Специфика взаимосвязи внутриличностных конфликтов и суицидального поведения

     Деструктивными  считаются внутриличностные конфликты, которые усугубляют раздвоение личности, перерастают в жизненные кризисы или ведут к развитию невротических реакций. Длительный внутриличностный конфликт угрожает эффективности деятельности. По мнению русского философа Н.А. Бердяева, рефлектирующий и сомневающийся не может быть активным, в мире, не может быть воином, - он весь погружен в ослабляющее его самораздвоение, он не уверен в той активной, творческой силе, которой мог бы воздействовать на мир. Рефлексия, раздвоение и сомнение есть расслабленная приспособленность к дурной множественности мира необходимости. Состояние сомнения есть состояние несвободы, зависимости, подавленности. Длительные внутренние конфликты могут тормозить развитие личности. Человек, постоянно сталкивающийся с внутренними конфликтами, будет отличаться неуверенностью, неустойчивостью поведения, неспособностью добиваться сознательно поставленных целей, т. е. у него будут отсутствовать как раз те черты, которые как основополагающие входят в характеристику психологически зрелой личности. Частые внутриличностные конфликты могут привести к утрате уверенности человека в своих силах,

       формированию устойчивого комплекса  неполноценности, а иногда - и  к потере смысла жизни Божович  Л. И. Проблемы формирования  личности: избранные психологические труды / Под ред. Д.И. Фельдштейна. -- Москва,1995. 

     Острые  внутриличностные конфликты, как правило, приводят к деструкции существующих межличностных отношений в семье, на работе. Они могут быть причиной повышенной агрессивности, тревожности, раздражительности в общении. Особо следует остановиться на проблеме перерастания внутриличностного конфликта в невротический. Присущие конфликту переживания становятся источником заболевания в том случае, когда занимают центральное место в системе отношений личности. Человек не может изменить конфликт так, чтобы исчезло патогенное напряжение и был найден рациональный выход из сложившегося положения. Такой конфликт занимает ведущее место в жизни человека, оказывается для него неразрешимым и, затягиваясь, создает аффективное напряжение, которое обостряет противоречия, усиливает трудности, повышает неустойчивость и возбудимость, углубляет и болезненно фиксирует переживания, снижает продуктивность и самоконтроль. Классификация невротических конфликтов с учетом внутренних механизмов их развития дана В.Н. Мясищевым. Он описывает конфликты истерического, обсессивно-психастенического и неврастенического типов. Истерический тип характеризуется завышенными претензиями личности в сочетании с недооценкой объективных условий или требований окружающих. Обсессивно-психастенический тип невротического конфликта характеризуется противоречивыми собственными потребностями, борьбой между желанием и долгом, между моральными принципами и личными привязанностями. Неврастенический тип представляет собой противоречие между возможностями личности и ее завышенными требованиями к себе.

     В зарубежной и отечественной науке  сложилось различное понимание  внутриличностного конфликта. Он рассматривается  исходя из того понимания личности, которое сложилось в рамках определенной научной парадигмы. Внутриличностный конфликт представляет собой острое негативное переживание,

 вызванное  затянувшейся борьбой структур  внутреннего мира, отражающей противоречивые  связи с социальной средой, и  задерживающее принятие решения. Выделяются показатели внутриличностного конфликта в когнитивной, эмоциональной и поведенческой сферах личности. Интегральными показателями внутреннего конфликта являются нарушение нормального механизма адаптации и усиление психологического стресса.

   Загадку  самоубийства пытаются разгадать  с разных сторон: с позиций  социологии и психологии, культурологии  и антропологии, психиатрии и  биологии и т.п. В каждой из них самоубийство находит свою проекцию и через нее раскрывает частичку своей тайны. Попробуем предпринять еще одну попытку и опишем это явление в категориях этики и психологии. Тем более, что для этого есть серьезные основания.

   Совершенно  очевидно, что каждый человек, как бы ни был он поглощен своими повседневными делами и заботами, хочет не просто жить, но и ощущать ценность своей жизни, чувствовать, что его существование, его деятельность, преодоление препятствий, устремленность в будущее несут какой-то смысл. В обыденных ситуациях мы редко осознаем, что нам нужна не только жизнь сама по себе, но и ее осмысленность. Мы и без того стихийно воспринимаем жизнь как нечто положительное. А вот к смерти, наоборот, относимся резко негативно, видим в ней нечто трагичное, внушающее страх и т.п. В этой как бы предзаданной полярности отношений к жизни и смерти можно усмотреть проявление того таинственного "инстинкта жизни", о котором столько сказано и написано как о первооснове биологического существования животных и человека. Здесь не место вдаваться в полемику на этот счет. Отметим лишь, что в интересующем нас этико-психологическом плане можно найти и более "осязаемые" источники ощущения и осознания жизненного смысла:  

     1. конкретные моменты жизни - ситуации, действия человек соотносит в своем сознании с так называемыми дальними целями, жизненными программами, формирующимися в сознании на ранних этапах развития личности и корректирующимися на всем протяжении жизненного пути; в результате складывается представление о степени самоактуализации личности;  

     2. существующее положение дел в жизненном пространстве личности (в том числе собственные качества) соотносится с нравственными нормами и идеалами, в результате чего складывается представление о степени соответствия "должного" и "сущего";  

     3. личность соотносит свой жизненный  путь с жизненными путями других  людей и общества в целом,  и в результате в той или  иной степени ощущает сопричастность  к их судьбам Тихоненко В.А.  Нравственные проблемы умирания. - Москва, 2003. 

     Все указанные основания наших представлений  о смысле жизни взаимосвязаны - это  не требует доказательств. Учитывая их бесконечное содержательное разнообразие, можно представить, насколько индивидуализирована  категория смысла жизни в сознании конкретного человека. Помимо качественного разнообразия, можно говорить и о широком диапазоне изменений интенсивности положительных и отрицательных ощущений и оценок жизненного смысла: о степени оптимизма-пессимизма. Несмотря на всю многомерность и широту категории смысла жизни, на ее интегральный характер и глубинную природу ее оснований - качественные и количественные характеристики смысложизненных представлений меняются от этапа к этапу индивидуального жизненного цикла. Наиболее чувствительны в этом плане юношеский и пожилой возрасты - в эти периоды человек особенно часто обращается к проблематике смысла жизни, пересматривает и формирует основания для его оценки. "Пики" суицидальной активности приходятся на возраст от 18 до 29 лет (так называемый пик молодости) и на возраст старше 45 лет ("пик инволюции"), причем в молодом возрасте преобладают суицидальные попытки, а в инволюционном - самоубийства (см. Приложение А). Острота и содержание смысложизненных проблем меняются и в пределах относительно коротких отрезков жизни под влиянием ситуаций.

 События или  ситуации, заставляющие резко переоценивать  отношение к жизни,  - это кризисные  ситуации,

порождающие чувство  бессмысленности дальнейшего существования

   В этическом  аспекте кризисные состояния  можно характеризовать как "перекрытие" источников жизненного смысла: блокаду жизненных целей, представление о невозможности самоактуализации, разрыв между "должным" и "сущим", между собственной и окружающей жизнью. Результирующая всех этих воздействий выражается в утрате жизненного смысла, интереса к жизни, перспективы, следовательно, и стимулов к деятельности. Возникают феномены отчуждения и безнадежности. Появляется отрицательное эмоциональное отношение к жизни: от ощущения ее тягостности, мучительности до отвращения. Подобные состояния могут возникать как в итоге длительного ряда жизненных трудностей, так и под действием острых, одномоментных тяжелых психотравм Тихоненко В.А. Нравственные проблемы умирания. - Москва, 2003.  

   Итак, главный  механизм, специфичный для суицидального поведения и запускающий акт самоубийства, - это инверсия (переворот) отношений к жизни и смерти. Жизнь утрачивает все степени положительного отношения и воспринимается только негативно, в то время как смерть меняет свой знак с отрицательного на положительный. С этого момента начинается формирование цели самоубийства и разработка плана ее реализации. Казалось бы, ясно, что цель самоубийства всегда одна и та же - собственная смерть. Однако опыт заставляет внимательно отнестись к анализу цели саморазрушающих действий. Внимательный анализ дает возможность отграничить суицидальное поведение от внешне сходных вариантов самоповреждений, а внутри суицидального поведения отличать истинные, серьезные суициды от демонстративно-шантажных. Целью истинных самоубийств и покушений, действительно, является лишение себя жизни. В качестве конечного результата предполагается смерть, хотя степень действительной желательности этого результата в разных случаях чрезвычайно различна, - отсюда и различия в условиях и способах суицидальных действий.

   При демонстративно-шантажном  суицидальном поведении цель - не  лишение себя жизни, а демонстрация  этого намерения.

    Нередко,  правда, такая демонстрация заканчивается  действительной смертью из-за  недоучета реальных обстоятельств  (так называемая переигранная демонстрация). В отличие от суицидального поведения, самоповреждение или членовредительство вообще не направляется представлениями о смерти. Цель таких действий ограничивается лишь повреждениями того или иного органа.

   Анализ цели жизнеопасных действий особенно сложен у больных с психозами. Выпрыгивание больного из окна в состоянии "белой горячки" может быть расценено как попытка самоубийства, если целью являлась смерть и избавление таким образом от мучений и преследователей, а может быть и несчастным случаем, когда больной, утратив ориентировку и не помышляя о смертельном исходе, "выбегает" в окно, полагая, что находится на первом этаже.

   Многочисленные  наблюдения дают основания утверждать, что даже при истинных самоубийствах их непосредственная цель - прекращение жизни - в большинстве случаев не совпадает с мотивами поведения самоубийц. Суицидальный акт является как бы средством, обслуживающим иной, вышестоящий мотив, причем не смертельный, а вполне жизненный. Парадокс самоубийства заключается в том, что прекращение жизни наполняется для самоубийцы морально-психологическим смыслом. Впрочем, не такой уж это и парадокс. Если бы самоубийство не обретало смысл, как все другие поведенческие акты, то оно и не было бы убийством себя, т.е. осознанным личностным поступком.

   Переходя  от ближайших к более ранним  этапам формирования суицидального  поведения, мы обнаруживаем, что  все разнообразие ситуаций, приводящих  к развитию кризисных состояний,  можно свести к ограниченному  набору вариантов.

   В плане  психологическом, как известно, они  представляют собой конфликты  межличностные и внутриличностные  в различных сферах: семейной, интимно-личной, сексуальной, профессиональной, административной, правовой и др. Причем личность  в таких конфликтных ситуациях переживает интенсивные отрицательно окрашенные эмоции (тоска, тревога, страх, гнев, отчаяние), сопровождающиеся зачастую ощущением "душевной боли" Тихоненко В.А. Нравственные проблемы умирания. - Москва, 2003.

   С этической  точки зрения все суицидогенные ситуации (или, во всяком случае, подавляющее большинство) выходят на уровень морального сознания личности, на уровень моральной проблематики. В отличие от иных конфликтных или затруднительных ситуаций перед личностью здесь встают вопросы не только "что делать?" и "какими средствами?", но, главное, "как быть?". Как быть, если попраны представления о добре и справедливости, если нанесен удар по собственному достоинству и чести, если нарушены долг и моральные обязанности, если случилось несчастье или мучает совесть и т.п.? Иными словами, решаются вопросы не "технологии" поведения, а его нравственного смысла. Соответственно, и эмоциональные переживания, сопутствующие этим состояниям, - это, прежде всего, нравственные чувства. Они выражают субъективное моральное отношение человека к различным сторонам его бытия, к окружающим людям и к самому себе. В описываемых конфликтных ситуациях они проявляются негативно окрашенными чувствами обиды, ревности, ненависти, стыда, вины, угрызений совести, одиночества, утраты, горя, скорби и др. Имеющиеся наблюдения наводят на мысль, что ощущение "душевной боли", возникающее на высоте интенсивных отрицательных эмоций, тесно связано со спецификой нравственных чувств и является, по сути, "моральной болью".

   Конфликтная ситуация, вызывающая глубокие моральные переживания, может и не осознаваться четко в этических категориях. Фрустрированная потребность в справедливости, к примеру, или крушение соответствующего этического идеала могут проявляться лишь чувством несправедливого отношения - сигналом о неблагополучии в данной сфере. К тому же внешние и внутренние конфликты способны выходить на уровень морального сознания не только прямо (тогда это - собственно моральные конфликты), но опосредованно - через фрустрацию и столкновение иных потребностей и интересов (материальных, физиологических, духовных).