Стеклянный дом

Maison de Verre  - стеклянный дом, возведенный в париже между 1928 и 1932 годами Пьером Шаро. 
Пьера Шаро не так-то просто классифицировать. Может быть он (не могу разобрать) или дизайнер мебели, декоратор интерьеров или же просто архитектор?  
Он начал свою работу в начале 20 века, но самостоятельно встал на ноги лишь к 1919 г. Он был участником так называемого движения Авангардистов. Его мебель была воплощением современного стиля и встречалась в домах богатого культурного среднего класса ( как общественного слоя). А так же в картинах Марсель ля ви филмс (кажется так). 
Это мебель, разработанная изобретателем, она была проста на вид, но впечатляла обилием подвижных элементов. Древесина и металл, материалы-антиподы были связаны здесь воедино. Шаро был одним из первых, кто использовал их для создания роскошной мебели.  
Шаро проектировал самую оригинальную мебель, такую, как этот стол-лопасть (могу ошибаться с названием), для своей давней клиентки Анны Бернайн, жены доктора Дельсеса.

Это для  них в возрасте 47 лет Шаро стал архитектором. В каком-то там районе в Париже эта пара имела свой участок, который ограничивался маленьким, неприхотливым домиком, располагавшимся между двором и садиком. Дом собирались снести и отстроить заново, но последний этаж сдавался и съемщик отказался съезжать. Шаро принял вызов сделать что-то доселе невиданное. Первые 2 этажа были разобраны. Лишь с одной стороны он оставил вход и лестницу для жильцов последнего этажа. Новое строение было «вставлено» в освободившееся пространство. 
Стальной каркас, который поддерживал бывший второй и последний этажи. (Фотографии этого каркаса). 
Стеклянный фасад украшает здание спереди и сзади, а боковое крыло довершает картину. 
Новое строение было свободно от атрибутики обычного дома: у него не было крыши и располагалось оно между двух различных стен. На стене, выходившей во двор и едва выделявшейся на фоне предыдущего строения, практически нет рельефа или каких-либо деталей. Это плоский и абсолютно нейтральный набор стеклянных полупрозрачных блоков. Заводские стеклянные блоки, которые, обычно, используются на потолках подвальных помещений, а так же дающих слабое освещение в переходах и общественных туалетах – это уникальный материал, использованный в качестве фасада этого престижного строения. Стеклянная стена, выходящая во двор, не имеет подвижных частей. За домом же, где открывается вид на частный сад, все обстоит совершенно иначе. Основным материалом по-прежнему являются стеклянные блоки, но здесь есть окна, а так же и двустворчатыми окнами на огромной террасе. Это отличие во внешнем виде со стороны двора и сада – отличный ориентир, чтобы не потеряться в лабиринте внутренних помещений. Если вы не видите ничего, кроме полупрозрачной стеклянной стены – стена выходит во двор. А наткнулись на прозрачное стекло, значит стена выходит в сад, если только вы не оказались где-то между, пойманные в ловушку отражений и наложений.

Стена во дворе  создает впечатление простоты и  сдержанности, но сложность дверного звонка сразу же наводит на мысль  о сложности и запутанности требований, которые Дельсесы представили к архитектору.

Весьма  ограниченное помещение должно было включать в себя: Процедурную с  залом для ожидания, место для  секретаря, офис, кабинет врача, где  он проводил осмотр пациентов, являясь  первопроходцем в акушерстве; так же место, для так называемой общественной жизни того времени, где пара могла подобающим образом встречать гостей; зоны обслуживания, кухню, туалеты, помещение для прислуги, а так же комнаты для хозяина, его жены и детей, где они могли бы вечерами проводить время вместе. Размах хорошего таунхауса, но зажатый в рамки маленького пространства, необходимости включить сюда приемную, а так же желания идти в ногу со временем.

Часть, замененная в оригинальном строении, имела два  этажа, но архитектор, чтобы расширить жизненное пространство, добавил промежуточный этаж. Здание имело первый, второй, а так же часть третьего этажа, оставлявшая увеличенное помещение с удвоенной высотой потолков перед собой. Этажи были подвешены на грубых металлических балках, не было никаких несущих стен, лишь декоративные перегородки, которые архитектор расставил по своему вкусу, чтобы организовать пространство по своему желанию. 
Стеклянный короб, выдающийся из лицевого фасада здания служил входом для семьи и пациентов.

Процедурная располагалась на первом этаже, перегородки отделяли кабинет секретаря, кабинет врача, а так же смотровые. Зал ожидания в задней части здания был без дверей. С его большим протяженным окном в сад, зал должен был быть спокойным, но функциональным. Но функциональности здесь пришлось потесниться, потому что Шаро приподнял часть потолка в зале ожидания без какой-либо на то видимой причины, кроме как покрасоваться устройством здания перед посетителями. Кабинет врача располагался следом и так же имел очень высокие потолки, создававшие впечатление собора, которое усиливалось приглушенным светом, проходившим сквозь стеклянную стену. 
Переплетения противоположных захватывающих идей создают на удивление сложные помещения. Шаро считал, что пластичность помещений была куда важнее, чем разграничения и ясность помещений, правивших модой в те времена.

Лестничный  пролет, заключенный в округлые перегородки  из металла и  стекла, главной  достопримечательностью первого этажа  являлась основная лестница, ведущая  на второй этаж. Металлический каркас с прорезиненные ступени, лестница возвышается, как корабельный трап, как монумент, писал критик того времени. Потому что помимо своей функции она очень символична. Она располагается в очень необычном месте, вместо того, чтобы быть направленной ко входу, она начинает свой путь из самого центра здания. Подняться по ней, значит, пройти вдоль стеклянной перегородки, а потом совершить разворот в противоположную сторону и начать подъем так, что посетители вынуждены были созерцать стеклянный фасад и восхищаться его масштабностью. Это первый сюрприз второго этажа: стеклянная стена служит сразу же нескольким помещениям. Комната, видоизменяясь, служит нескольким целям, от студии художника, до мастерской. Здесь само строение становится декором, стальные балки, выкрашенные в красный, сами становятся произведением искусства. Их задача – стоять напротив 50 квадратных метров абстракции и чистого света, где они растворяются в силуэты в лучах света. В своих ранних работах, Шаро отстаивает идею такого использования стекла. Он собирался привнести в дом как можно больше света, но классические окна давали лишь частичное освещение. И здесь света достаточно. В гостиной просто невозможно избежать гипнотического эффекта этого источника света, который часто сравниваю с экраном кинотеатра. Но это экран, сквозь который ничего нельзя увидеть, и быть увиденным.

В отличие  от современных веяний, которые насаждают  открытость и прозрачность, полупрозрачные стекла оберегают обитателей дома от окружающей действительности, от которой они так бегут. Это убежище спокойного существования в одиночестве. Стена без окон называется слепой. Окна так же есть в крыле служебных помещений, лишь работники в спальнях, кухне или сан-узлах – помещениях, где необходима хорошая вентиляция, могут созерцать небо.

Вентиляция  же гостиной столь масштабна, сколь  кажется на первый взгляд. Грубый вентиль, шестерни и диски призваны напомнить  нам, что мы все же в механизированном доме, однако, вентиляция сдвинута в  угол, чтобы не испортить впечатление чистой стеклянной стены. В гостиной нет никаких источников света, освещение все спрятано снаружи дома. С наступлением ночи в дело вступают мощные прожекторы, направленные на фасад здания, чтобы комната по-прежнему наполнялась мягким рассеянным светом. Комментарий 1933 называл дом Шаро кинематографическим. Но в этом доме так же живут и работают. Личные покои же располагаются в задней части здания, где оно вновь обретает третий этаж. На втором этаже вместе с гостиной  располагается второй кабинет врача, а рядом, отделенная редкой неподвижной стеной, располагается столовая. Все эти комнаты свободно связаны между собой, но для ситуаций, в которых их нужно было отделить друг от друга, как, например, кабинет врача, Шаро сделал подвижную металлическую дверь-стену. Когда же кабинет не использовался, кабинет соединял воедино гостиную и эту часть дома, которая будто зависла и в доме и снаружи.

Это последняя  комната, самая отдаленная, самая  отстраненная, самая личная комната  второго этажа. А так же и самая  открытая. Будуар Анны Дельсес сливался с садом при помощи вынесенных ростовых окон, которые помогли архитектору добыть дополнительно несколько квадратных метров пространства. 

Та же освещенность и со стороны двора. От столовой, до кухни единственной слабой перегородкой на пути встречается эта стеклянная дверь. В углу столовой Шаро установил некое подобие барабана, чтобы отделить проход в подскобку от основного помещения. Со стороны столовой эта металлическая конструкция создает впечатление скульптуры. Обзоры 1933 без сомнений сравнивали ее с работами Калдора или Джакометти (я не знаю фамилий, могу ошибаться). Изнутри же это кладовая. Кладовая, которая находится в центре внимания, но, в то же время, скрывается своей собственной причудливой формой, сродни работы какого-нибудь кубиста, прикрытой гигантским треугольником сверху. Треугольником лестницы, ведущей на третий этаж, территорию семьи, где архитектор расположил их спальни, а так же спальню для слуг.  16-20 (схема этажа и спален). 
В своем рвении предоставить клиентам максимальную свободу и комфорт, Шаро всегда включал выбор пути. Второй лестничный пролет, на деле – складная лестница, позволял хозяйке напрямую попадать в будуар из спальни.

Комнаты располагались  одна за другой вдоль фасада, ведущего в сад. Личные помещения женатой пары состояли из спальни и еще большей ванной комнаты. Затем располагались две детские спальни, каждая из которых имела собственный душ. Все комнаты выходили на большую террасу.

Стиль всего  строения, а так же сильно ограниченное пространство вынудили архитектора отказаться от использования обычных окон. Он заменил их сдвижными окнами, как в вагонах поездов – своего рода приглашением совершить путешествие на террасу из спален.

С другой стороны  личные помещения нависают над гостиной, это была самая сложная для разрешения проблема столкновения эстетики всего строения и повседневной жизни. Проблема была в том, чтобы сохранить свободу и освещенность помещения и, в то же время, оградить уединенность и спокойствие спален. Шаро решил проблему при помощи перфорированной металлической перегородки, которая позволяла наблюдать за гостиной, в то же время оставаясь невидимым для посетителей. Со стороны же спален он выстроил перегородки с металлическими двустворчатыми дверями, как и во всем остальном доме. Здесь так же был фокус – перегородки, отделявшие спальни, состояли из множества дверей. Дверей в двусторонние шкафчики, в которых прислуга могла оставлять вещи не нарушая покоя в спальнях. Шкафчики в перегородках служат местом для хранения, шлюзом, размывая грань между архитектурой и декором.

Та же идея доведена до абсолюта в ванной комнате, где металлические перегородки  делят помещение на разные зоны и, в то же время, служат, как кабинки  для хранения вещей.

С самого начала проекта в 1927 г. дом стал известен, как Maison de Verre из-за своих фасадов. Но самой удивительной во всем доме остается работа по металлу. При помощи Луи Дал Бейя, гения-мастера по металлу, Шаро наполнил дом металлическими лестницами, шкафами и дверями, которые задали ему своеобразный стиль. Некоторые вещи смотрятся весьма просто, как эта полукруглая решетка перед дверью в сад. Или эта легкая лестница, которая позволяла доктору напрямую попадать в свой кабинет на втором этаже. Другие же очевидно сложны, как эта складная лестница между спальней и будуаром. (21-50) Своего рода металлическое насекомое, механическая игрушка, выпрыгнувшая из геометрического воображения мечтателя.

Это не тот  случай декоративной выдумки, это необходимые  элементы для полноценного функционирования всего дома. Этот полукруглый подвешенный экран, ограждающий лестничный пролет  – одно из архитектурных решений проблем, связанных с расположением процедурной на первом этаже. Пациенты, посетители и обитатели дома – все попадали в дом одной дорогой. Но пациенты должны были держать путь в зал ожидания, а не подниматься по лестнице на второй этаж. Таким образом дверь служит своего рода визуальной сортировкой. Когда пациенты проходили мимо, дверь оставалась закрытой, она сделана из стекла, покрытого металлической сеткой. Лестничный пролет закрыт, но остается в поле зрения. Видимый в стекле образ, к которому только хозяева дома имели материальный доступ. Это целая череда скрытых подсказок об ограничениях, которые свидетельствуют об очень кропотливой заботе о посетителях, как, например, вот это зеркало, которое пациенты могли настраивать под свой рост, прежде чем попасть в зал ожидания.

Весь этот дом – точный инструмент, где  элегантные решения найдены для  решения возникающих проблем. Как, например, этот зазор, позволявший двери открываться рядом с перилом.

Своеобразная  необузданность изобретений – то, что делает работу Шаро столь богатой, но она так же подчеркивает возможности  его архитектуры. Это игрушка, замеченная на архитектурном обзоре в 1933 г, гениальная игрушка, сотворенная хитроумным художником для саморекламы. Двусмысленность проекта, которая включает в себя промышленные материалы и мастерство, чтобы придать современный вид задумке, которая таковой не является. Во времена, когда другие архитекторы думали в рамках стандартизации, экономии и массового производства, Шаро стал исключением из правил, нацеленным на образ жизни богатой элиты. Дом, который укрывал привилегированных от толпы в своеобразной невесомой скорлупе. Он давал все, кроме одного: это противостояние с внешним миром, в котором архитектура теряет в совершенстве то, что она обретает в жизни. (я не могу переварить эту красивую мысль и игру слов, последнее предложение нелепо.)