Биоэтика и поведение человека

РЕФЕРАТ

по дисциплине "Концепции современного естествознания"

по теме "Биоэтика и поведение человека"

1. Истоки человеческой морали  и этики

Рождается ли человек безморальным (с сознанием, как чистый белый лист бумаги), и только воспитание прививает ему некие принципы, выработанные когда-то рационалистами? Или же мы появляемся на свет с каким-то набором врожденных чувств и представлений о том, что хорошо и что плохо, а воспитание их только развивает и направляет?

Биоэтику (или сложные поведенческие программы, присущие животному миру) следует рассматривать как естественное обоснование человеческой морали. Ведь много признаков, присущих человеку, генетически обусловлено. И только часть человеческих черт обусловлена воспитанием, образованием и другими факторами внешней среды обитания. Поэтому суть эволюции составляет процесс передачи генов от поколения к поколению. Все человеческие действия -- это его поведение. Хронометрия человеческого поведения показывает, в какой значительной степени биологично все наше поведение. С помощью биоэтики можно ответить на вопрос о происхождении таких важнейших проявлений человеческого разума, как мораль и этика.

В какой степени верна эта гипотеза?

Отвечая на этот вопрос, следует учитывать, что этологи (специалисты по поведению животных) открыли у животных (и не только у высших) большой набор инстинктивных запретов, необходимых и полезных в общении с сородичами.

Что мораль не чужда животным, люди могли знать многие тысячи лет, ведь рядом с ними была собака. Каждый, воспитывая собаку, может убедиться, как легко можно привить ей некоторые наши этические правила, которые ей исходно совершенно чужды, -- понятливость и послушность. Но если бы собаке были присущи только эти качества, мы называли бы ее своим четвероногим рабом. А мы зовем ее другом. Ведь помимо придуманной нами для нее этики, мы чувствуем в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом совпадающую с нашей. Многие владельцы этих домашних животных могут совершенно спокойно оставить своего ребенка на попечение собаки, по сути, страшного хищника, способного растерзать даже взрослого человека. А почему? Потому что ей доверяют. Доверяют устойчивым принципам ее поведения. Ведь собака, как и человек с моральными устоями, не может обидеть самку или детеныша, готова рисковать жизнью за товарища, уважает смелость и прямоту и презирает трусость и обман. Она очень тонко чувствует, когда ее хозяин чем-то расстроен, и способна на проявление чуткости и сопереживания.

Так что же такое мораль животных (или основные принципы биоэтики)? По мнению выдающегося австрийского этолога Конрада Лоренца, это -- создание естественным способом врожденного запрета выполнять обычные программы поведения в некоторых случаях возникающие при общении с себе подобными, т.е. полезный необходимый инстинкт остается неизменным (у хищника это загонять добычу, убивать ее, рвать на части и пр.), но для особых случаев, где его проявление было бы вредно, вводится специальный механизм торможения. Любопытно, что культурно-историческое развитие человеческого общества происходит аналогичным образом, ведь важнейшие требования всех моральных заповедей и кодексов -- это не предписание, а именно запреты. Как врожденные механизмы и ритуалы, препятствующие асоциальному поведению животных, так и человеческие табу определяют поведение, аналогичное истинно моральному лишь с функциональной точки зрения; во всем остальном оно так же далеко от морали, как животное от человека.

2. Важнейшие запреты у биовидов

Все запреты возникают под жестким давлением отбора ради выполнения задачи сохранения вида. К важнейшим из таких запретов относятся следующие:

"Не убей своего" -- первый  и основополагающий запрет у  очень многих видов. Чтобы выполнить  его, необходимо безошибочно узнавать  своих, безошибочно отличать их  от чужих. Интересно, что если, скажем, галки, гуси и обезьяны узнают друг друга персонально, то члены крысиного клана точно так же , как пчелы и другие общественные насекомые, отличают своих сородичей от чужих по общему запаху. У человека тоже есть манера делить всех окружающих на "своих" и "чужих". Причем понятие "они" появляется намного раньше, чем "мы". Только ощущение, что есть "они", рождает у первобытного человека желание самоопределиться по отношению к "ним", обособиться от "них" в качестве "мы". Так, у всех маленьких детей налицо очень четкое различение всех "чужих", причем, разумеется, весьма случайное, без различения чужих опасных и неопасных и т.п. Но включается очень сильный психический механизм на "чужого", а при попытке контакта со стороны "чужого" возникает комплекс специфических реакций, включая плач, рев ~ призыв к "своим".

Второй запрет непосредственно вытекает из первого -- чтобы не убить своего и не быть убитым им, нельзя нападать неожиданно и сзади, без предупреждения и без проверки, нельзя ли разрешить возникший конфликт без схватки. Например, собакам, чтобы познакомиться, важно обнюхать друг друга, а безопасно это можно сделать только четко фиксированным образом. Человеческий ритуал выполняет в целом те же функции, что и ритуализированные инстинктивные действия животных. Следует особо отметить, что ритуал -- это специальная форма взаимодействия, изобретенная людьми для удовлетворения потребности в признании среди "своих". Потребность в признании -- это первая потребность, с которой начинается взаимодействие людей; без ее насыщения невозможно удовлетворить другие потребности. Ведь если потребность в признании не реализуется, то начинает развиваться агрессивное поведение по отношению к "нераспознающему" человеку, который становится "чужим". Ритуал (и, в частности, ритуал знакомства или принятия в число своих) и призван снять эту "агрессию" и удовлетворить эту необходимость в признании хотя бы на минимальном уровне.

У хорошо вооруженных природой животных есть запреты применять смертоносное оружие или убийственный прием в драке со своими. Волк может убить оленя и даже лося одним ударом клыков, разорвав горло или пах. Но в драке с другим волком он этого приема применить не может. Таким образом, возникает удивительный парадокс: наиболее кровожадные звери (и прежде всего волк) обладают самым надежным механизмом торможения, запрещающим убийство или ранение сородичей, которые только есть на земле.

Этот механизм торможения, препятствующий асоциальному поведению животных, является врожденным, поэтому животное, у которого поломали данный механизм, лишь в известном смысле можно назвать аморальным по отношению к своим сородичам.

Любопытно, что когда человек пытался одолеть своего самого совершенного и опасного биологического противника -- крысу, то самые успешные попытки были связаны с возможностью сломать этот механизм торможения против своих сородичей. Дело в том, что крысы -- в определенном смысле самые "общественные" животные, сплоченные в сообщество "коллективистской психологией", и своим поведением с членами собственного сообщества являются истинным образцом всех социальных добродетелей. Крысы непобедимы, потому что внутри большой стаи никогда не бывает серьезной борьбы, причем наиболее защищенными себя чувствуют детеныши и слабые животные. Кроме того, крысы пользуются теми же методами, что и человек, - традиционной передачей опыта и его распространением внутри тесно сплоченного сообщества.

Известно, что крысы были самым страшным бедствием во времена парусного флота. Иногда голодные крысы целиком сгладывали пьяных членов экипажа вместе с сапогами, оставляя только медные гвоздики и железные бляхи от ремней. Поэтому на корабле единственно эффективным способом борьбы с крысиным сообществом была возможность "взорвать" его изнутри. Матросы отлавливали несколько десятков крыс и сажали их в какое-нибудь темное замкнутое пространство, где крысы обречены на голодную смерть. Но крысы, даже умирая от голода, не нападали на своих сотоварищей. В качестве пускового механизма пробуждения внутрисемейной агрессии использовали чужую крысу, которую подбрасывали через определенное время. Почуяв запах чужака, крысы приходили в безумную ярость и убивали его, затем начали кусать друг друга. Запах крови опьяняет их еще больше. Главное -- сломать очень жесткий запрет на агрессию против сородичей. Наконец, обезумевшие крысы начинают убивать друг друга. Остается 20 живых крыс, затем 10, затем 4, и, наконец, 2 уцелевшие крысы вступают в последнюю смертельную схватку. Победитель, который выжил, и есть "крысиный король". Это уже крысиный "выродок" -- животное, у которого полностью сломлены все запреты и механизмы торможения. Эта крыса способна только убивать и убивать своих сородичей, но у нее свой запах, и "нормальные" крысы не могут ее тронуть, хотя чувствуют этого "кровавого убийцу" на расстоянии, и тогда они предпочитают выпрыгнуть с палубы в море и утонуть, чем встретиться с "королем-убийцей" в трюме, который сразу становится очень тесным. Вскоре на судне останется только одна крыса, которая уже никому не опасна.

Следующий запрет, опять-таки более абсолютный у сильно вооруженных животных (в основном, хищников), не позволяет бить того, кто принял позу покорности. Как более слабому и проигравшему в схватке животному остановить распаленного в драке победителя? Это -- предложить ему нарушить предыдущий запрет на применение смертельного приема. Проигравшие волк, лев или олень вдруг прыжком отскакивают от противника и встают боком к нему, подставляя для смертельного удара самые уязвимые места. Но именно этот удар противник нанести не может. Например, волк подставляет победителю чрезвычайно ранимую боковую сторону шеи, выгнутую навстречу укусу. Галка подставляет под клюв той, кого нужно умиротворить, свой незащищённый затылок, как раз то место, которое стараются достать птицы при серьезном нападении с целью убийства. Но именно этот смертельный прием более сильный противник нанести не в состоянии. Любопытно, что когда побежденная собака принимает позу покорности, то победитель сразу остановиться не может и проделывает движения смертельной встряски "вхолостую", т.е. возле самой шеи поверженного противника, но без укуса и с закрытой пастью.

Необходимо знать, что у животных разных видов "принципы морали" закреплены по-разному и проявляются неодинаково. Иногда в одном вольере содержат вместе индюков и павлинов, чего делать не рекомендуется. Эти птицы относятся к одному отряду куриных и даже к одному семейству фазаньих, но ведут себя различно. Так, если индюк и павлин вступают в драку из-за территории, и павлин, как более легкая птица, принимает позу покорности, подставляя своему противнику темечко, то индюк, не задумываясь, забивает павлина насмерть. Павлин же сделать уже ничего не может, так как из позы покорности в боевую стойку выйти невозможно.

Почему же у человека нет врожденных ограничений на приемы драки? К. Лоренц пишет, что "можно лишь пожалеть о том, что человек как раз не имеет "натуры хищника". Большая часть опасностей, которые ему угрожают, происходит оттого, что по натуре он сравнительно безобидное всеядное существо, у него нет естественного оружия, принадлежащего его телу, которым он мог бы убить крупное животное. Именно поэтому у него нет и тех механизмов безопасности, возникших в процессе эволюции, которые удерживают всех "профессиональных" хищников от применения оружия против сородичей.

Когда же изобретение искусственного оружия открыло новые возможности убийства, то прежнее равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства оказалось в корне нарушено. Но хотя вроде бы никаких ограничений на приемы драки у человека нет, проигравший драку мальчишка вдруг закладывает руки за спину и, подставляя лицо, кричит: "На, бей! Бей!" И хотя запрет в нас очень слаб, но действие его впечатляюще.

И еще один очень важный принцип поведения, характерный для многих животных: победа с тем, кто прав. Животное, защищающее свою территорию, свою нору, свою самку, своих детенышей, почти всегда выигрывает в конфликте, даже у более сильного и агрессивного соперника. И не только потому, что отчаянно обороняется и яростно нападает, но и потому, что противник заранее психически ослаблен. Его агрессивность сдерживается запретом, тем самым, который на юридическом языке называют неприкосновенностью жилища, личной жизни и имущества.

Какой же вывод можно сделать из этих любопытных фактов и закономерностей? Хотя социальные и нравственные аналогии в поведении некоторых животных известны давно, но выводы делаются различные и даже диаметрально противоположные. Этологи и их сторонники (К. Лоренц, Р. Ардри, Дж. Скотт и др.) считают, что человек произошел от животного мира и должен обладать всеми теми свойствами, которые присущи животным, включая и биологическую основу мотивации его агрессивного поведения, что человек бессилен против инстинктов собственной природы, которые неотвратимо приводят его к социальным конфликтам и борьбе. Ученые, стоящие на марксистских позиция (В. Холличер) утверждают, что человек далеко ушел от животного мира и обладает характерными, специфическими только для него чертами. Очевидно, что диалектический подход к изучению поведения человека, исходя из двойственности его природы, должен включать изучение как преемственности, так и проявлений нарушения преемственности.

3. Сравнительный анализ социальных  структур и социального поведения  животных и человека

Исследование целостного феномена власти показывает, что государственная власть своими корнями уходит в биосоциальную эволюцию предков человека, если исходить из тезиса, что "ничто не рождается из ничего". Необходимо понять, что социальное поведение людей диктуется не только разумом и культурной традицией, но по-прежнему подчиняется еще и тем закономерностям, которые присущи любому филогенетически возникшему поведению, а эти заключения можно хорошо узнать только изучая поведение животных.

Уже в первой половине XX столетия зоопсихологами выявлено наличие устойчивой и развитой иерархии в сообществах животных. Наиболее показательными в этом отношении были опыты Скиннера, исследовавшего групповую организацию у серых крыс, а также работы Дж. Гудола с приматами (шимпанзе). При этом к 60-м годам представления о жесткой генетической обусловленности неравенства сменяются концепцией группы как системного целого, где, с одной стороны, имеют место поведенческие реакции индивидуального эгоизма, с другой -- протосоциальные альтруистические формы поведения. Объяснение тому, как сочетаются в коллективных формах организации животного мира такие противоречивые начала, как альтруизм и эгоизм содержится в работе Р. Докинз "Эгоистический ген" (русск. перевод 1993 г.), где была предложена модель живой особи как своеобразной машины, запрограммированной на выживание своих генов. Там, где существует возможность сохранения и передачи индивидуальных генов, преобладают эгоистические формы поведения, а в обстоятельствах, где попытка каждой особи сохранить индивидуальные гены ставит под угрозу физическое существование всей группы, срабатывают альтруистические поведенческие реакции. Р. Эфроимсон в своей работе "Родословная альтруизма" упоминает случай самопожертвования взрослых самцом шимпанзе, напавших на тигра для того, чтобы дать возможность скрыться оставшимся членам группы.

Наши соотечественники М. Бутовская и Л. Файнберг пришли к следующему выводу о существовании у приматов социальной организации различной модификации: "Анализ социальных структур и социального поведения в сравнительном ряду приматов позволяет выявить несколько универсальных типов социальной организации, присутствующих на всех основных уровнях филогенетического развития, а также наличие универсальных принципов взаимоотношений между особями в пределах сообщества (отношения воспроизводства, отношения, направленные на поддержание целостности группы, -- дружелюбные альянсы, отношения иерархического порядка, направленные на упорядочение связей между особями, отношения между особями, связанные с распределением ресурсов и среды обитания)". Здесь видны те отношения (связанные с целостностью организации, иерархией и распределением ресурсов, порядком), которые в человеческом обществе с его спецификой станут параметрами государственной власти и приобретут свои качества. Вот почему правомерно говорить об аналогиях между биологическими и социальными свойствами, в частности, об определенном параллелизме между биологически обусловленным неравенством и иерархией в сообществах высших животных и государственной властью. Базовым функциональным назначением как индивида, так и группы является сохранение видового генотипа вообще и генотипа данной популяции в частности. И групповые, и индивидуальные поведенческие реакции варьируются в пределах от ярко выраженного эгоизма до альтруизма (разумеется, термины "эгоизм" и "альтруизм" применяются в данном случае весьма условно и не содержат всего набора смыслов, обусловленных развитием человеческой культуры). Кроме того, на эти две полюсные типовые реакции в сообществах животных накладываются коммуникативные ритуалы, в которых и обнаруживается собственно иерархия особей и прежде всего отношения господства и подчинения. Данный тип отношений включает в себя как индивидуально-статусное, так и стратовое (подгрупповое) доминирование, источники и основания которого носят множественный характер.