других случаев.

Особенно  ярко такая мотивационная способность  политической психологии раскрывается в переломные для общества периоды  жизни. Например, в условиях революционных  изменений на политической арене  появляется множество людей с  повышенным эмоционально-чувственным  фоном, а то и просто неуравновешенных и даже психически больных. Как писал  С. Сигеле, «... число сумасшедших  всегда велико во время революций  или возмущений не только потому, что  сумасшедшие принимают в ней  участие, но и потому, что общество делает сумасшедшими тех, кто только был предрасположен к сумасшествию»  .

История дала немало убедительных примеров и  того, как психически эволюционировали многие лидеры-революционеры. Например, Робеспьер и ряд других известных  его соратников по мере развития революционных  процессов превращались из радостных, многоречивых романтиков в подозрительных, неприязненно относящихся к несогласным  с ними людям, а затем и вовсе  эволюционировали в личностей, не терпящих возражений, замыкающихся в себе, мнящих повсюду заговоры и предательства.

Вторым  способом осуществления политической психологией своей мотивационной  функции является преломление и  дополнение ею действия различных рассудочных  и рациональных намерений человека. В этом отношении политические чувства  и эмоции играют уже не ведущую, а  подчиненную, вторичную роль. Механизм подобного рода мотивации хорошо виден на примере ее взаимоотношения  с идеологией. Последняя рационализирует  политическую психологию. Однако степень  претворения в жизнь идеологических требований зависит от эмоциональной чувствительности человека к ее элементам — идеалам, принципам и нормам. Поэтому в конкретных случаях в мотивации людей могут доминировать либо общие идеологические ценности, либо конкретные нормы и требования к поведению отдельных субъектов, сформулированные теми или иными институтами власти.

 

 

Иррациональный компонент политической психологии.

 

Еще одной  причиной, обусловливающей внутреннюю противоречивость, а равным образом  и особенность политической психологии, является ее сложное внутреннее строение. Прежде всего это связано с  тем, что психология содержит в себе как социальные, так и физиологические  механизмы воспроизводства чувств и эмоций.

В самом  общем и несколько огрубленном  виде можно сказать, что политическая психология включает в себя:

— социализированные  чувства и эмоции, связанные с  отображением интересов человека и  формированием мотивов его политической деятельности;

— индивидуально-психические  свойства (воля, память и др.); — биохимические  и биофизиологические механизмы, обусловленные  врожденными свойствами человека (возбуждением, нервными окончаниями, наследственностью) и проявляющиеся в психо-физических свойствах, регулирующих темперамент, демографические и поло-возрастные черты, здоровье и проч. его аналогичные  характеристики.

Таким образом, в политической психологии содержатся как осознанно-рациональные, так  и бессознательно-иррациональные духовные элементы. Благодаря этому психология соединяет логику социального взаимодействия с логикой инстинктов, рефлексивность, осмысленность и рефлекторность, характеризующую бессознательные формы мышления. Такой симбиоз показывает, что в политической жизни человек может ориентироваться и адаптироваться к действительности, используя не только приобретенные социально-психологические свойства, но и могучие иррациональные механизмы, первичные чувственные реакции (отличающиеся эмоциогенностью, алогизмом, слабой подверженностью контролю и рядом других черт).

Роль  иррациональных механизмов тем больше, чем меньше человек понимает суть и причины политических событий. Более того, в определенных условиях физиологические чувства способны вообще вытеснить все другие формы  оценки и регуляции поведения. Например, голод или страх могут стать  такими психологическими доминантами, которые способны вызвать мятежи, бунты или революции. Но в ряде случаев социальные чувства способны преодолеть влияние иррациональных влечений. Так, актуализированная потребность  в порядке, дисциплине, сплочении  в жестко управляемую общность могут  помочь преодолеть людям страх, неуверенность  в себе, пессимизм.

Из истории  известно, что многие системы и  правители специально возбуждали в  людях иррациональные эмоции и чувства, которые использовали для усиления приверженности властям и идеологическим доктринам. Нацисты, в частности, использовали для этих целей разнообразные  театрализованные сборища, ночные факельные  шествия, сложную политическую символику, которые своей таинственностью  и величием должны были помочь им сформировать безотчетное поклонение обывателей фюреру и рейху. Целям активизации  подсознательных чувств и эмоций может служить и чрезмерное насаждение в обществе монументальный скульптуры, величественная архитектура государственных  учреждений, устройство пышных политических церемоний и ритуалов, а также другие действия властей, добивающихся такими методами повышения политической лояльности граждан.

 

 

 

Политическая психология в современном  российском обществе.

 

XIX и XX века в истории политико-психологических  идей знаменательны доминированием  двух школ. Во-первых, это исследования  толпы, которая показала свою  силу в политических событиях  ХIX века (Г. Тард, Ш. Сигеле, Г. Лебон). Толпа обычно несла социалистические  идеи - соответственно) анализ политической  психологии социализма стал продолжением  исследований массовой психологии). Г. Лебон заложил основы политико-психологического  анализа политических режимов  и идеологий. К сожалению, в  дальнейшем это направление не  получило распространения. Во-вторых, на рубеже двух столетий в  самостоятельную школу развился  психоанализ 3. Фрейда, проявивший  свою экспансию и в политико-психологической  сфере. Помимо исследований все  той же психологии масс (3. Фрейд  считал, что поведение чeловека  в толпе сравнимо с гипнотическим  пoвeдeнием), психоанализ ввел в  обиход зарождающейся политической  психологии ряд методических  приемов. Важнейшим его вкладом  стал метод создания психобиографий  отдельных политических лидеров,  а также психоистория как своего  рода "психобиография" той или  иной эпохи. Своеобразным следствием  психоанализа стало появление  Чикагской научной школы. Ее  виднейший представитель Г.Д.  Лассуэлл попытался соединить  психоанализ с политической наукой, причем сделал все это в  рамках приходящего на смену  психоанализу "поведенческого движения". Такой сложный синтез привел  к неожиданному успеху. Фактически, именно от работ Г.Д. Лассуэлла и начинается реальный отсчет существования западной политической психологии.

Развитие  политико-психологических идей в  России заметно отставало от мирового развития. В значительной мере это  компенсировалось тем, что в российской культуре функции гуманитарного  знания вообще, и политической психологии в частности, при отсутствии соответствующих  наук, брала на себя художественная литература. А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, Ф.М. Достоевский внесли многое в коллекцию  политико-психологических наблюдений и размышлений на соответствующие  темы. В чисто научных рамках следует  выделить работы Н. К. Михайловского - автора теории "героя" и "толпы". В историческом плане много политико-психологических размышлений встречается в трудах В. О. Ключевского. С рефлекторно-физиологических позиций объяснял политическое поведение значительных общностей людей В. М. Бехтерев. Значительный вклад в практическую реализацию политико-психологических идей, а также в рефлексию реальных политических событий внесли лидеры и участники вначале февральской, а затем и октябрьской (1917г.) российских революций.

Во второй половине XX века политическая психология, наконец, смогла оформить свой официальный  научный статус: появились соответствующие  корпоративные организации, университетские  курсы, периодические издания, монографии и т. д. В профессиональных политических психологах все больше стали нуждаться  политики, а отдельные политики сами занялись политической психологией. Однако вместе с повышением статуса и  престижа, перед политическои психологией  стали появляться и новые, ранее  неведомые проблемы. Возникла необходимость  разработки ближайших, тактических, и  стратегических перспектив развития, проблемы саморефлексии самой науки. Современное состояние политической психологии - это вполне динамичное состояние постепенно нарастающего развития. Главное, что нарастают  сами темпы этого развития, что  особенно характерно для российской политической психологии. После периода своего полуподпольного существования, она вошла в качестве составной части в мировую политическую психологию. С учетом же того, что в последнее десятилетие как раз Россия поставляет наибольшее количество эмпирического материала именно политико-психологического характера, можно смело прогнозировать дальнейшую, причем все более тесную интеграцию российской политической психологии в мировую науку.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы.

 

1. Ольшанский Д. В. Основы политической психологии: учебное  пособие для вузов – Екатеринбург: Деловая книга, 2001.
2. Шестопал Е. Б. Политическая психология. – М.: АЙРИС ПРЕСС, 2007.
3. Андреев А. Л. Политическая психология – М.: Весь мир, 2002
4. Гозман Л. Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. – Ростов-на-Дону, 1996.
5. Андреева Г. М. Социальная психология. – М., 1997.