Развитие психоанализа в России

История психоанализа полна удивительными выходцами из России, которые стали выдающимися фигурами психоаналитического движения. Блестящая и космополитичная Лу Андреас-Саломе, психоаналитик и близкий друг Фрейда, была одной из самых ярких звезд общеевропейской культуры модерна и сохраняла при этом в своем творчестве отчетливые следы влияния русской философии. Макс Эйтингон, ближайший ученик Фрейда, в течение многих лет возглавлял Международную психоаналитическую ассоциацию, финансируя ее мероприятия деньгами, которые контролировались правительством большевиков. Сабина Шпильрейн, самая романтическая фигура в истории психоанализа, вернулась в 1923 году в Россию, чтобы внести вклад в строительство утопии, и прожила вторую половину своей жизни в нищете, одиночестве и страхе...

Эти и другие выходцы из России, сохранявшие разнообразные связи со своей страной и нередко в нее возвращавшиеся, составляли важную часть окружения Фрейда и его первых учеников. Аналитики Вены, Цюриха и Берлина годами вели богатых русских пациентов. Как и в других европейских странах, в России в 10—20-е годы начала' формироваться собственная психоаналитическая традиция. Николай Осипов, Моисей Вульф, Татьяна Розенталь, Михаил Асатиани, Леонид Дрознес были психоаналитиками, которые обучались или консультировались у самого Фрейда, Юнга или Абрахама; все они вернулись в Россию до революции, чтобы начать активную работу в качестве практиков и популяризаторов психоанализа.

Дальнейшая их судьба была различной. Розенталь покончила с собой в 1921 году. Асатиани отказался от психоанализа, и имя его носит Институт психиатрии в Тбилиси. Осипов и Вульф вновь, и навсегда, уехали на Запад в 20-х. Вульф вместе с Эйтингоном положил начало психоанализу в Израиле. В Праге Осипов со своим учеником Федором Досужковым основал местное психоаналитическое движение, так что и сейчас психоанализ в Чехословакии ведет преемственность от русских аналитиков. В самой России следующее поколение психоаналитиков, которое на Западе вошло в силу в конце 20-х годов, реализоваться не сумело.

Фрейд внимательно, сначала с надеждой, потом со страхом и, наконец, отчаянием и отвращением следил за развитием событий в Советской России. Он, впрочем, стремился опровергнуть легко возникающее впечатление, что его „Будущее одной иллюзии", как и другие социологические работы 20-х годов, вызваны к жизни именно советским опытом: „Я не собираюсь проводить оценку того громадного культурного эксперимента, который в настоящее время совершается на обширных пространствах между Европой и Азией", — писал Фрейд в 1927 году . Но уже через три года он признавался С. Цвейгу, что происходящее на этих пространствах заботит его как личная проблема: „Советский эксперимент... лишил нас надежды и иллюзии, не дав ничего взамен. Все мы движемся к тяжелым временам... Я сожалею о своих семи внуках". Среди тех, с кем Фрейд обсуждал русские проблемы на протяжении десятилетий, был его пациент и соавтор Уильям Буллит, первый Посол США в СССР. Он оставил свой характерный след в „Мастере и Маргарите", и неожиданные взаимопересечения судеб Фрейда, Буллита и Михаила Булгакова позволяют по-новому прочесть этот роман.

Проблемы, к которым обращался формировавшийся психоанализ, много раз оказывались в центре исканий русской интеллигенции. Один из самых необычных русских мыслителей, Василий Розанов, завоевал скандальную славу, пытаясь разрешить загадки пола. Крупнейший писатель эпохи Андрей Белый пытался реконструировать в своих романах опыт раннего детства таким способом, что исследователи, начиная с не менее известного Владислава Ходасевича, при анализе его творчества прибегают к психоанализу. И в советский период мы находим те же неожиданные пересечения. Михаил Бахтин, чьи литературоведческие работы получили мировое признание, всю свою долгую жизнь продолжал явный или неявный диалог с Фрейдом. Михаил Зощенко, знаменитый сатирик, десятилетиями лечил себя самоанализом, который практиковал под прямым влиянием Фрейда; с помощью него он сумел выиграть духовную борьбу с направленной лично против него мощью режима. Сергей Эйзенштейн, крупнейший кинорежиссер эпохи, тоже был увлечен психоанализом и использовал его идеи в своем творчестве.

Работы московских аналитиков одно время поддерживались и курировались высшим политическим руководством страны и более всего Львом Троцким, история отношений которого с психоанализом заслуживает особого обсуждения. Педология, специфически советская наука о методах переделки человека в детском возрасте, создавалась людьми, прошедшими более или менее серьезную психоаналитическую подготовку. Определенное влияние психоанализ оказал на зарождавшиеся в 20-е годы идеи, которые стали определяющими в развитии психологии в стране на полвека вперед. Крупнейший психолог советского периода А. Р. Лурия начинал свой длинный путь в науке ученым секретарем Русского психоаналитического общества. Книги Фрейда оказали заметное влияние на работы Л. С. Выготского и П. П. Блонского. Общение с С. Н. Шпильрейн, привезшей в Москву живые традиции венской, цюрихской и женевской психологических школ, оказало, видимо, ключевое влияние на формирование психологических воззрений Выготского, Лурии и их окружения.

Русская медицина принимала психоанализ менее охотно, чем широкая публика. Книги Фрейда систематически переводились на русский язык с 1904 по 1930 годы, но в университетских курсах психиатрии и психологии они редко находили отражение. Физиология И. П. Павлова и психоневрология В. М. Бехтерева, боровшиеся между собой за первенство в той области, которая сегодня называется нейронаукой, периодически проявляли некоторый интерес к психоанализу, но оставались далеки от него. Советская психиатрия развивалась по пути механических классификаций и репрессивных методов лечения, которым психоанализ был чужд. В советской психотерапии, в полном соответствии с духом времени, господствовал гипноз.

После падения Троцкого психоаналитическая традиция в России была грубо и надолго прервана. Часть аналитиков нашла прибежище в педологии, но и эта возможность была закрыта в 1936 году. Сейчас, уже в самом конце XX века, мы вновь стоим перед задачей, которая с видимой легкостью была решена нашими предками в его начале. Только теперь задача возобновления психоаналитической традиции кажется ученым почти неразрешимой.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2.2. «ЛАТЕНТНЫЙ ПЕРИОД» 30-80-ЫЕ ГГ.

 

В 1927  году выходит последняя книга в серии «Психологическая и психоаналитическая библиотека» (Волошинов В. Н. «Фрейдизм»: критический очерк). С этого года работа в РПО фактически прекращена; застой усугубляется в 1928 г. началом открытых преследований сторонников Л. Д. Троцкого. Попытки И. Д. Ермакова упрочить позиции психоаналитиков в этой ситуации остаются безрезультатными. В 1930 г. деятельность РПО окончательно прекращена.

Часть бывших психоаналитиков с этого времени работает в качестве педологов (среди них С. Н. Шпильрейн, А. Б. Залкинд). В. Ф. Шмидт уходит на преподавательскую работу в Коммунистическую академию. А. Р. Лурия занимается прикладной психологией. И. Д. Ермаков посвящает время преимущественно психоанализу произведений литературы; со временем его труды теряют аналитическую направленность. В 1940 г. он арестован; в 1941 (по другой версии, в 1942 г.) умирает в концентрационном лагере. Сведения о психоаналитической деятельности в России в период с 1930 по 1988 г. редки и разрозненны, иногда малодостоверны.

Вопреки широко распространенному мнению психоанализ (в 30-е гг.) не был уничтожен в России полностью, и всегда существовали специалисты, в той или иной степени ориентированные на этот метод и в той или иной форме пропагандировавшие его. В частности, следует упомянуть разработки таких ученых, как Ф. Е. Бассин, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия, В. Н. Мясищев, В. Е. Рожнов, А. Е. Шерозия и др. И даже когда некоторые из упомянутых авторов критиковали психоанализ, достаточно искушенный читатель понимал, что в ряде случаев это был лишь единственно возможный способ изложить психоаналитическую теорию и практику для профессиональной аудитории.

Специфической особенностью «латентного периода» и формирования «второй волны» психоанализа в России являлось то, что труды Фрейда и его последователей в советской период (в отличие от фашистской Германии) не сжигались, а передавались в так называемые «спецхраны», и таким образом, хотя доступ к ним и ограничивался, он никогда не был закрыт окончательно. В магазинах старой книги можно было приобрести эти работы (изданные на русском языке до 30-х гг.).

С наступлением «перестройки» и провозглашением М. С. Горбачевым лозунга «Разрешено все, что не запрещено», эти работы начинают активно переиздаваться, а те или иные курсы лекций по психоанализу несколько ранее стали возможными даже в учебных заведениях закрытого типа. Например, один из первых курсов лекций по теории психоанализа в 1984 г. в Военно-медицинской академии (Ленинград) был прочитан М. М. Решетниковым. В 1988 г. в Москве создается первая «Российская психоаналитическая ассоциация» (президент — А. И. Белкин). В 1989 г. учреждается «Санкт-Петербургское психоаналитическое общество» (президент — В. В. Зеленский). В тот период времени эти общества были весьма немногочисленными (10-15 человек) и малопрофессиональными, однако они стали точками роста будущего психоанализа в России — именно благодаря им начали устанавливаться и развиваться контакты с зарубежными центрами психоанализа, появилась психоаналитическая литература, переводы и издания современных авторов, были организованы первые семинары по психоанализу с участием ведущих зарубежных специалистов. В последующие годы (отчасти в связи с выраженным идеологическим кризисом) популярность психоанализа в России росла.

 

 

 

 

 

 

 

ГЛАВА 2.3. ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ПЕРИОД

(1989 - ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ)

 

В январе 1988 г. Валерий Зеленский первым в посткоммунистической России заявил о своем интересе к аналитической психологии в Лондоне, куда был приглашен в качестве гостя Института Кестон-колледж, занимавшегося вопросами церкви в Восточной Европе. В Лондоне кроме церковных активистов его с большим энтузиазмом приветствовали глубинные психологи разных направлений. Была организована встреча с аналитиками из разных обществ, среди которых присутствовали Малкольм Пайнс, директор Института группового психоанализа, известные британские аналитики Джуди Хаббак, Луис Зинкин, Динора Пайнс, Роберт Хиншелвуд и др. В качестве практического психолога Зеленский специализировался в СССР на лечении алкоголиков с помощью гипноза. Еще в семидесятые годы он увлекся идеями Юнга, перевел его некоторые работы и самостоятельно проводил аналитические консультации, никак не афишируя их официально. В 1975 году по подсказке КГБ партийная администрация факультета психологии исключила его из аспирантуры, а затем вынудила уволиться из университета. В 1990 г. Зеленский решил начать издание работ Юнга и юнгианских авторов в России. С этой целью тогда же он создал в Ленинграде Информационный Центр психоаналитической культуры. После поездки в Англию, где он вошел в рабочий контакт с рядом аналитических психологов — Джуди Хаббак, Эндрю Сэмюэлс, Ренос Пападопулос и др. — ведущие американские юнгианские институты и Международная ассоциация аналитической психологии организовали ему поездку в Нью-Йорк, Чикаго, Сан- Франциско и позже в том же году в Лос-Анджелес, где состоялся обмен мнениями по перспективам развития аналитической психологии в России.

Крушение барьеров между Советским Союзом и Западом вызвало поток вопросов, и исполнительный комитет Международной ассоциации аналитической психологии направил в Москву и Ленинград эмиссара для оценки складывающейся ситуации. В мае 1991 г. действующий президент Международной ассоциации аналитической психологии Томас Кирш вместе со своей женой Джин совершил двухнедельную поездку в Советский Союз для встречи с заинтересованными представителями местной психологической и психотерапевтической среды. Другие важные цели заключались в том, чтобы оценить, хотя бы в общем виде, состояние психотерапии и анализа в этой стране и в случае существования психотерапевтов с ориентацией на глубинную психологию оценить возможность организации юнгианских семинаров в одном из городов или в обоих городах.

ИЗДАТЕЛЬСКОЕ ДЕЛО

В 1991 г. издательское дело в Советском Союзе носило беспорядочный характер. Сохранилось много старых коммунистических издательств, которые теряли влияние из-за отсутствия государственной поддержки. Начали появляться небольшие издательства. С помощью ротапринтной печати пиратским способом издавались переводы некоторых основных работ Юнга. Встречались также переводы работ Юнга, сделанные Метнером и давно изданные в Цюрихе. На случай обысков КГБ работы Юнга всегда прятались за другими книгами. Этот беспорядок в издательском деле вынудил президента Международной ассоциации аналитической психологии следовать многим — часто противоречивым — советам и указаниям, которые никакой ясности не внесли. В последний день пребывания в Москве Томас Кирш через Валерия Зеленского познакомился с Виталием Савенковым, интеллектуалом с докторской степенью и владельцем небольшого издательства «Interbook». «Interbook» уже находился в процессе издания подборки статей Юнга 1930-х годов и собирался издать другие работы Юнга. Представлялось, что, наконец было найдено подходящее издательство! Еще перед отъездом в Советский Союз Кирш получил грант Фонда Ван Ваверена на субсидирование перевода и издания «Собрания сочинений» Юнга на русском языке. Переговоры начались в Москве и продолжались следующую неделю в Ленинграде. Договор предстояло подписать на ежегодной Московской книжной ярмарке в сентябре того же года. Представлять Международную ассоциацию аналитической психологии должны были Боб Хиншоу, издатель книг Юнга в Швейцарии, и Томас Кирш. В августе произошел коммунистический переворот, Горбачев был лишен власти, и коммунисты — сторонники жесткой политики — вновь контролировали власть в течение двух дней, пока Ельцин не пришел на помощь. За это короткое время ярмарка была отменена. Однако было принято решение продолжить процедуру подписания договора в Москве. По условиям договора ежегодно должны издаваться две книги «Собрания сочинений», при этом одна половина должна оплачиваться Фондом Ван Ваверена, а другая — издательством «Renaissance», — новое название издательства «Interbook». Кроме того, каждый перевод должен был оцениваться аккредитованными юнгианскими аналитиками, свободно владеющими русским языком. Первой книгой, изданной издательством «Renaissance», был том 15, «Феномен духа в искусстве и науке» (М. 1992). Издание переводов других томов было временно приостановлено по причине политических беспорядков. Другие переводы были окончены, но попытки найти других издателей потерпели неудачу. Через несколько лет появились неофициальные переводы других работ из собрания сочинений, но их качество в ряде случае оставляло желать лучшего.